Петербургский романс
Владимир Бобриков
Закутавшись в мех чернобурки,
Румянцем осенним горя,
Хотелось ей жить в Петербурге,
Желательно, до Октября.
Кокетничать с кем-нибудь в зале
Прилюдно, в укромном углу,
Чтоб все кавалеры страдали,
Ревнуя, на этом балу.
А после, с презрением к свету
Уйти, незаметно почти,
И сесть поскорее в карету,
О чём-то мечтая в пути.
Рассеяно глядя на зданья,
На витиеватость оград,
С улыбкой вдруг вспомнить признанья,
Услышанные час назад.
А дома в пустом кабинете
Среди недочитанных книг,
О девичьем вспомнив обете,
Открыть сокровенный дневник.
Перо окуная в чернила,
На чистом листе написать:
"Всё в прошлом. И всё уже было,
Но некому это сказать".
Да, чудо опять не случилось.
Опять, как в уездной глуши,
За окнами слякоть и сырость.
Погода как раз для души.
Погода, как сырость на веках,
И слёзы, как дождь по стеклу.
Любимого нет человека
На этом житейском балу.
Погода для чтения писем
И для размышлений о том,
Что разница в разнице чисел,
Покинувших город и дом.
А город в осеннем убранстве
Живёт в ожидании сна.
И память о прошлом дворянстве
Уже никому не нужна.
***
Укутавшись в мех чернобурки,
В изъеденном молью пальто
Идёт она в Санкт-Петербурге
Родившись поздней лет на сто.
Идёт, вспоминая былое,
И помнит, как всем на беду,
Октябрь кровавой листвою
Осыпался в Летнем саду.
А дальше, что было – то было.
Нам всем не дано миновать.
И всё, что взяла бы в могилу,
Не хочется ей вспоминать.
Век был так безжалостно жалок,
Что всё завершилось почти.
И только огни коммуналок
Уныло ей светят в пути.
Кончается век заблуждений,
Бесправия и немоты,
Но снова для всех поколений
Разводят мосты нищеты.
Всё те же дома и лабазы,
Всё тот же на улицах мат.
И век одной нитью повязан
С Россией, как сто лет назад...
