(Текст предоставил: Анэс Зарифьян)
(Текст предоставил: Анэс Зарифьян) |
Зарифьян Анэс | Послушать (исп. Анэс Зарифьян) |
ПЕСЕНКА О РАЗНОЦВЕТНОЙ ЖИЗНИ
С самого детства в душе юморист и безбожник,
Я никогда, никогда не стоял у холста.
Вот ведь загадка: совсем никудышний художник,
Но, между тем,
хорошо различаю цвета.
Если кораблик фортуны несётся на скалы,
Если над шаткою мачтой грохочет гроза,
Жизнь в те минуты лихие мне кажется алой.
Алая, алая, алая –
как паруса!
Если былые друзья предают утончённо,
Если теряю любимых в кружении дней,
Жизнь в эти злые минуты мне кажется чёрной.
Чёрная, чёрная, чёрная –
ночи черней.
Если спешу я, в друзей и в работу влюблённый,
Словно не зная о тяжести доли земной,
Жизнь представляется в эти минуты зелёной.
Зелено, зелено, зелено –
будто весной!
Жизнь многоцветна, и всё-таки едкий ироник –
Тот, что пристроился в черепе между ушей, –
Мне заявляет ехидно: "А ты, брат, дальтоник.
Жизнь – она серая-серая,
вроде мышей".
Только живу я по-прежнему детскою верой,
Жизнь ощущая свою, как цветное кино.
Лишь бы и вправду она оказалась не серой.
Алая, белая, чёрная... –
мне всё равно!
1979 г.
* * *
Наире
Всё преходяще:
страсть, печаль,
Любовь,
надежда,
радость,
слава,
Суровый гнев
и по ночам
На самого себя
облава.
Всё преходяще:
суета,
Блаженство
светлого покоя,
Раскаты
яростного боя,
Обиды,
ложь и клевета.
И наши мысли, и мечты,
И ритмы музыки сердечной 
Всё мимолетно,
всё невечно,
Всё преходяще:
я и ты,
И дни,
и годы,
и века,
И прошлый мир,
и настоящий...
Непреходяща
лишь тоска
О главном,
о Непреходящем.
1980 г.
ВЫШЕ ГОЛОВУ!
Ах, как славно, как забавно и потешно
Начинались наши детские года!
...В море жизни мы вступаем безмятежно –
Возле щиколоток плещется вода.
А потом нас увлекают неизменно
Волны грозные и ветер штормовой.
Смейся, молодость! Нам море по колено!
Чайки светлые парят над головой.
В глубь шагаем, о себе не беспокоясь,
Ни пиратов не боимся, ни молвы.
Годы мчатся, и вода уже – по пояс,
Но пока что далеко до головы!
Виден берег – неуютно там и голо,
Да назад не возвратиться всё равно.
А вода теперь качается у горла.
Выше голову! – покуда держит дно.
Жизнь внезапно оказалась столь короткой,
Вместо чаек кружат тучи воронья.
Волны плещутся почти у подбородка.
Выше голову! Никто нам не судья.
Из-под ног во мглу уходит дно кривое.
Как рискованно надеждам доверять!
Воды тёмные сошлись над головою...
Выше голову! Нам нечего терять!
1981 г.
АДАПТАЦИЯ
Человек
двадцати с лишним лет
Меж запретных дверей
помещён:
Слева чёрным –
"Выхода нет!",
Справа красным –
"Вход воспрещён!".
Как он начал голосить,
Возмущаться и дерзить:
"Постою, – кричит, – за личную честь!
И минуты не пройдёт –
Отворю запретный вход,
Докажу, что выход всё-таки есть!"
Кулачком он в грудь стучит –
Время мчит себе и мчит...
Человек
тридцати с лишним лет
Сам былыми речами
смущён:
"Может, верно,
что выхода нет
И не зря
людям вход воспрещён?
Предположим, я войду... –
Попаду ещё в беду!
Слава богу, с юных дней стал мудрей.
Выйти можно, но, прости,
А потом – куда идти?!
Нет уж, лучше – в тишине, меж дверей".
Он не спорит, не кричит –
Время мчит себе и мчит...
Человек
сорока с лишним лет
Положеньем своим
восхищён:
"Превосходно,
что выхода нет!
И прекрасно,
что вход воспрещён!
Ты, приятель, мне поверь:
Крепко запертая дверь
Гарантирует от всех сквозняков.
