Колыбельная для президента

                  Сергей Яцуненко

                            Не всякий царь шута поймет,
                            Не всякий шут царю расскажет
                            Про то, что есть, мол, жнец, есть ткач,
                            Шут, царь, палач.
                            Всяк что-то жнет да ткет, плетет да врет.
                            А кто-то свил, связал и ждет, и мылом мажет...

Снова барды обардели, развели бардак,
Лаутары, менестрели, так их, перетак.
Матерят людей хороших, вот дерьмократизм
И все кричат: "отдайте чьи-то гроши" - ну сущий бандитизм.

   А президент прийдет с работы, стянет сапоги,
   Тут жена ему: "Ну что ты, в магазин беги!"
   На семью пол-булки хлеба купит и пшена,
   Ветчины, икры не треба, ну а на хрена?
   Если дети и старухи "йогами" живут.
   Даже мухи с голодухи на аборт идут.

   В комнатенке спит холодной батько-президент,
   Также, как его голодный брат-интеллигент.
   Колыбельную при свечке прет ему жена,
   А в давно остывшей печке мерзнет тишина.
   "Спи, мой славный, спи, мой главный, спи, мой импотент.
   Спи, мой презик ненаглядный, презик, презик, презик, в смысле - президент".

Когда правитель станет жить как тот, кто хлеб растит,
Ему не скажут: "Паразит!" Зачем же говорить?
Не станут матом распинать жену его и мать,
Забудут люди просто знать, что можно так сказать.

Кто виноват, что грустно жить в одной из бывших стран?
Бульбаш, хохол, кацап и жид, и лапус, и чурбан.
А, может, их не обошли, господь, их сохрани,
Нет, в крайнем случае, джанкойские дожди, но только не они.

   Короче, все, кто спину гнет, кто в принципе народ,
   А, в общем, ну стадо, но живет в том стаде новый род.
   Всему бывает свой венец и блюза вьется круг.
   Растут волчата у овец и скоро подрастут,
   И станут резать пастухов, пастушек, пастушат,
   Козлов, собак и пастухов - им овцы разрешат.

То не угроза - то гроза разящая придет.
Купите за бугром глаза, чтоб заглянуть себе вперед.

Когда правитель станет жить как тот, кто хлеб растит,
Ему не скажут: "Паразит!" И каждый, гадом буду, угостит.

2000