Жидик. Портрет главного героя (отрывок из поэмы)

                           Михаил Кочетков

Раскрытый нараспашку дом, где жизнь видна, как на витрине,
Где выставляют напоказ хозяйки нижнее белье.
То, что под крышей – чердаком должно быть голубиным,
То, мне поверьте, не чердак; то – райское жилье.

И он снимает этот Рай за три целковых в месяц.
Ах, вы не знаете его; он – истинно святой.
Обыкновенный человек давным-давно б повесился,
А этот, видите ли, жив и пьет свой кипяток.

Он, без сомнения, – святой, один из той "Вечери".
Он носит старенький хитон за сорок два рубля.
На переносице – пенсне "а-ля месье Чичерин".
Его гнедая борода – не весть в кого "а-ля".

Он регулярно, сделав взнос растрепанной хозяйке,
Собачью шапку набекрень, на воротник – кашне,
В карманах руки утопив, спускается по шаткой,
Прогнившей лестнице во двор. И глядь – его уж нет.

Его боится детвора. Старухи ненавидят.
Обидной кличкой "Дуремар" вослед ему шипят.
Грозятся в сумасшедший дом заслать за то, что жидик,
За то, что гад он и шпион от головы до пят.

Еще за то, что он глухой, за то, что не ответит
Такой же бранью им в ответ (и, не дай Бог, грубей),
За то, что, голову втянув, утонет на проспекте.
Да что там много говорить – за то, что нет слабей.

А там, на улице, мороз в лицо чахоткой лижет.
И носовой платок в крови, промакивая рот.
Он не понятно чем живет, чем – не понятно – дышит?
Одно понятно: жизнь его туберкулез грызет.

Он, только за полночь домой добравшись незаметно,
У низкой двери постоит, горбат и невысок.
Он снимет шапку и кашне, присев на табуретке,
И будет долго наблюдать свой носовой платок.

Лишь о духовном размышлять осталось, ведь жилище –
Четыре шага поперек, четыре шага вдоль.
Раскольниковский потолок у двери чуть повыше;
А лежа на тахте, его заденешь бородой.

И треугольное окно размерами пугает:
Увидишь море ржавых крыш да каланчу вдали.
На гвоздь подвешенная клеть со старым попугаем,
Умеющим твердить одно: "Копейку подари!"...

Он нелюдим. Он по ночам чадит дешевой свечкой.
Он изучает потолок со сломанной тахты.
И в голубых его глазах печаль не человечья:
Вот точно так же смотрят вдаль сиамские коты.

И в голубых его глазах печаль не человечья:
Вот так же смотрят на Сиам сиамские коты...