(Текст предоставил: Владимир Борзов) |
Борзов Владимир |
Владимир Борзов Они жили долго и умерли в один день. (А. Грин) Ее прекрасное лицо его на миг лишило воли. Ее изящная рука нашла покой в его руке. Так началась ее любовь, еще не знающая боли, В парижском маленьком кафе, вселенной тихом уголке. И завертелось колесо, шальные лошади присели, И, распрямившись, понесли, и задышали тяжело. Пока не выключили свет на их безумной карусели... И наступило время жить, а умирать не подошло. Она проплакала глаза и все одежды износила, И поседела на сто зим, и постарела на сто лет. А он остался молодым и укатил в свою Россию, И для него ее любви как будто не было и нет. А для нее ее любовь над ней кружит ночною птицей, И останавливает взгляд и заслоняет целый свет. Ей не взлететь, как птице вверх, а птице вниз не опуститься. Но в небесах и на земле ей от нее спасенья нет! И это тянется года, и в этом видится проклятье. Парижских улиц суета подстать московской суете. Ее растрепанная прядь, ее изношенное платье, Не объясняя ничего, нам говорят о нищете. Она умрет от пустоты, а не от голода и жажды, Не пережив свою любовь, но пожелав ее себе. А он погибнет в тот же год поскольку знал ее однажды, И тень от крыльев той любви уже была в его судьбе