16-18-го августа под Алма-Атой состоялся и 19-го гала-концертом в Алма-Ате завершился фестиваль, полное название которого звучит так: Первый Алматинский Международный фестиваль авторской песни "Поющие горы". Слово "Первый" выдает нацеленность на перспективу. Слово "Алматинский" — дань переименованию города в Алматы (по-видимому, не совсем уместная в русском контексте: мы же не говорим "молдовское вино" или "президент Беларуси"). Слово "международный" выражает декларацию о намерениях; пока что вся международность свелась к присутствию одного сильно не звездного автора из своих, но якобы представляющего Грецию. Кроме якобы грека была четверка москвичей, членов жюри, — Г. Хомчик, В. Луферов, В. Туриянский и автор этого репортажа. Организаций фестиваля занималось, по-видимому, много солидных людей и учреждений, движущей силой были, как я понимаю, давно знакомые и любимые алмаатинские барды — Ольга Качанова и Вадим Козлов.

Накануне путешествия я получил от ведущего нашу бардафишу Д.П.Соколова послание, в котором Дмитрий Павлович просил меня разобраться на месте, почему через короткое время после фестиваля в Астане казахстанские любители АП снова собираются на фестиваль уже в другом месте, — в чем тут дело, не раздрай ли какой.

Про раздрай не знаю, а одна причина для меня теперь очевидна: Казахстан — очень большая страна. На нашей поляне были представлены барды из Байконура, Караганды, Павлодара, Талды-Кургана, Темиртау, Усть-Каменогорска, Чимкента... Некоторые из этих географических пунктов отстоят от Алма-Аты на 1000 км.

Что это за расстояние? Представим, что фестиваль проходит в Праге. Тогда в его тысячекилометровую зону попадают Рим, Париж, Берлин, Стокгольм, Рига, Минск, Марсель, Белград, Амстердам, Брюссель и даже Винница с Житомиром. А протяженность Казахстана с востока на запад — 3000 км, втрое больше. Кроме того, тысяча по прямой на карте — это еще не известно сколько по реальной земле, выжженной и безлюдной. Сорок энтузиастов из Усть-Каменогорска (оказавшиеся украшением фестиваля) добирались на своем автобусе до Алма-Аты тридцать часов.

Видимо, региональные фестивали — вынужденная неизбежность для казахстанских условий.

Фестиваль проходил не в самой Алма-Ате, а в горах, возле озера Иссык, про которое хозяева рассказывали всякие ужасы. Действительно, был в 60-е годы эпизод, когда вышибло каменную пробку, которая веками удерживала глубоководное озеро в горной котловине, и огромная масса воды и камней обрушилась на город, унеся тысячи жизней. С тех пор Иссык держат на мелководном режиме, а котловина становится все более притягательной для любителей туризма. Если заинтересованные организации сделают это место чуть более пригодным для жизни (как ни странно, не хватало даже воды умыться), оно может стать притягательным и для широкого, действительно международного, круга любителей бардовской песни. В дни фестиваля озеро отливало образцовым ультрамарином, хороши были и окружающие склоны, поросшие почти цилиндрической тяньшаньской елью. Полноту гармонии несколько нарушал холодный, не по августу, ветерок, который на конкурсном концерте перешел все грани приличия. Ледяной ветер был, однако, бессилен помешать концерту. Участников грел творческий огонь, многочисленных зрителей — энтузиазм, а членов жюри укутали в одеяла и отгородили от ветра парусиной.

Нам, москвичам, досталось не только судить конкурсную программу, но и делать первичный отсев. Желающих показаться оказалось много больше, чем ожидали организаторы, — далеко за сотню. Я люблю первичный бульон (так биохимики называют скопление органических молекул, в котором, согласно гипотезе, зародилась жизнь). Бульон оказался пригодным для зарождения жизни, хотя целое десятилетие отделило нынешних молодых от прежних республиканских событий сравнимого масштаба. Очевидно, что десятилетие не было мертвым — кое-где на местах КСПшная жизнь продолжалась в прежнем или измененном виде, и очень даже неплохо.

Об этом свидетельствует пример уже упоминавшегося Усть-Каменогорска. Судя по раздававшейся листовке, там активно работает театр АП "СВиФТъ", который в июне 2002 приглашает на Третий Международный (а как же) фестиваль "Алтайская струна", в рамках которого пройдет семинар "Раскрытие творческих возможностей человека" (заявки до 01.06.2002, информация по www.ukg.kz\\Авторский клуб, емейл или , Светлана Волкова). Интеллигентность усть-каменогорской команды видна хотя бы по тому, что некоторые из привезенных ею песен написаны на стихи своего усть-каменогорского автора Евгения Курдакова, имеющего высокую репутацию у знатоков современной русской поэзии. Внимание АП к неслучайной литературе многого стоит. Добавлю, что лауреатом по номинации "композитор" стал алмаатинец Павел Аксенов, написавший песню-победительницу на стихотворение другого замечательного русского поэта, живущего в Казахстане, Юрия Грунина (Джезказган). Радует, что наши люди — Ольга Качанова и Вадим Козлов — подружились с 80-летним поэтом, бывшим узником гитлеровских и сталинских лагерей. Вадим снимает фильм про Грунина, а Ольга посвятила ему свои последние стихи.

