(Текст предоставил: Олег Ващаев)

Ващаев Олег

ЗВОНАРЬ

                  Олег Ващаев

Прямо по Валааму, что ни штурмом, то изломом.
В час "икс" вдох и выдох — навынос,
 покуда не выдаст ехидну ослица.
Я не из этого теста, а когда не в жилу — совсем тяжело.
От Кубани, через Терек до Баку, Эривана и Тифлиса,
Не измеришь, не отменишь, не простишь. Легли на крыло.
Перекрыли кислород, объегорили народ, поимели во все места.
Указали шесток, раздали паёк. Шаг вперёд, вправо, влево – черта.
Альпийских снегов, Киевских гор — колья осиновые, язвы гвоздиные;
Полукровки, маловеры вершат приговор: в лоскуты, в лоскуты! 
В помои сединами!
Улюлюкают, шельмуют, свистят, брызжут слюной.
А на золотом крыльце довольный сапожник-портной.
Вот вам рукотворная слава, доля ворья-шакалья. 
Сначала эйфория, трофеи, халява. В итоге братская полынья.
Сгорбились, сгрудились. Толокно да картошка.
Самогонные речи уносят глубже от берегов:
Что ж ты, лей, не жалей, аль не чуешь, с кем пьёшь?
Где здесь самая-самая ложка —
дёгтя с мёдом и перцем 
для пущей зачистки мозгов.
Своим умом бы да своими устами, 
но над и под нами — вода и вода.
Слава Богу, дневальный в электрическом храме
До сих пор не замкнул провода.
Белая голова, воспалённые глаза...
После свеч, среди икон, ночами, на уровне сердца
Загорается Твоя бирюза.
С замиранием струн, снится Делакруа.
От крова до гроба рядом казни и козни.
Как из Грек по Днепру, проходя острова, 
лисий дух в Русском море намотало на кости
Аврамова лона. Гей, нишкни, государь!
Самозван-самосвят, зуб за око, не глядя!
Гей, Ядвига, Варнава, трижды в воду, подряд,
Кого конём потесним, кого плетью огладим.
Крещальную формулу обертоны инакомыслия, 
шутя, заслали в надир.
Не ведая, творили: в Ингельгейме — Людовик, 
в Киеве – князь Владимир.
Как апостолы, от гнева и гонений Иудеев,
А жёны-мироносицы — от Распятья до гроба, 
страхи и страсти, досказав и рассеяв,
в каждом стаде со своим уставом особа.
Свобода шарлатанка на шарабане-американке,
гении, злодеи рядом с факелом веры.
И тут уж не зарекайся ни от амнистии, ни от крайней
по-еврейски, гречески, римски обещанной высшей меры.
Всё равно, что исповедовать праведников
в Богом забытом раю,
где и так довольно уготовано правд,
чтобы кто-нибудь вспомнил Твою, 
или понял свою.
О чём ты молчишь, звонарь?
Какая долгая епитимья...
От Пилата до Ирода — сироты мы.
От Ирода до Пилата — виноватые.
Ищем пятый угол — место скорби, совести и стыда.