(Текст предоставил: Владимир Гук) |
Гук Владимир |
Владимир Гук Кто-то умный, не помню, сказал, Что для нас – не везде и не всё. А в грязи, коль нажал тормоза, Неизвестно, куда занесёт. И, барахтаясь в этой грязи, Почему-то ругаем лишь грязь. Тормози же, шофёр, тормози – Нам теперь всё равно, как пропасть! Я, наверно, безбожно совру, Говоря, что не хочется пить, Когда ртом припадаешь к ведру После суточной жажды в степи. Это словно как что ухвачу, Ну, а после – без боя отдам, Так что я-то, конечно, хочу, Да не можется – вот ведь беда. Потому, что без этих глотков Шаг последний идёт караван, И ему до воды далеко, И дойти он имеет права. Потому, что его кто-то ждёт, Днём и ночью стоит у дверей. Может, дождь на него упадёт, Отольётся от пайки моей. Ну, а мы никому не нужны – Про себя-то я знаю вполне, Что никто я для этой страны, Как и все, кто погиб на войне. Как любой, кто бандитом убит, Кто охранкой задавлен в петле... Нам твердят, что никто не забыт, Только чтут лишь лежащих в земле. Все мы – дрянь и армейский запас, Цели на следовой полосе. Мы затопчем любого из нас, Кто чуть-чуть не такой, как мы все. И, как водится, книги – на пол, Золотишко и цацки – в карман... Каждый взгляд мне в лицо – это ствол, А в прицеле ты – куча дерьма. Мы – дворня на своём же дворе, Нам – подвалы, а не этажи, Ведь находится власть в кобуре, И скомандуют – значит, лежи! И, барахтаясь в этой грязи, Мы всегда проклинаем лишь грязь... Тормози же, шофёр, тормози – Нам теперь всё равно, как пропасть!