Песня (Стихи о живой песне)
Роберт Рождественский
Свет погаснет, лысый демон палочкой взмахнет,
На эстраду выйдет тенор, ручки распахнет.
И от умиленья млея, стоя на носках,
Станет песнею моею горло полоскать.
Мне на муку и на горе песня задрожит,
Будет песня в медном горле, будто в клетке жить,
Рваться из него на волю в зал полупустой,
Получаться неживою, чопорной, не той.
Тенор будет нежно мямлить, томно завывать.
Будет он играть бровями, глазки закрывать.
А в конце, привычный ужас в дамочек вселя,
Тенор выдаст, поднатужась, тоненькое "ля".
И замолкнет деловито под визгливый стон.
Я тогда на сцену выйду и скажу:
"Постой, ты поешь по всем законам,
Правильно, и все ж, эта песня мне знакома...
Ты не так поешь!"
А писал я эту песню ночью, у костра.
Я хотел, чтоб эта песня непростой была;
Чтоб она из душных спален позвала людей,
Чтоб ее хороший парень, как рюкзак надел;
Чтоб до неба, как до крыши, искорка взамен,
Голос, тихий и охрипший, долететь сумел.
И, расстаяв в поднебесье, чтобы зажег зарю.
Мне знакома эта песня-честно говорю!
Впрочем, что я здесь толкую и о чем кричу.
Я ж не написал такую-написать хочу.
