(Текст предоставил: Марина Гершенович)

Гершенович Марина

Крещенье

                  Марина Гершенович

По вечерам в крещенские морозы 
густеет кровь и застывают слезы. 
Фабричный дым клубится еле-еле, 
и свет чуть брезжит сквозь дверные щели. 
Снаружи мир завернут в снежный кокон 
и пар сочится сквозь мастику окон. 
Ночные сны ложатся невесомо 
на грубый сруб бревенчатого дома 
и примечают лунными ночами 
все то, что ввечеру не замечали. 

Что в этом доме нынче пили, ели? 
Гудел огонь в печи, а люди пели. 
Хозяин был тверез в канун крещенья 
и у хозяйки он просил прощенья. 
Она его за плечи обнимала 
и, опустив глаза, ему внимала. 
Замерзшее стекло слегка дрожало, 
ни комнаты, ни лиц не отражало, 
но, даром что от инея слепое, 
глядело в ночь свидетелем запоя. 
  
Они пошли к реке, спустились ниже 
по берегу, держась друг к другу ближе 
(точь-в-точь пингвины на плавучей льдине), 
и разожгли костер на середине. 
Потом они в реке рубили прорубь. 
Витал дымок, а им казалось - голубь. 
Горел костер, в огне трещали сучья, 
Жизнь не казалась волчьей или сучьей 
вдали от шумных праздников веселых, 
каких давно уж не бывает в селах. 
  
Они отёрли пот с лица, разделись. 
Шагнули разом. И куда-то делись. 
Так, вдруг, они исчезли, двое эти, 
как будто их и не было на свете. 
Ни всплеска на прощание, ни смеха 
вдогонку им не повторило эхо. 
Дыра во льду да валенки чернели, 
да угли от костра тихонько тлели... 
Всходило солнце, поднималось выше 
и освещало реку, лес и крыши, 
 
и было ясно, холодно, и - ясно: 
мужчина рядом с женщиной прекрасной: 
и он нагой, и спутница нагая 
бежали, никуда не убегая, 
бежали рядом, как Адам и Ева, 
туда, где русло забирает влево, 
вплотную прижимаясь берегами 
к полоске сосен с длинными ногами, 
где их встречали ледяные кущи - 
в своей красе страшны и всемогущи. 

20 января 1996