Коль порядок не ломать,
Всё, как должно, принимать,
Будешь к старости и сыт, и здоров!"
Меж дверьми
он провёл все года
И последние
жалкие дни.
Не узнал человек
никогда,
Что...
не заперты были они.
1981 г.
СВЯТО МЕСТО
Свято место – кто его не знает?
Свято место – свечечки горят.
Свято место пусто не бывает –
Так у нас в народе говорят.
Как-то раз глядит народ: а оно пустое.
Предложили мудрецу бремя власти той.
Он ответил: "Я такой чести не достоин.
Место свято, – стало быть, пусть займёт святой".
Но свято место пусто не бывает
И зазря пылиться не должно.
Коль мудрец его не занимает,
Храбрецу достанется оно!
Предложили храбрецу сесть на это место –
Отказался на него даже и глядеть.
"У меня есть быстрый конь, сабля да невеста!
Я на месте не могу и часа усидеть".
Но свято место сирый дождик мочит,
А за ним нагрянет белый снег...
Раз храбрец занять его не хочет,
Пусть хоть добрый сядет человек.
Предложили добряку на него забраться.
Подошёл добряк и – бряк: "Дальше не пойду!
Пощадите, – говорит, – я не справлюсь, братцы!
Я на месте на святом сразу пропаду".
Но свято место может прохудиться
И с годами порасти травой.
Раз добряк занять его боится, –
Знать, хозяин нужен деловой.
Кто-то шасть тогда к дельцу и шепнул словечко.
Тот подъехал: "Где товар? Покажи, каков?..
Я-то думал, продают тёплое местечко.
А святое покупать – нету дураков".
Свято место не должно быть пусто,
Но – увы! – не занято пока.
Если так уж с выбором не густо,
Посадить придётся... дурака!
Он не храбрый, не святой, на умишко бедный,
Он упрячет в трудный час голову в кусты.
Но уж лучше пусть сидит, глупый да невредный:
Свято место не должно долго быть пустым!
Свято место пусто не бывает.
Кто на нём уселся, тот и свят.
Наш дурак к почёту привыкает,
Недовольных душит, как котят.
Одолел он бедный люд фразами пустыми,
Стали пищей для него лесть и клевета.
Всех знакомых дураков объявил святыми,
Всем дельцам пораздарил тёплые места.
Свято место больше не пустует –
Так не раз случалось на веку.
Мудрый, храбрый, добрый негодуют:
"Как оно досталось дураку?!"
Ну как?
1981 г.
* * *
"Хорошая мысля приходит опосля"
Чем прославился Сократ? –
Тем, что думал во сто крат
Больше всяких полководцев и героев.
Чем был славен Диоген? –
Тем, что глубже, чем рентген,
Проникал он в мироздание порою.
Чем известен Цицерон? –
Тем, что ярко мыслил он,
Обращаясь то к народу, то к элите.
И недаром средь скульптур
Силачей и нежных дур
Привлекает нас роденовский "Мыслитель".
Почему же, почему
Отношение к уму
Изменилось и Сократы поредели?
Жизнь проводится в бегах.
Хоть и толку нет в ногах,
Но зато заметно всем, что мы – при деле!
Лишь задумаешься ты
Средь всеобщей суеты,
Ощутив давно забытую усладу,
Кто-то – тырк тебя ногой:
"Хватит думать, дорогой!
Хватит думать, дорогой, – работать надо!"
И пока мы без труда
Целый день – туда-сюда
(Чтоб суровое начальство не сердилось),
Мысль хорошая пришла,
Нас на месте не нашла,
Подождала пять минут – и удалилась.
Думать некогда, увы!
Ноги – вместо головы.
Потому и утверждается в народе,
Что хорошая мысля
К нам приходит опосля.
Хорошо, коль вообще ещё приходит!
1981 г.
* * *
Из года в год всё пристальней и строже
Мы счёт ведём событиям земным.
Что вдохновляло  больше не тревожит,
Что ослепляло  кажется смешным.
Не в том ли смысл извечного движенья –
Чтоб дошагать до тех завидных лет,
Когда нас возвышают пораженья
И унижают пиршества побед?
1976 г.
* * *
"...во многой мудрости многие печали"
Екклесиаст
Многая мудрость
рождает печаль...
Вроде бы я остальных не мудрее,
Но отчего эта грусть меня греет,
Словно свеча?
