Семья
Александр Дольский
Привычка холодного тона
и сдержанных реплик минор
под сумрак двойного затона —
квартира и каменный двор,
военные крики мальчишек,
одежд неразвешеныых хлам,
и музыки терпкой излишек,
китайский жасмин пополам
с грузинской неяркой заваркой,
и маленький наш супостат
в парах аммиака, и маркий
хозяина белый халат,
беседы, внушенья, прогулки,
холодные руки детей,
несущие по Петербургу
предметы непрочных страстей —
игрушки, порой подороже,
порой подешевле еды,
чтоб спрашивать мягче и строже
за драки, вранье и труды,
секреты в намек и на ушко,
и страхи от снов и примет,
и добрая наша старушка —
гроза шоколадных конфет,
и этих пределов царица,
воительница очага,
крикливая, мудрая птица,
начинка всего пирога, —
вот все, чем живу и владею,
в чем вижу и счастье и толк.
"Дай Боже", — сказала Медея.
Язон помрачнел и замолк.
1986
