\\\\\\\\Биографическая справка\

[i]Лариосик — ласково называли Ларису Владимирову друзья, скорее всего, по ассоциации с булгаковским героем: та же внешняя неуклюжесть и та же внутренняя тонкость.

Лариса родилась 17 мая 1947 года в Ленинграде в семье "трудовой интеллигенции" (мать — врач, отец — геолог). В 1958 году она вместе с родителями уезжает на 3 года в ГДР. Услышав аккордеон, популярный в то время в Германии, Лариса с легкостью освоила и новый инструмент.

Вернувшись в Ленинград уже восьмиклассницей, Лариса увлеклась авторской песней и с привычной легкостью освоила семиструнную гитару (значительно позже она так же легко перешла и на шестиструнную). D 10-ом классе Лариса поступила в школу джаза по классу фортепиано (в ДК Кирова), которой в те годы руководил Виктор Лебедев и где преподавал Давид Голощекин...

Когда в 1969 году в клубе "Меридиан" я впервые увидел Ларису Владимирову, тогда уже студентку философского факультета ЛГУ, я еще не знал всех этих неимоверных музыкальных историй. Девушка, с веселой улыбкой на открытом умном лице, попросила у соседа гитару, удобно устроила ее на коленях, взяла первый аккорд и запела: "А в Солнечном тучи, а в Солнечном дождь"... Все! В гудевшей голосами комнате мгновенно наступила тишина — Лариосик "шаманила", и оторваться от этого тихого, казалось бы, "никакого", но завораживающего голоса и невероятно сложного, удивительно точного, аккомпанемента было уже невозможно. Я тогда еще не осознал, что это первое впечатление — навсегда.

Лариосик была не только музыкантом — у нее был абсолютный слух и на Слово, она была истинным бардом. Нет сомнений, что таким образом появилась щемящее пронзительная песня "Солнечное", которую она пела еще в 1968 году. Мы тогда были молоды, жизнь казалась бесконечной, и невдомек было поинтересоваться авторством слов: "И старая женщина в белой наколке нам машет рукой из пустого кафе"...

Лариса могла мастерски исполнить что угодно — и озорные частушки, и сложнейшие джазовые импровизации. Абсолютное чувство стиля ее никогда не подводило: незатейливые бардовские откровения получались неожиданно пронзительными, душераздирающие старинные романсы теряли слащавость, советские песни — "совковость", а грубоватые баллады тогда еще неведомого нам Хвоста (Хвостенко) звучали, как раскачивающие комнату заокеанские блюзы. Она легко переходила от гитары к роялю, от рояля к аккордеону, от аккордеона к губной гармошке и потом вновь к гитаре. Запомнился их гитарный дуэт с Евгением Клячкиным — этот великий бард и гитарист от Бога мало кому позволил бы украсить свой аккомпанемент: "Даришь мне букетик одуванчиков и говоришь: "Храни его, иначе я умру"...[/i]