Я на миру острослов,
весельчак.
Сердце не столь уж безмерно страдает.
Но отчего меня не покидает
Эта печаль?
Боль, что из зёрен сомнений
взошла, –
Как на такую наложите вето?
Нет в ней ни капельки чёрного цвета,
Мелкого зла.
Видно, и вправду
природа мудра,
Если и нас, неразумных, находит,
Если и к нам, суетливым, приходит
Грусти пора.
Кто от неё
оградит и спасёт?
Ночь для раздумий светлее, чем утро.
Вот уж и наша немногая мудрость
Грусть нам несёт.
Вот и подкралась она
невзначай.
Сам ты в печали, а сердце жалеет
Тех, кто познать никогда не сумеет
Эту печаль.
1982 г.
ПЛАЦКАРТНЫЙ ВАГОН
А я люблю вагон плацкартный,
Где осторожность не нужна,
Где всё поставлено на карту:
Уют, покой и тишина.
Где не в чести чины и лычки,
Где все на время сплочены,
Где души, жесты и привычки,
Как напоказ, обнажены.
Одни несут стаканы с чаем,
Другие смотрят в окоём,
И пахнет здесь земной печалью
Да государственным бельём.
Тут не задраивают двери,
Не замыкаются в душе.
Здесь можно многое доверить:
Ведь нам не встретиться уже.
...Вот некто строгий, с верхней полки,
Питая странный интерес,
Тебя буравит взглядом колким,
Как ангел совести с небес.
Тщеславья жалкие остатки
Вдруг отлетают в никуда.
И полустанки, полустанки
Мелькают, будто бы года.
Так хорошо с ночным соседом
Делиться парой папирос
И слушать долгую беседу
Упрямых рельсов и колёс.
Вагон гудит, как беглый табор:
И смех, и слёзы, и гульба...
А под ногами пляшет тамбур,
Такой же шаткий, как судьба.
Ночные гулкие перроны
Влетают в твой счастливый сон.
Одни – выходят из вагона.
Другие – тянутся в вагон.
А утром видишь вдруг воочью,
Пылинки сна смахнув рукой,
Что кто-то нас покинул ночью,
Быть может, самый дорогой.
1980 г.
ПЕСНЯ О СОВЕСТИ
Боже – Пречистый, а дьявол – нечист.
Тянется к звёздам дорога...
А по дороге бредёт атеист –
Грешник, не верящий в Бога.
Что нам мессия, архангел, пророк?! –
Нет, не о них эта повесть.
В каждом из нас есть собственный Бог,
Имя которому – Совесть.
С первого шага, с младенческих лет,
День изо дня повсеместно
Нам говорилось всегда: "Бога нет" –
Проповедь эта известна.
Трудно ль её заучить назубок,
С временем властным не ссорясь?
Но в каждом из нас есть собственный Бог,
Имя которому – Совесть.
Этому Богу хвалу не поём,
С ним нелегко и тревожно.
Трудно носить его в сердце своём,
Но без него – невозможно.
Если он будет с тобою жесток,
Стань на колени, не злобясь.
Да пощадит тебя собственный Бог,
Имя которому – Совесть!
Время – оно не покатится вспять.
Путь к небесам всё труднее.
Не торопитесь вы Бога распять:
Мёртвый, он только сильнее.
Вот вам, друзья, "богословья" урок,
Вот откровенная повесть –
Повесть о тех, в ком есть собственный Бог,
Имя которому – Совесть.
1979 г.
ЛЮДИ, Я – С ВАМИ, Я – ВАШ
Шумные страсти, шаги, голоса,
Ярмарка пёстрых идей...
Самым счастливым
был тот, кто сказал:
"Я не могу без людей!"
Стёрты, забыты друзей адреса,
Думы, как угли, черны...
Самым несчастным
был тот, кто сказал:
"Люди, вы мне не нужны!"
Хочешь не хочешь, приходит гроза,
Валится нимб с головы...
Самым хвастливым
был тот, кто сказал:
"Люди, я лучше, чем вы!"
Ветер узлом темноту завязал,
Светлый фонарик погас...
Самым правдивым
был тот, кто сказал:
"Люди, мне плохо без вас!"
Мечутся губы, тоскуют глаза,
В горле нет места словам...
Самым наивным
был тот, кто сказал:
"Люди, завидую вам!"
Мчится планета во все паруса,
Круто идёт на вираж!
