(Текст предоставил: Олег Ващаев) |
Ващаев Олег |
Олег Ващаев По снежной дороге, почти не дыша, минуя рвы и овраги, спешила душа. Из Мельбурна в Кёльн, из Кёльна в Брюссель, похожа на цель или мишень. Ядом ягод и трав невидимка-игла, наше иго и бремя, утоляла тела. Сочиняла узлы, огибала углы, растворялась в крови и сжигала дотла. Какая разница — с кем, какая разница — где, если вместе в постели, вместе в беде. Живую ткань кроила словно золотое руно и словно красным вином на веретено — на снежной дороге свои оставлять имена. Укололась и забылась, и не нужно спешить. Невозможно представить, как хочется жить! Стелили мягче, чем пух, сулили шёлк и парчу, а потом сложили руки и задули свечу. Раскаявший свет на растаявший след уводит оттуда, где выбора нет, возвращает во сне и наяву из Петербурга в Москву. Он шёл ей навстречу на чёрной тропе, а небо сильнее тянуло к себе. Над ним смеялись, как над жертвой для потех и битья. Он повторял: значит, это тоже воля Твоя. И на снежной дороге свои оставлял имена. Высоко и легко, далеко-далеко, и Никольский, и Кёльнский собор. Крылья и купола, гром и колокола, сталь и роза, героин и кагор. Они встретились там, где всегда хорошо и никто не молчит за спиной. И опять Крёстный ход и солнце взошло, и похоже, он снова живой.