(Текст предоставил: Владимир Гук)

Гук Владимир

Юрию Никулину

                  Владимир Гук

                    На смерть Клоуна (Юрию Никулину)

Взор затуманился, ты где-то далеко,
Вне четырёх часов гостиничного крова.
Нам только кажется, что это всё легко
По эту сторону от ямы оркестровой.

Не отвести рукой ни дату, ни беду.
Любить, страдать в кино и в жизни в полной мере,
Полжизни – в гриме, и всё время – на виду,
Обед – в гостинице, и ужин – на премьере.

Запарка времени, на улице – затор,
И свет зелёный – только трусам, давшим дёру.
Десятый дубль, "паденье в воду", - свет, мотор! –
Твоей двужильности дивятся каскадёры.

Любимец публики, седеющий король,
В своём бессилии признавшийся понеже.
Вчера – звучание, а завтра – проба в роль,
Сегодня – Харьков и работа на манеже.

Стареют принципы, машины и труды,
Но лицедейство не меняется от Рима.
Актёра все запоминают молодым –
Его морщины вечно спрятаны под гримом.

- Спокойно, Юра! Отодвиньте микрофон!
На веки – тени, уберите пятна с фона! –
Мы потому не оставляем телефон,
Что невозможно нас поймать по телефону.

Мелькают кадры, поезда – не замечай,
Твой график на лето: спектакли, съёмки, слёты...
Не так уж просто пригласить к себе на чай,
Когда твой адрес – номер рейса самолёта.

Судьба – верёвочка, арена – это круг,
В нём, как на блюдце, шут вращается быстрее,
И он стареет и уходит как-то вдруг,
А иногда, бывает, вовсе не стареет.

Эфир включён и освещение горит,
Идёт работа, дома ждёт холодный ужин –
Вот он в последний раз при жизни говорит,
И голос рвётся из динамиков наружу.