Самым достойным
был тот, кто сказал:
"Люди, я – с вами, я – ваш!"
1979 г.
ЛИЛИТ
Рассказать хочу я драму
Про Лилит и про Адама
Для отважных кавалеров и для дам.
Знаем мы – Господь из глины
Сделал первого мужчину
И назвал его, несчастного, Адам.
Ну, а женщине Господь
Дал не глиняную плоть –
Он вдохнул в неё трепещущее пламя.
И сказал Адаму так:
"Разрешаю этот брак!
А теперь уж вы с Лилит живите сами".
Был Адам спокойным малым.
В нём отвага не пылала, –
Добродушен, боязлив и неуклюж,
Ночевал в своей постели
И в любом житейском деле
Вёл себя всегда как идеальный муж.
А беспечная Лилит
То дыханьем опалит,
То ужалит сумасшедшим поцелуем!
То не даст себя обнять.
Ну, попробуй-ка понять
Эту женщину, то нежную, то злую!
И Адам явился к Богу
И воззвал к нему с порога:
"Огради, Господь-Создатель, от огня!
Человек я жалкий, слабый.
Лучше глиняную бабу
Сотворил бы ты, Всевышний, для меня".
Улыбнулся Бог хитро,
Взял Адамово ребро,
От усталости присел под жизни древо.
Слишком долго не мудрил,
Для Адама сотворил
Подходящую сожительницу – Еву.
Ева мыслила лениво,
Но умела терпеливо
Угождать ему, не покладая рук.
Рядом с ней, такой убогой,
Сам себе казался Богом
Наш примерный, обожаемый супруг.
Это был прекрасный брак –
Идеал семейных благ:
Всё спокойно, всё привычно, всё приятно.
Ева – верная жена
И Адаму не страшна:
Сердце глиняное каждому понятно.
Может, в нашей жизни тоже
Случай был весьма похожий:
Пламя Женщины
внезапно обожгло!
Но, трусливы от Адама,
Мы любовь Прекрасной Дамы
Променяли на уютное тепло.
Ах, Лилит, Лилит, Лилит!
Где-то там огонь горит,
И звенит тот смех,
и слышатся напевы...
Ах, Лилит, Лилит, Лилит,
Отчего душа болит?!
Ты прости меня, Лилит...
Где ужин, Ева?
1979 г.
* * *
Привычное дело – жемчужину в водах искать.
Душа детской верою всё ещё не оскудела.
Кто ищет в сугробах, кто – в жарких, тягучих песках...
Ведь вот нам какое досталось привычное дело!
Привычное дело – надеждой непрочною жить,
По тропке спеша, что – глядите! – вот-вот оборвётся,
И вдруг на краю неожиданно так заслужить
Ту главную встречу, что счастьем привычно зовётся!
Привычное дело – касаться единственных плеч,
Молить и терзаться, себя выдавая с поличным.
Ах, господи-боже, как всё это надо беречь!
Как хочется верить, что чудо не станет привычным!
1982 г.
ПРИЗНАНИЕ
Я  зверь.
Но ты меня погладь,
Коснись горячего загривка
И ласки нежною прививкой
Попробуй зверя обуздать.
У ног твоих хочу я лечь,
Дыханье хриплое смиряя.
Хочу, другим не доверяя,
Тебя, любимая, стеречь.
Но если вдруг почую ложь,
Подобную змеистой твари, –
Такая боль в меня ударит,
Такая яростная дрожь
Пройдёт по непокорной шкуре,
Что в этой беспощадной буре
Ты, как песчинка, пропадёшь!
Прости
душе моей безбожной
За причинение кручин.
Прошу,
будь очень осторожной,
Но  попытайся,
приручи.
1979 г.
ОСЕНЬ
Осень, осень – о пора колдовская,
хмельная, шальная такая!
На свои вернисажи
наивных влюблённых скликая,
Взбудоражила ты
даже трезвые наши умы.
Ты ввела нас в обман
ярко-рыжею хитростью лисьей,
Но твои золотые,
литые, тяжёлые листья
Всё равно опадут –
опадут, не дождавшись зимы.
Припев: Осень,
Ты и в поэзии, и в прозе.
К тебе сердца свои приносим
На жёлтый жертвенный огонь.
Знаю,
Придёт ещё пора святая –
Ворвётся, жёлтый сор сметая,
Зимы косматый белый конь.
