(Текст предоставил: Михаил Волков) |
Волков Михаил |
Михаил Волков На Садовой били стекла. На Садовой пили пиво. В мутном сумраке дрожащем сизый дым мешался с матом. У подъезда кошка мокла. Неизбежно и тоскливо под конвоем двух сержантов новобранцы шли в солдаты. Освещали путь неблизкий фонари в земном поклоне, сострадая и калеча синеватым светом лица. Будто с паперти российской, шла бездомная колонна злой судьбе своей навстречу за какую-то границу. Их следы давно простыли на седом асфальте ветхом, пережившем ту потерю с утешительною ложью. То ли заново простили то ли прокляли навеки - я не знаю. И не верю, что проклятье нам поможет. Просто грянет черный праздник, и на всех найдутся плети. Просто пиво на Садовой разбавлять начнут помногу. Расцветет чумной заразой это подлое столетье и закончится Содомом. И туда ему дорога, истекающему потом, как палач на месте Лобном с перетруженной рукою от костистых шей стрельцовых, одуревший от работы и под солнцем желто-злобным возмечтавший о покое. Пять детишек палачевых ждут в избе отца со службы с государевой, казенной, и мерещится старшому, что отец, с глазами долу, увязая в топких лужах, человечину несет им в перепачканной кошелке. Пили пиво на Садовой. В мутном сумраке дрожащем сизый дым мешался с матом. У подъезда кошка мокла. Неизбежно и тоскливо под конвоем двух сержантов новобранцы шли в солдаты. На Садовой били стекла. На Садовой пили пиво. 1987