Кто из нас не подпевал Андрею Миронову в "Двенадцати стульях" или "Обыкновенном чуде"? Кто не помнит песни из "Бумбараша"? И кто задумывался об авторе этих шедевров? А между тем на счету у Юлия Кима огромное количество песен для кинофильмов, театральных спектаклей, а теперь к ним присоединился и мюзикл. Большинство текстов для легендарного "Нотр Дам" написано этим скромным невысоким человеком. Недавно Юлий Ким посетил Самару, и корреспонденту "Молнии" удалось задать автору несколько вопросов после его концерта центре "Дзержинка".

— "Нотр Дам" имел оглушительный успех. Многие арии, как знаменитая "Белль", настолько часто транслировались по радио, что все их выучили наизусть. А как шла работа над мюзиклом, были ли какие-то проблемы с переводом текстов?

— Сразу хочу сказать, мною написано больше сорока текстов к мюзиклу, но к "Белль" я не имею отношения. Ее написал другой автор. Особых проблем с французами не было, хотя некоторые их требования было трудно удовлетворить. Так, они требовали точного, буквально дословного перевода арий. Но некоторые вещи на русский перевести просто невозможно. Как, скажите, перевести в одну строчку "Это было в одна тысяча четыреста восемьдесят втором году"? Американцы справились "на счет раз", английский язык это позволяет. Я конечно, тоже попытался. Получилось: "То было в давние года: в один, четыре, восемь, два". Шутка, конечно, в результате все равно пришлось делать литературный перевод.

— Как складываются ваши отношения с актерами? Вы им говорите, как исполнять ту или иную песню?

— Я ничего не говорю актерам, потому что этим занимается режиссер. И упаси Боже, влезать в этот процесс. Иногда режиссеры просят меня спеть перед актерами то или иное сочинение, но как они потом работают, я не знаю. Может быть, они говорят: "Вот, слышал? Ни в коем случае так не делайте". В крайнем случае, я могу шепотом на первых репетициях подсказать режиссеру, как было бы лучше что-то исполнить, но это если на репетицию позовут. А могут и не позвать.

— Вам всегда нравится то, что получается у актеров?

— Нет, конечно. Но если говорить о том, как спел Андрей Миронов в "12 стульях" или Валерий Золотухин в "Бумбараше", то это блистательные работы.

— Было время, когда вы писали под псевдонимом Михайлов...

— Этот псевдоним я взял по необходимости. В 1968 году меня уволили из школы, в которой я преподавал, за участие в диссидентском движении. Я расписался в нескольких очень резких письмах. Это было повальное увлечение, я тоже не остался в стороне и поучаствовал. Работать в школе мне запретили навсегда, запретили и выступать на сцене с концертами. Когда я спросил, чем же мне зарабатывать на жизнь, мне ответили, что против работы в кино и театре они не возражают. Надо сказать, с их стороны это было мудрое решение. Диссидентом можно быть, когда ты писатель или поэт-одиночка. И рискуешь только своей судьбой. Так писали Войнович и Галич, Солженицын и другие. Они заплатили изгнанием, но других людей это серьезно не затрагивало. В кино и театре такое невозможно, там всегда даже невольно отвечаешь за судьбу других людей. Нельзя одной рукой писать арию Татьяны, а другой подписывать диссидентское письмо. Потому что тогда и Татьяна на сцену не выйдет.

— Вас считают одним из классиков авторской песни, и, тем не менее, ваше творчество это не совсем то, что принято называть этим термином. Как вы сами оцениваете свое место в бардовском движении?

— Замечание совершено справедливое. Моя "площадь круга" не совсем совпадает с "площадью круга" авторской песни. Мне нравится определение, которое придумал композитор Дашкевич. Всю киномузыку и бардовские песни он назвал "третье направление в музыке". Был даже театр, который так и назывался "Третье направление". Расшифровать можно как "высокоинтеллигентная эстрада". Это не точно, но более или менее понятно. Вот, однажды состоялся вечер в московском "Доме композиторов". Там выступали люди, которые считали себя бардами или примыкающими к этому направлению. Выходил на сцену Градский со своими вещами, кто-то исполнял песни на стихи Пастернака, были совсем камерные произведения... Но, что интересно, не понятно каким образом, но сразу было понятно, что вот это авторская песня, а это — нет. Было абсолютно ясно, что Градский — не отсюда, Розенбаум относится к другой категории. Я не говорю, что это низшая или худшая категория, она просто другая. Изысканный камерный авангард, это тоже что-то другое. А вышла Камбурова и запела, всем понятно — это отсюда, или Дашкевич на стихи Блока — тоже абсолютно точное попадание. Трудно объяснить, но это всегда чувствуется.

— Сегодня много говорят о сближении авторской песни и эстрады. Даже обвиняют Олега Митяева в том, что начал "эстрадизировать" свое творчество....

— Зачем его обвинять? Он нашел свою "колею", которая находится на стыке разных жанров. В какой-то степени это свойственно и творчеству Вероники Долиной. Пусть песня меняется и развивается. Это только обогащает ее. Судьба бардовской песни мне кажется бесконечной. После того, как 1956 год вызвал к жизни неслыханный взрыв свободы внутри разных областей искусства: театра, живописи, поэзии. Тогда же появилась первая когорта бардов: Визбор, Городницкий, Окуджава, Галич, Высоцкий. И потом этот отряд только пополнялся.

— Хотелось бы задать вам несколько личных вопросов. Вы азартный человек?

— Да, поэтому я не играю ни в карты, ни в шахматы.

— А в казино?

— Никогда там не был по той же причине.

— У вас есть домашние животные?

— Нет, но были. Я очень любил кошку Настю и пуделя Тошу.

— Что в вашей жизни значат деньги?

— Об этом я написал несколько строчек для спектакля "Доходное место":

Любовь — возвышенный предмет,

Ее в деньгах не исчисляют,

Но все ж без денег счастья нет,

А при деньгах — бывает!

— Если, не дай Бог, в доме случится пожар, наводнение, или другая катастрофа. Какие вещи вы будете спасать первыми?

— Рукописи.

http://apksp.narod.ru/kimstat61.html