Осень, осень! Ну зачем же ты так
понадеялась и поспешила?!
Вновь душа моя глупая
перед умом согрешила:
Цвета осени волосы были
у женщины той!
Речи не словами велись,
а глазами, цветами, духами...
Я опять переполнился
полными грусти стихами
И её наделил неземною
святой красотой.
Припев: Осень!
Сквозь жёлтый веер – неба просинь.
Глаза – как ласковые лоси,
То вдруг – пугливо в стороне.
Руки
Навстречу плыли, как фелуки,
Но в то же время о разлуке
Известно было ей и мне.
Осень, осень! Это всё приключилось
нечаянно так и нелепо:
Ты сняла с наших душ
удивительно мастерский слепок,
Только души живые
в единое слить не смогла.
Значит, прекращать нам пора
запоздалые наши романы.
Вслед за ними придут, как всегда,
холода и туманы,
Будет сердце томиться опять
в ожиданье тепла.
Припев: Осень!
Мы от щедрот твоих не просим.
Печальных чувств разноголосье
Пора сменить на тишину.
Скоро
Спокойный снег оденет горы,
Душа и ум окончат споры
И станут предвкушать весну.
1979 г.
КОГДА ЛЕЖИМ ВО ТЬМЕ
Когда лежим во тьме щека к щеке,
Единые, как берег и волна,
Когда, наперекор глухой тоске,
Мне воздаётся радостью сполна,
Я мучаюсь загадкою одной:
За что она
так ласкова со мной?!
Когда, глупец, от ревности дрожу,
Теряясь, как освистанный актёр,
И гордостью своей не дорожу,
И душу посылаю на костёр,
Кричу, сгорая в адовом огне:
За что она
безжалостна ко мне?!
Когда ж из мглы протянется рука,
Чтоб увести меня за ту черту,
Где каждого из нас наверняка
Ждёт вечное паденье в пустоту,
Один лишь страх охватит, леденя:
А вдруг она
не сможет без меня?!
1982 г.
ОТРАЖЕНИЯ
К любви своей,
наперекор всему,
Мы шли
по предначертанному кругу –
И встретились!
Но – странно! – почему
Так трудно нам смотреть
в глаза друг другу?
Не скажешь, что враждуем, не любя.
Ещё печальней наше положенье:
В твоих глазах я вижу лишь себя,
А ты в моих – своё изображенье.
В зелёных отшлифованных зрачках,
Чуть только подойду к тебе поближе,
Кривляются два жалких дурачка,
Которых я за сходство ненавижу!
Но знаю: и тебе невмоготу
(Не оттого ль наигранно хохочешь?)
В глазах моих всечасно видеть ту,
Двуликую,
какою быть не хочешь.
Я взгляд холодный прячу, словно вор,
Боясь случайной резкостью обидеть.
Довольно на меня смотреть в упор!
Закрой глаза – позволь тебя увидеть!
Назойливую лампу
потуши.
Быть может,
в темноте прозреют двое.
Глаза и вправду
зеркало души...
Чужой души...
И зеркало – кривое...
1980–81 гг.
ЧЁРТОВ ВАЛЬС
На город тьма
с небес течёт...
По небесам
гуляет чёрт –
Весёлый чёрт,
ехидный чёрт и плутоватый.
Он пьян сегодня,
этот чёрт,
И потому
меня влечёт
К твоим зрачкам,
Как блеск луны,
зеленоватым.
Я не любитель
чертовщин.
Я сам душой
из тех мужчин,
Кому смешны
роман, туман и всё такое...
Но в эту ночь
рассудок – прочь!
И мне любви
не превозмочь,
Когда касаюсь
плеч твоих своей рукою.
К нам пьяный чёрт
принёс гостей,
В башке гудит
от новостей,
А мне нужны
лишь тишина да ты, ей-богу!
Назло друзьям,
назло гостям
Давай сбежим
ко всем чертям!
Давай умчим
ко всем чертям –
они помогут!
Я так хочу
уйти в бега,
Что нацепить
готов рога,
Хоть ветви их
мужчин совсем не украшают.
Но у чертей –
иной закон:
Они рогаты
испокон.
А вот безрогих
ни за что не уважают.
Мы заберёмся
на луну.
И, может быть,
я там усну.
Там, на плече твоём, усну,
такой покорный.
И губы выдадут
во сне,
Что ты нужна
навеки мне.
