Смирнов Юрий Алексеевич

Я явился в этот мир 8 июня 1935 года на Крестовском острове г. Ленинграда недалеко от ЦПКиО. На месте дома, где я рос, теперь станция метро.

Мир меняется вокруг нас, и мы меняемся тоже.

Мое раннее детство было беззаботным, как и у всех детей. В нашем доме ча-сто бывали гости. У нас были патефон и много пластинок с русскими песнями

в исполнении Лидии Руслановой, Изабеллы Юрьевой... Это были первые музыкальные впечатления. Очевидно, это и повлияло на мое тяготение к песне. Но детство было недолгим...

Началась война. Попытки мамы уехать из Ленинграда не удались. И мы остались в блокадном Ленинграде. Отец погиб в первый год войны. Мама работала в госпитале, а меня

возила на саночках в круглосуточный детский сад. Зимой у нее украли карточки. Но мы всё же с ней выжили. В июне 1942 года были эвакуированы через Ладогу.

Попали в Киргизию, куда позже были сосланы чеченцы, ингуши, крымские татары. Начались голод, резня. В конце войны мы уехали на Украину, которую только освободили.

Там мы прожили до 1947 года, после того как мама получила вызов из Ленинграда с фабрики "Красное знамя", где она работала до войны. Но из-за дистрофии I степени

маму не приняли на работу. Зато взяли разнорабочей в баню на погрузку уголька с зарплатой в 300 рублей, на которую нужно было как-то выжить. Я продавал, как помню,

конфеты подушечки, чтобы отоварить карточки. Всё же маме удалось выхлопотать пенсию за погибшего отца. Мы снова выжили. Послевоенное время было трудное,

беспризорное, хулиганское, воровское... Вот такое получилось мое детство.

В 17 лет я получил табель за 7-й класс. У меня было две пятерки: по физкультуре и по пению, остальные – тройки. В том числе и по поведению. Пора бы уже помогать маме,

и я пошел устраиваться на работу. Направили на рентген... В результате я оказался в больнице с открытой формой туберкулеза. Моя жизнь круто переменилась.

В подростковом санатории, куда я попал после 4-х месяцев больницы, я у одного парня выклянчил самоучитель Иванова-Крамского для 7-ми струнной гитары. С этого момента

гитара навсегда вошла в мою жизнь. Я сам выучил ноты, разобрался с длительностями и потихоньку начал играть. А в 1956-м году, пройдя конкурс (130 человек на 4 ме-ста),

поступил в музыкальную школу имени Римского-Корсакова для взрослых и окончил ее (с отличием) в 1959 году. В этой школе в ту пору учились многие известные музыканты,

в том числе Елена Образцова.

Класс гитары вел замечательный педагог Петр Иванович ИсакОв. Он был уже в возрасте и часто болел. И заканчивал я 4-й год обучения у его ученицы

Ядвиги Ричардовны Ковалевской. Надо сказать, на педагогов мне повезло. По теории музыки и литературы была Инна Михайловна Образцова, написавшая несколько книг,

в том числе по теории музыки, о М.П. Мусоргском и другие. Именно ей я и обязан своим интересом к сочинительству.

По окончании школы я поехал от Областной Филармонии в поездку с эстрадным коллективом. Это была практика для меня. В программе звучал романс, написанный мною для

одной из лирических сцен. Через год я вынужден был уйти, так как заболела мама. Я стал преподавать гитару и играть в разных театрах, куда меня приглашали.

В 1961 году я занимался в Доме композиторов. Меня часто приглашали как гитариста москвичи, приезжавшие на гастроли в Ленинград. Довелось играть почти во всех

(кроме Кировского) театрах города. С 1964 года я работаю в БДТ, куда пришёл на смену Геннадию Моченкову. Незадолго до этого в БДТ работал известный гитарист

Сергей Сорокин.

Что касается кино – это моя старая любовь. А началась она с фильма о целине "Горизонт", где впервые прозвучала песня Булата Окуджавы "Ах, какие удивительные ночи...".

Позднее мне доводилось записывать песни Булата Окуджавы, в том числе и к фильму "Белое солнце пустыни", музыку к которому написал Исаак Шварц.

Песню "Ваше благородие госпожа разлука..." спел в фильме гениальный актер Павел Луспекаев, а аккомпанировали ему Иван Иванович Морозов, гитарист Театра Музыкальной комедии

и ваш покорный слуга.

Мне не раз приходилось учить актеров аккомпанировать себе на гитаре. В двухсерийном фильме "Рабочий поселок" Олег Борисов сыграл солдата, вернувшегося с войны ослепшим.

Он пел вагонную песню Исаака Шварца на стихи Геннадия Шпаликова:

"Спой ты мне про войну, да про тех, кто был плену.

Я товарищей погибших, как сумею, помяну...".

Умение играть на гитаре Олегу Борисову пригодилось и позже. В спектакле БДТ "Жестокие игры" Юрий Демич успешно сыграл роль барда и спел пять специально написанных песен

(из которых две мои), хотя до этого гитару в руках не держал.

Памятным эпизодом моей жизни была работа с Донатасом Банионисом. Я учил его играть на гитаре для фильма "Гойя". Он человек музыкальный, знает ноты, умеет играть на баяне,

поэтому наше с ним общение было легким и интересным. Он с удовольствием пел под собственный аккомпанемент "А я еду за туманом...". Похоже, что в отдельных эпизодах фильма

он играет сам и по грифу бегают его пальцы, но, конечно, фонограммы были записаны мною, как и крупные планы. Пришлось надевать костюм Гойи, который был мне велик.

В результате брюки сзади зашпиливали большой булавкой, а под перстень подкладывали бумажки. Так мои руки и руки Баниониса соединились в нечто единое, "виртуальное".

Я пробовал писать песни на стихи разных авторов. Но сам текстов не писал. Барды же вошли в нашу жизнь, но я не чувствовал себя поэтом, а посему писал песни на чужие

стихи. Так мы "нашли друг друга" с Александром Саватеевым. В результате появились песни "Сказочник", "Журавушка", "Осенний гимн" и другие.

Однажды мне позвонили и предложили написать песни к детской радиопередаче. 24 декабря мне позвонили, а 27-го передача была уже в эфире. Так родились "Золушка",

"Два Деда Мороза и "Колыбельная" на стихи Рудольфа Каца. Я сотрудничал с детским отделом Ленконцерта.

Было написано много разной музыки и песен для актеров и солистов к разным литературно-музыкальным композициям. Однажды мой товарищ передал мне тексты Феликса Кривина.

Дуэт актеров разучил три баллады и спел их на худсовете, но... Где он, "здравый смысл", о котором они пели? "Не связывайся с ними, Галилей, ведь им видней, чему и как

вертеться"... Но всё же с Феликсом я познакомился. Ему понравилась мое музыкальное решение. Он оставил для меня папку с текстами в Ленконцерте, но... ее затеряли.

А жаль...Всё же интересно общаться с живыми авторами – получаешь отдачу от содеянного. Другое дело – классики. Музыка многих песен, написанных маститыми авторами

(тоже классиками) на слуху. Куда уж тут? Но иногда находишь для себя созвучие с автором понравившегося тебе текста. И тут уж решать слушателям, а чаще профессионалам.

И хочет-ся всегда слышать, что музыка и текст едины и прекрасно дополняют друг друга.

Многолетнее общение с актерами и поэтами привело к тому, что я и сам иногда пробую изложить свои мысли в стихотворной форме.