Генкин Александр Абрамович

Александр Генкин родился 23 мая 1938 года в Ленинграде, жил в Санкт-Петербурге.

Домашний послевоенный уклад был насыщен песнями, рисунками, альбомами и поэзией студенческих пирушек, искрившихся вокруг старшего брата Бориса — фронтовика, студента ЛИАПа, поэта и музыканта. На стихи брата будет написана потом "Студенческая застольная".

В середине 50-х на даче в Териоках (ныне Зеленогорск) познакомился с громадным пластом цыганских и городских романсов в исполнении матери друга, бывшей профессиональной певицы А. С. Нестеровой. В тот же период написаны первые "приблатненные" стилизации на популярные тогда мелодии: "Старый парк", "Египтянка".

После школы, в 1956 — Ленинградский Военмех, целина, где бок о бок три месяца вместе жили Училище имени В. И. Мухиной и Театральный институт. Тогда же появились первые свои песни.

Постоянный участник студенческих обозрений, впоследствии переросших в профессиональные театральные спектакли с участием будущих актеров, поэтов, певцов и режиссеров.

В 1958 году случилось знакомство с песнями Булата Окуджавы, в 1960-м — с Визбором, Городницким и всем пластом туристской песни.

Окончил Ленинградский военно-механический институт (1962). Инженер-механик. Кандидат технических наук в области взрыва, доцент, автор более 60 изобретений. Генеральный директор фирмы, выпускающей провода для промышленных взрывных работ, доцент, изобретатель.

Играл на 6-струнной гитаре.

Песни начал писать в 1954 г. Первой считал стилизацию "Старый парк" (1955).

Автор около 100 песен, за малым исключением — на свои стихи, кроме песен на стихи С.Кирсанова, Юхана Смуула; большого числа стихотворений.

Лауреат конкурса туристской песни III Всесоюзного похода молодежи в 1967 г. и 1-го и 2-го Ленинградских городских конкурсов авторов и исполнителей самодеятельной песни (в 1965 и 1967) и конкурса туристской песни III Всесоюзного слета победителей походов по местам революционной, боевой и трудовой славы советского народа в 1967 г. в Ленинграде (грамоту тогда подписал маршал И. Конев, а вручил А. Галич).

Член жюри питерских конкурсов "Весенняя капель" и студенческого в Пединституте, слета в Сосновом Бору, а также в г.Кинерете (Израиль, 1996).

Член питерских клубов песни Клуба молодежи Петроградской стороны и "Восток".

Хобби — автомобиль.

Любимые авторы: Д.Тухманов, Б.Окуджава.

В 1995 г. вышел виниловый диск-гигант "Вышка", в 1997 — кассета "Снова будет весна", в 1998 г. — книга "Храни меня, хорошая", в 2000 г. — кассета "Еще раз!" и одноименный CD, в 2003 – книга "Мы не стареем..." (Санкт-Петербург, "Бояныч"), в 2007 – книга "Собранное" (Санкт-Петербург, "Белый шар").

70-Е ПРОШЛОГО ВЕКА

Я не стану присоединяться к модному ныне хору "пострадавших от советской власти".

Да! Были и навязчивый контроль, переходящий в угрозы, и ограничения, как общие для всех, так и персональные, в зависимости от уровня твоего резонерства и усердия осведомителей, и "воспитательная работа" в зависимости от усердия сотрудников. Каждый из нас это ощущал, причем особенно после эйфории полусвобод 60-х.

Жесткая рука брежневщины перехватила горло интеллигенции. Новая волна эмиграции, которая получила название "утечки мозгов". Вытолкнуты за границу Некрасов, Неизвестный, Кузнецов, Галич, Аксенов, список можно продолжать долго.

Это всё вызывало сложные чувства – от страха до недоумения Как так? Ведь не убивают, не сажают и вроде жить можно, особенно пока молод, и друзей море, а вот уезжают! Но, как сказал Лёня Нахамкин: "Если бы их там не было, нас бы здесь давно мор-дой по асфальту возили".

Пока что настала пора наводить "порядок" и в авторской песне. Распелись больно, собираются много, намекают густо. Методика на Руси отработана – все своими руками под присмотром и руководством. И вот в "Востоке" создан Художественный совет. Мне неизвестно, кто и что поручал, не знаю, как это было с другими, мы даже не обсуждали это между собой – стыдно было.

Совет под председательством Ландау, с привлечением поэтов Н. Грудининой и Ю. Кузнецова, а также барда, называть которого я не хочу, так как отношусь к нему с любовью, да и сильно поменяла его дальнейшая жизнь, в присутствии двух никому не известных референтов. Принижая знаменитых, безапелляционно утверждая никчемность менее известных и ненужность авторской песни, совет отторгал всех от "Востока". Категоричные, без намека на доброжелательность суждения Грудининой, самовосхищение барда от подаренного ему официозного признания его личной значимости, партвоспитанность Ландау, потупленные глаза других членов и мерзкое понимание беспочвенности диспута, – вот мое восприятие происходившего. Никогда не забуду тягостное молчание всех участвовавших в организации тысячных концертов, читавших сотни тетрадей с переписанными от руки песнями, выпускавших листовки с песнями, на заявление расходившейся Грудининой: "Я много общаюсь с молодежью и студентами, но нигде этих песен не слышала!".

Вот так начался период провала в общении. За этот период сильно поднялась альтернатива рок-песни, которую при всех ее прибабахах нельзя обвинить даже в разовых случаях самоедства.

Я лично отношусь к этому как к данности моей жизни. Без этого периода нет и быть не может нас самих. НЕ будь этого, мы были бы другими и по мировоззрению и по отношению к жизни и по обличию. А без нас не было бы ни нового искусства, ни последующих перестроек, гласностей, тягот и сомнений.

Однако вместе с тем!

Набирает силу Грушинский фестиваль, превращаясь из тысячника в десятитысячник. Пришли сильные и еще "незапятнанные" барды семидесятники. Восторженно принимает бардов "Ингрия" в Сосновом Бору. Эта волна подхватывает и меня и вновь выно-сит к микрофону.

Мне не надо перестраиваться, не в чем виниться, я такой как был и такой как есть!