Еще один этюд на тему смерти

                  Дмитрий Курилов

                         "Бобо мертва. Но шапки не долой".
                                 (И. Бродский)

            - 1 -

Мефодий мертв. Его измята плоть.
Морщины белый лоб избороздили.
Им свысока любуется Господь,
в чистилище топчан освободили

и ждут, пока невинная душа
в ворота рая тихо поскребётся.
А мы стоим, не плача, не дыша,
здесь, на земле – и лист не шелохнётся.

"Мефодий, встань! царапай, подлый грим,
коси траву, целуй красивых пассий!
Мефодий! ты при жизни был другим –
плясал гопак, катался на Пегасе.

Мефодий, слышь! Не выпито вино!
Овечий сыр частично съели мыши.
Опущен занавес. Окончено кино.
Хорош кривляться – нас никто не слышит!.."

Но он лежит. Его орлиный нос
сечёт наш мир на две неравных части,
и на губах застыл немой вопрос,
как отпечаток сладкой тихой страсти.

"Ты в жизни был большой оригинал,
объект любви и пламенных пародий,
и лишь теперь величие узнал –
печальный миф по имени Мефодий".

            - 2 -

Ни Пётр, ни Афанасий, ни Кирилл
не слышали торжественных мелодий,
Пока ты пелену не приоткрыл,
Единственный, таинственный Мефодий.

Твои слова читались между строк.
Ты был один из нас, но с нами не был.
Ты был один на свете – Царь и Бог,
и называл на "ты" ночное небо.

Ты не любил ни женщин ни мужчин,
предпочитая Вечность и Разлуку,
и уходил без видимых причин,
когда общенье навевало скуку.

А в прочем ты был пламенный игрок
и жизнь провёл в хожденьи по спирали –
и вдоль, и поперёк, а всё ж не мог
из басни никогда извлечь морали.

Вдыхая пыль неведомых светил,
ты сделал мир объектом для пародий,
и сам Иосиф часто говорил:
"Мефодий, ты был прав! Умри, Мефодий!"

Тебя не слышат Павел и Адам,
и юных поэтесс резные ушки.
Ты там уже! – а что осталось нам? –
Покоится твой череп на подушке...

            - 3 -

Мефодий жив. Его глаза светлы.
Высокий лоб торжествен, тих и гладок.
Он сглаживает острые углы
Посредством мягких кучерявых прядок.

Мефодий пьёт хорошее вино,
танцует танго, ходит в оперетту
и смотрит в приоткрытое окно
чуть свысока на сонную планету.

Мефодий пьян. Его орлиный нос,
объект любви и пламенных пародий,
закинут гордо вверх, и под откос
летит и удаляется Мефодий.

Он ступит – распускаются цветы.
Он спляшет – весь бомонд в тоске и шоке.
Он слышит голоса из темноты,
встречает свет на утреннем востоке.

Мефодий жив! Приятна эта весть
и птицам, и траве, и нам с Володей,
и даже чёрт откладывает месть,
когда ты врёшь по-божески, Мефодий!

Ушей твоих да не коснётся грязь!
Наш горький хлеб запьём китайским чаем!
Мефодий жив! – и нам приятна связь
с его улыбкой, тенью и молчаньем!

1991