Что я – представь себе – не чёрт,
а ангел чёрный.
А если утром
разберёшь,
Что всё вокруг –
святая ложь,
Не надо правых
нам искать и виноватых.
Ведь мы с тобою
ни при чём.
А просто нас
попутал чёрт –
Печальный чёрт,
безумный чёрт
и плутоватый.
1981 г.
ПЕСЕНКА О НЕСБЫТОЧНОЙ МЕЧТЕ
Не возьмусь изобразить я даже контур.
Что поделаешь! – таланта Бог не дал.
И в загадочность улыбчивой Джоконды
Я, представь себе, не верил никогда.
О страстях и вкусах спорить нам не надо:
В них никто ещё рассудком не проник.
Только жаль мне, что великий Леонардо
За тобой не наблюдает в этот миг.
Передал бы он стремительным эскизом,
Как смеётся губ трепещущий овал;
В упоенье, позабыв про Мону Лизу,
День и ночь тебя бы только рисовал!
Я от ревности, наверно, был бы взвинчен,
Тоже взялся б за мольберт,
хоть – видит Бог! –
Я, увы, не Леонардо, не Да Винчи,
Не Пикассо, не Гоген и не Ван Гог.
Понимаю, что безумная идея,
Непонятная, несбыточная блажь!
Даже выйди ненароком та затея,
Я не знал бы, где устроить вернисаж.
В горы вынести тебя, на свежий луг ли?
Утаить от всех в нехоженом лесу?
Появиться в Эрмитаже или в Лувре? –
Да боюсь, что толпы двери разнесут!
Это всё – мои фантазии и сказки.
Ну а если быть правдивым до конца,
Не дано мне отыскать такие краски,
Чтоб соперничали с красками лица.
Эту грешную, мятежную, святую,
Что и в мелочи проста и не проста,
Я, наверно, никогда не дорисую...
Но и силы не найду стереть с холста!
1982 г.
НЕЛЕ И ТИЛЬ
(По мотивам романа Шарля де Костера
"Легенда об Уленшпигеле")
Горластый петух ярко-красной кивал головой,
И в небе вращался серебряной ратуши шпиль.
Мальчишка и девочка бегали по мостовой,
И звали ту девочку Неле, а мальчика – Тиль.
Драчун, забияка, он нежно её опекал.
Была их игра, как лазурное небо, чиста.
Он вечно дурачился и приключений искал,
А в ней созревала печальная песенка та:
Припев: "Мой друг,
Где же ты теперь?
Стук в ночную дверь
Чудится всегда.
Скажи,
Мой любезный друг,
Не нависла ль вдруг
Над тобой беда?
Мой злой,
Ненаглядный мой,
Ты вернись домой.
Сердце так болит!..
Забудь!
Продолжай свой путь.
Только счастлив будь
От моих молитв!"
Потом, долговязый и дерзкий, он встал и ушёл.
И кровь петушиная брызнула! Значит – война.
Рожки задудели, был месяц, как золото, жёлт.
Печальная Неле все ночи ждала у окна.
Святая колдунья, волос золотая река, –
Она ворожила. В зрачках отражалась свеча.
Ни стона, ни крика, а только немая тоска
Да песенки той неотвязный мотив по ночам:
Припев: "Мой друг,
Где же ты теперь?
Стук в ночную дверь
Чудится всегда.
Скажи,
Мой любезный друг,
Не нависла ль вдруг
Над тобой беда?
Мой злой,
Ненаглядный мой,
Ты вернись домой.
Сердце так болит!..
Забудь!
Продолжай свой путь.
Только счастлив будь
От моих молитв!"
Ах, бедная Неле и вечно буянящий Тиль,
Иные напевы, иные теперь времена.
Столь многие чувства давно обратились в утиль,
Но женская верность и ныне скитальцам нужна.
Пути наши круче. Черней и опаснее ночь.
Отваги и честности требует век непростой.
Но можно любую беду одолеть, превозмочь,
Лишь только б услышать во тьме этот голос святой:
Припев: "Мой друг,
Где же ты теперь?
Стук в ночную дверь
Чудится всегда.
Скажи,
Мой любезный друг,
Не нависла ль вдруг
Над тобой беда?
Мой злой,
Ненаглядный мой,
Ты вернись домой.
Сердце так болит!..
Забудь!
Продолжай свой путь.
Только счастлив будь
От моих молитв!"
1979 г.
|
|