Аркадий Дубинчик

Каин

Сцена представляет собой кладбище, повсюду обелиски (крестов почти нет). Перед одним из памятников стоит, придерживаясь за дерево, подвыпивший старик.

Поэма безусловно навеяна Александром Галичем и посвящается замечательному исполнителю его песен, одному из лучших исполнителей авторской песни вообще — Максиму Кривошееву.

Как оригинальное произведение интереса, скорее всего, не представляет, но является блестящей стилизацией:-)))

Исполняется на традиционные субдоминанта-тоника-доминанта-тоника со всеми же традиционными вариациями по вкусу.

Аркадий Дубинчик 1. Ах ты, друг заветный мой, Брат родимый Авель, Расскажу ка, как тюрьмой Я однажды правил. Было дело, энный год, Боронили с песнями, А потом, под хоровод, Раздавали пенсии. Наш начальник, чисто блядь, Подхватил инфекцию, А кто кинулся спасать - Получил иньекцию. А я, хотя и чином мал, Но всею эпидермою Горячо не принимал Эту эпидемию. Жизнь прошла, и смерти нет, Всё к чертям до чёртиков... Вызывают в кабинет, Каблучками чокаюсь. Говорят - трясёт тюрьму Без руковождения, А ты - годный по уму И происхождением, А других в наличье - нет Среди вашей братии, Так что занимайте кабинет, Старший надзиратель. Только, чтоб не ататуй - Заявляйте истинно! Ну что, готов - говорят - диктуй! Давай - говорю - записывай: Те, кто тыркался к рулю - Тормозами стали нам, А я - душою всей люблю Дорогого Сталина! Только то, что нет души - Это факт научный, Так ты про это не пиши, Я ж - не из обученных. Не свяжу порой двух слов И на вид - потасканный, Но всегда служить готов Делу пролетарскому! Значит, тиснули печать С ликом светлым Ленина И велели мне начать, Значит, управление. 2. По росе беру ключи, Весь при марафете, Комендантовы харчи Лопаю в буфете. А потом - зашёл в сортир, Сделал, вымыл физию... Вот такое ассорти. И начАл ревизию. Ходко тронулся возок, Аж отстали кОмары, Я, смеясь, открыл глазок Нумер первой камеры, А потом - давай, не трусь, Громче пойте, трубы, Мчится, мчится тройка Русь, Селифан-голуба... К вам пришёл Наполеон! Что, курвы, завоняли? Щас вам будет Вавилон, Мать-вавилоняне! Будет камера-вокзал И тоннель-параша... Только кто-то вдруг сказал Тихо - здравствуй, Паша. Я - по рылам наугад, Аж зашёлся в раже, но Свой орлиный бросил взгляд - Что ещё за вражина? Я ж их знаю, этих сук, Я же - спец по зэкам, Я же родину спасу Каблуком по зенкам, Даром сказано Отцом - Спуску нет заразам?! Но когда узнал лицо - Ум зашёл за разум. И - как нету этих лет, И на сердце - кошки, Ты же - свой последний хлеб Мне тогда - до крошки... Кончен сев. Выходит так. Нынче - время жатвы. Значит, ты сегодня - враг, А я - судия твой?! Значит что же - врут вожди?! Ада нет и рая? Подожди ты, подожди, Тройка удалая! Не сдержать... Несётся вскачь В арку через площадь... Только бешеный кумач На ветру полощет. Что талдычить - не греши, Каин, Авель - люди, Если что господь решил - Так оно и будет. Так чего судить-рядить О путях господних, Так чего стоять-годить, Сволочи в исподнем?! Всем вам, гадам, путь - ГУЛАГ, Азимут на север! И я поднял свой кулак За мою Расею. Да видно кто-то настучал Про таю заминку, Ну, значит, я и застучал На дальнюю заимку. 3. Вот и всё, и пир горой, Все друзья поддаты, И не верю сам порой - Кем я был когда-то. Вот и всё, и кончен бал, И кругом могилы. Я вас не заколебал? Извините, милый. Но всё соколом гляжу На златые даты, Я ж и нынче сторожу Тех, кого тогда-то. Так чего ж, едрёна вошь, Ты молчишь, как камень, Али всё не узнаёшь - Я же брат твой Каин?! Тишина ответ хранит, И передо мною Ты стоишь, врастя в гранит Серою спиною. Что-то колется в груди, А чего - не верю. Знаешь, брат, ты заходи, Я открою двери. Заходи, гранитный гость, Без тебя мне жутко! Новодевичий погост, Угловая будка. 4 июля 1988, Москва