(Текст предоставил: Марк Фрейдкин)
(Текст предоставил: Марк Фрейдкин) |
Фрейдкин Марк |
...В те далекие годы, когда мы были молоды, веселы, холосты и еще не страдали различными неизлечимыми хроническими заболеваниями, у нас было очень много знакомых женщин и девушек. И у каждой из них как минимум раз в году имел место день рождения, который, натурально, было невозможно себе представить без нашего присутствия и активного участия. При этом, несмотря на наш богемный образ мысли и стиль жизни, мы не могли избавиться от разорительной привычки приходить на день рождения дамы с подарком. Но ввиду беспросветного пауперизма и выходящего за границы разумного количества упомянутых дней рождения в каждом календарном году, мы были просто не в состоянии одарить всех наших милых подруг чем-нибудь, имеющим хоть какое-то стоимостное выражение. И поэтому, чтобы не приходить с пустыми руками, нам приходилось каждый раз беспощадно эксплуатировать свой божественный дар и сочинять всевозможные песни, куплеты, стихи в альбом и прочие литературно-музыкальные поделки, художественная ценность которых была, увы, в большинстве случаев весьма невелика. Так шли годы... Мы понемногу старели, грустнели, обзаводились семьями и хроническими недугами. Жизнь менялась (неизменным в ней, пожалуй, оставался только пауперизм), и нам становилось все трудней из раза в раз принуждать свою музу к этим насильственным развлечениям. И в один прекрасный день, чтобы раз и навсегда покончить с этим, я сочинил эту песню.
Жорж Брассенс,
Марк Фрейдкин
С сердцем, полным умиленья,
мы спешим на день рожденья
к той, чье совершенство форм -
сверх всяких норм.
К той, чья прелесть нам дороже,
чем зарплата и аванс,
к той, без коей мы не можем
продолжать свой экзистанс.
Мы идем - сердца открыты,
ноги мыты, морды бриты,
и не внутрь употреблен
одеколон!
В этот славный день недели,
ради праздника ее,
мы с Серегою надели
наше лучшее белье!
В дом к любимому созданью
мы придем без опозданья,
словно чувствуя, что тут
сейчас нальют,
и, едва ввалившись в двери,
для оказии такой
мы обнимем нашу пери
стосковавшейся рукой.
Но, согласно всех традиций,
нас за стол зовут садиться,
и, усевшись за столом,
мы долго жрем.
Стонет чрево в сладких пытках,
сердце бьется горячей
от изысканных напитков
и божественных харчей.
После этой страшной жрачки
прямо сразу, без раскачки,
настает уже всерьез
апофеоз:
для подруги нашей милой
мы под грохот двух гитар
начинаем, что есть силы,
свой орать репертуар.
Зазвенели чашки-блюдца,
в стену лбом соседи бьются,
но когда вошли мы в раж,
ты нас уважь!
Нам плевать, что в доме дети
и что спать давно пора,
позабыв про все на свете,
мы горланим до утра!
Утром в доме у подруги
мы страдаем с похмелюги,
и во рту любимцев муз -
ужасный вкус.
И, прощаясь с незабвенной,
чтоб пивка пойти хлебнуть,
обещаем непременно
через год к ней заглянуть.
|
|