Возвращаясь к первичному бульону, скажу, что в нем, как и следовало ожидать, густо наличествовала органика. Наивняк был представлен своими привычными ипостасями: афган, загробье, патриотическая песнь а-ля Пахмутова, сомнамбулический рок а-ля Цой, брутальный хрип а-ля Высоцкий, девий блюз, попса. Представленные в жюри тексты этого цикла поражают уровнем невладения словами родного языка и общей безграмотностью: говорить не знаем, писать не можем, а туда же, творим — творцы. Приведу несколько образцов (для всех цитируемых авторов русский язык родной):

Скоро станет не в домёк кто спасёт а кто убьёт.

Привет воздушный змей как изящьно летим мы с тобой,

Привет воздушный змей за горизонт мы летим за моею мечтой,

Птицей-синицей, я лечу к тебе встречай.

Корабль мечется в море

Корабль поет о просторе

Здесь воняет дерьмом, а правда как лесть.

Здесь нету любви наврятли есть честь.

Мы рождены млечным путем.

Чья-то ошибка? Но вот он твой дом.

Жизнь согревает чья-то звезда.

Рожденный в экстазе откуда она.

Подари мне прошлое лето

Подари мне старую сказку

Подари любовь и свободу

Подари усталую ласку

Твои вздохи догоняют

Тень прозрачной высоты

Положи мне на надгробье

Чёрно-белые цветы

Холодный цинковый гроб

Нежно мать обнимает.

Чтобы сын не озноб,

Сына мать обнимает.

Посмотри ей в глаза:

В них обида и боль,

Покатилась слеза,

Словно сына домой.

Весь растрачен твой запас

Любви к нему и так легко

Ты с ним рассталась

Непонятно почему, в какой то миг

И не в серьёз ты в жизни разобралась

Недолго длится жизнь сладкий миг

Приходит смерть и объявляет вдруг

"Finita Lia Comedia", старик

Пора в дорогу дальнюю мой друг

Пора в дорогу вечную мой друг

Девочка моя

Ангелов лучи

Ярко ослепив

В сердце к нам вошли

И зажглась свеча

Пламенем любви

Нежно говоря

Только я и ты.

Главная родовая черта наивного стихотворчества — не отсутствие созвучий и не отсутствие образов, как иногда думают, а отсутствие предметов. На полсотни цитированных строк единственная реалия — цинковый гроб, остальное тотальная требуха отвлеченных или обезличенных понятий. (Все-таки афган — достаточно живое, хотя и малограмотное, порождение АП.)

Несмотря на наивняк, мы без особого труда отобрали вполне достойный состав конкурсного концерта. Среди участников, включая победителей, было немало казахов и казашек. Должен признаться, что мне всю жизнь, с детства, казахские лица кажутся особенно милыми (извиняюсь перед другими этносами), поэтому я имел свой добавочный кайф. Представьте, стоит у микрофона пара пожилых мужиков и звучат такие вступительные слова: "Единственная причина, по которой мы, два шестидесятилетних казаха, вышли на сцену с гитарой, — огромная наша любовь к творчеству Булата Окуджавы". И поют они на два голоса "Последний троллейбус", и в конце второй строки каждого куплета делают совсем небольшую, но очень выразительную (национальную?) модификацию булатовской мелодии. "Я просто не могла не зареветь от умиления", — призналась потом Ольга Качанова. Общую симпатию вызвал 13-летний композитор Дмитрий Агай, спевший стихотворение А. Тарковского "Сверчок".

Количественно преобладали полные авторы, так что мы их побольше выпустили на конкурсный концерт — без особого ущерба для других номинаций. Вот конкурсная песня, которая мне показалась интересней других. Автор В. Сорокин из Чимкента.

А я и не заметил

А я и не заметил,

Как меня убили.

Над косым обрывом

Солнышко вставало.

Шли мы долго лесом,

Оба-два курили.

Было так немного,

Да совсем не стало.

А я ему рассказывал,

Как начну сначала.

Он кивал исправно,

Трогал за плечо.

Над багровым лесом

Солнышко вставало.

Было так прохладно,

Стало горячо.

Где-то батька с браткой

Спят себе на лавке.

Видят сны смешные,

А за стенкой гость.

Где-то утром мамка

Приготовит тесто.

Не было мне места,

А теперь нашлось.

А я и не заметил,

Как меня убили.

Да куда мне вспомнить,

Как меня любили.

Было так непросто,

Стало вдруг легко.

Ставь-ка, мамка, тесто

Да на сол-ныш-ко.