Сыновья (Александр, Павел, Пётр)
Александр Дольский
1
АЛЕКСАНДР (старший)
Мой мальчик, ты светел, как утренний луч,
и тонок, как жест ювелира,
и цепкий твой разум глубок и могуч,
а нрав как капризная лира.
Фантазии, страхи, придирчивый слух
в тебе, как в закрытом конверте,
а к мелочам жизни бываешь ты глух,
как боги к докучливым смертным.
Ты больше отдашь, если что-то берешь,
и эта повадка чудесна.
Приводит тебя в содроганье ложь,
и правда твоя полновесна.
Но все это видно, когда ты ведешь
себя и послушно, и честно.
2
ПАВЕЛ (средний)
Мой мальчик, ты строен, как маленький паж.
Изгибы твоих очертаний
изящней цветков ионических чаш,
которых не знает ботаник.
А смуглая кожа с прожилками вен
как свет лазурита на яшме,
румянец как киноварь мраморных стен
под сводом готической башнии.
А мягкая кисть музыкальной руки
удержит смычок или шпагу.
Ты смел, а в защите (пусть знают враги)
не станешь марать ты бумагу.
Ты так формулируешь некий вопрос,
что как отвечать — неизвестно.
А белая прядь среди темных волос —
отметина силы небесной.
Но все это видно, когда ты ведешь
себя и послушно, и честно.
3
ПЕТР (младший)
Мой маленький, толстенький, хитрый сынок,
несчастье мое и услада,
по сути — шпана, а на вид ангелок,
двойной крокодил шоколада,
с моторчиком в сердце, в ногах и в руках,
и бога и черта творенье —
гостей оставляешь всегда в дураках,
съедая и торт, и варенье,
великий политик, великий хитрец,
конфет и плодов скороварка, ,
знаток умиленных и добрых сердец,
святой вымогатель подарков,
воинственный рыцарь и рыцарь скупой
со складом под старой подушкой,
чинящий у братьев грабеж и разбой,
лихой доноситель на ушко,
крикун, матерщинник, пройдоха и вор,
обжора и эксплуататор,
влезающий нагло в любой разговор,
приказчик, министр, император.
О Боже! ну как же тебя я терплю?!
И все удивляются тоже.
И что удивительней — даже люблю;
но ты мне бываешь дороже,
когда ты жалеешь уставшую мать
и просишь проверить на деле,
что можешь нас слушаться и понимать...
Четыре минуты в неделю.
1987
4
ТРИ СЫНА
Три сына мои, три сердца, три боли...
В них все — не отнять, не прибавить.
Я царь их и раб. Нет прекрасней неволи...
Петр, Александр и Павел.
И каждый из них — мой давнишний портрет.
Но вспомните старые фото —
меняются ракурс, одежда и свет,
и в нас изменяется что-то.
Они нарушают мой тихий настрой,
не любят порядка и правил,
им кажется жизнь бесконечной игрой...
Петр, Александр и Павел.
Пытаюсь зажечь в них хотя бы свечу,
не худшая все-таки участь...
Мне кажется — я их чему-то учу,
а это они меня учат.
В них память веков, и любви моей суть,
и свет уж другого столетья.
И каждый найдет свой особенный путь...
Ох, весело буду стареть я!
Три сына мои — три чистейших души...
Я жизнь от забот не избавил,
так просто проблему бессмертья решив —
Петр. Александр и Павел.
1984
