(Текст предоставил: Юрий Зозуля)
(Текст предоставил: Юрий Зозуля) |
Зозуля Юрий |
по поэме М. Цветаевой.
Почти весь цикл с поэзией Цветаевой звучал во временах, местах, исполнениях; а затем появилось и
посвящение Ей, пролежавшее меж бумаг: вот оно побудет эпиграфом по случаю возобновления звучания.
что писала на листе нелинованном? –
то, что вырвалось с узды уготованной!
то, что выпало судьбой подкопытною,
не удержано Тобой, подзащитною...
под листами, листвой,– ночи длинные:
подсинённые, бесперинные;
над листами, в словах,– чувства вздорностью,
наделенные собственной гордостью...
разделённые! – силой и слабостью:
как глотками,− то муки, то радости;
в горле горечь чернил накопившихся,
в обострённом пере не таившихся...
междустрочия, снежно, как горный хребет,–
разделили долины границами вет;
в тех долинах, где жизнь неподземным ключом,–
сохранилась поэзия, коей живем!
...на Маринином столе листы маются,
строки в пёрышке-стволе затеваются;
а в Марининой судьбе Душе верится,
всё, что в жизни, как в стволе,– в Неё целится...
– Господи, за Неё тоже: и прошу, и верую! 22 апреля 1985 года
Юрий Зозуля
ветры спать ушли - с золотой зарёй,
ночь подходит - каменною горой,
и с своей княжною из жарких стран
отдыхает бешеный атаман.
молодые плечи в охапку сгреб,
да заслушался, запрокинув лоб,
как гремит над жарким его шатром -
соловьиный гром.
а над Волгой - ночь,
а над Волгой - сон.
расстелили ковры узорные,
и возлёг на них атаман с княжной
персиянкою - брови чёрные.
и не видно звёзд, и не слышно волн,
только вёсла да темь кромешная!
и уносит в ночь атаманов чёлн
персиянскую душу грешную.
и услышала
ночь - такую речь:
- аль не хочешь, что ль,
потеснее лечь?
ты меж наших баб -
что жемчужинка!
аль уж страшен так?
я твой вечный раб,
персияночка!
полоняночка!
а она - брови насупила,
брови длинные.
а она - очи потупила
персиянские.
и из уст её -
только вздох один:
- Джаль-Эддин!
а над Волгой - заря румяная,
а над Волгой - рай.
и грохочет ватага пьяная:
- атаман, вставай!
належался с басурманскою собакою!
вишь, глаза-то у красавицы наплаканы!
а она - что смерть,
рот закушен в кровь. -
так и ходит атаманова крутая бровь.
- не поладила ты с нашею постелью,
так поладь, собака, с нашею купелью!
в небе-то - ясно,
тёмно - на дне.
красный один
башмачок на корме.
и стоит Степан - ровно грозный дуб,
побелел Степан - аж до самых губ.
закачался, зашатался. - ох, томно!
поддержите, нехристи, - в очах тёмно!
вот и вся тебе персияночка,
полоняночка.
рулевой зарёю правил
вниз по Волге-реке.
ты зачем меня оставил
об одном башмачке?
кто красавицу захочет
в башмачке одном?
я приду к тебе, дружочек,
за другим башмачком!
и звенят-звенят, звенят-звенят запястья:
- затонуло ты, Степаново счастье!
и снится Разину - сон:
словно плачется болотная цапля.
и снится Разину - звон:
ровно капельки серебряные каплют.
и снится Разину дно:
цветами - что плат ковровый.
и снится лицо одно -
забытое, чернобровое.
кто красавицу захочет
в башмачке одном?
я приду к тебе, дружочек,
за другим башмачком!
сидит, ровно Божья Мать,
да жемчуг на нитку нижет.
и хочет он ей сказать,
да только губами движет...
сдавило дыханье - аж
стеклянный, в груди, осколок.
и ходит, как сонный страж,
стеклянный - меж ними - полог.
и звенят-звенят, звенят-звенят запястья:
- затонуло ты, Степаново счастье!
(можно услышать http://my.mail.ru/mail/yurizozulia/)
1984
|
|