В наши дни возможности реализации творческих способностей каждого талантливого человека неизмеримо выросли, и нередко потребность людей выразить свои чувства, мысли, настроения проявляется в сочинении и исполнении ими собственных песен.

Творения современных бардов, как и песни народные, проходят строгий естественный отбор обществом и временем, когда выживают лишь самые лучшие. С распространением магнитофонов этот процесс протекает много быстрее, буквально на наших глазах. Поэтому уже сегодня можно говорить о самодеятельной песне как о явлении, рассматривая его в разных аспектах – социальном, историческом, общекультурном, искусствоведческом. Справедливо в одной из статей заметил журналист Н. Вайнонен: "Удивительно не то, что для обозначения этих песен используется множество определений: самодеятельные, гитарные, авторские, студенческие, туристские, песенная поэзия. Ведь каждое из них отражает какую-то иную грань или сторону этого явления. Удивительно другое – сколь быстро, по историческим меркам, оно созрело и заявило о своей самостоятельности". И как жаль, что этот плодотворный, активно действующий вулкан до сих пор крайне мало изучен, исследован, освоен профессиональными критиками, музыковедами, искусствоведами и социологами.

Перелистываю сборник, который мне доверено представить читателю, и не просто пробегаю глазами знакомые поэтические строчки, дополненные строчками нотными, а слышу, как они звучали давно, как звучат сегодня в исполнении их авторов и просто любящих петь знакомых и незнакомых мне людей. Тех, с кем в разные годы доводилось встречаться в поездках, командировках, на песенных слетах и фестивалях, в походах у туристских костров, на концертах в огромных залах современных стадионов или вечерах-диспутах в небольшом кафе ленинградского клуба песни "Восток".

Вспоминаю, как более 25 лет назад всерьез увлекся собирательством самодеятельных песен, особенно тех, где и слова, и мелодия, и исполнение, и музыкальное сопровождение – словом, все, что только может быть в песне, принадлежит одному человеку. Тогда я был счастливым обладателем высококачественного, по прежним меркам, магнитофона "Мелодия" и десятков коробок с тысячами метров узкой глянцево-коричневой пленки. Щелчок клавиши – и в комнату врывалось разнообразие и многоголосие заоконной жизни. Не скучной черно-белой. Нет. Многоцветной, с чистыми тонами и множеством их оттенков – как у огромной радуги, внезапно появившейся после летнего дождя на вновь голубом небосводе.

Что же это за явление – самодеятельная песня?

Традиция создания песен с ярко выраженной авторской позицией, песен граждански активных существовала давно. Вспомним "Варшавянку" Г. Кржижановского, "Смело, товарищи, в ногу" Л. Радина, "Там вдали за рекой" Н. Кооля.

Песни, сочиняемые непрофессиональными музыкантами, появлялись и в годы предвоенные ("Бригантина" Г. Лепского и П. Когана, "Пыль, пыль, пыль..." Е. Аграновича на стихи Р. Киплинга и др.), и в период Великой Отечественной. В 1941 г. свою первую авторскую песню сочинил М. Анчаров, а в 1943-м в горах Кавказа родились "Баксанская" и "Барбарисовый куст". В том же году на фронте впервые попробовал себя в песне Б. Окуджава ("Нам в холодных теплушках не спалось"), а вскоре после войны студенты нескольких институтов вовсю распевали "Глобус" М. Львовского (мелодия М. Светлова), считая его новым студенческим гимном.

Я не знаю, где встретиться

Нам придется с тобой,—

Глобус крутится, вертится,

Словно шар голубой.

И мелькают города и страны,

Параллели и меридианы,

Но таких еще пунктиров нету,

По которым нам бродить по свету.

Но когда говорят о современном жанре самодеятельной (авторской) песни как о массовом движении, его цветущей весной и первым плодоносным летом все же считают послевоенное десятилетие – 50-е гг. В чем же здесь дело?

Процитирую высказывание Юрия Визбора в одном из интервью:

"В 1951 г. я поступил учиться в Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Представьте себе музыкальную атмосферу того времени: кончалась эпоха прекрасных военных песен, вернее, сами песни остались, но жизнь уже развивалась по новым, мирным законам и требовала иных песен. Что же предлагало тогда радио? Почти каждый день появлялись песенные новинки, в основном неплохие, но предназначенные для громкого массового пения на демонстрациях и площадях. Они решали свои и очень важные задачи. Кроме подобных песен, ничего иного практически не было. Мы же, как все молодые люди, работали, учились, увлекались туризмом, ходили в походы и очень любили петь. А вот таких песен, которые можно было бы петь в общежитиях, у костра, в веселых студенческих обозрениях или даже включать в выступления студенческих агитбригад, как их теперь называют, таких песен не было, то есть создался этакий своеобразный вакуум, и, как всякий вакуум, он должен был чем-то заполняться".

К сожалению, этот вакуум не смогли заполнить профессиональные песенники, не сумевшие вовремя откликнуться на настроения и чувства послевоенной молодежи. Но есть и иная, как мне кажется главная, причина взлета самодеятельного песенного творчества именно в то время. Стремление к честности, правдивости, внимание к душевному миру человека, господствующие в самодеятельной песне, формировались как раз на том этапе жизни нашего общества, когда были вскрыты и начали преодолеваться отрицательные последствия культа личности, когда наступил период обновления, поисков и надежд, когда всю страну охватил новый творческий подъем.

Вспомним конец 50 – начало 60-х. Фильмы "Баллада о солдате" и "Чистое небо" Г. Чухрая, "Весна на Заречной улице" и "Застава Ильича" (более известный под названием "Мне двадцать лет") М. Хуциева, "Летят журавли" М. Калатозова и "Девять дней одного года" М. Ромма. В театрах идут пьесы Н. Хикмета, A. Володина и В. Розова, на эстраде – джазы О. Лундстрема и Э. Рознера, зачитываются до дыр романы "Не хлебом единым"

B. Дудинцева и "Тишина" Ю. Бондарева, новые поэмы А. Твардовского. Рождаются театр "Современник" и журнал "Юность", появляется радиостанция "Маяк", а молодые поэты А. Вознесенский, Б.Ахмадулина, Е. Евтушенко, Р. Рождественский декламируют свои стихи прямо на площадях и стадионах.

В потоке блистательных имен и произведений отнюдь не затерялись, казалось бы, совсем негромкие голоса М. Анчарова, Ю. Визбора, А. Якушевой, А. Городницкого. Особо хочется сказать о Б. Окуджаве. Как раз вовремя явился поэт-певец, именно его как будто тогда всем и не хватало. Поэт, органично дополнивший громкие, задиристые стихи новой поэтической плеяды стихами интимными, доверительными, удивительно лиричными, обращенными к каждому человеку, говорящими с ним о важных проблемах нашей жизни, но спокойно, скорее даже тихо, и под гитару. Сколько же впоследствии появилось авторов-исполнителей песен, которые, как в одной кем-то пропетой песенке, могли про себя заявить: "Ведь я один из Окуджав", подразумевая преемственность традиций его песенной формы, его принципов творчества! Вот и Владимир Высоцкий, любивший называть свой жанр авторской песней, на своих концертах замечал, что понял, как можно усилить стихи ритмической основой, задаваемой гитарой, лишь после того, как услышал песни Окуджавы.

Интерес к самодеятельной песне вызвал к активной деятельности сотни больших и малых КСП (клубов самодеятельной песни) в Москве, Ленинграде, Куйбышеве, Челябинске, Казани, Одессе, Свердловске, Норильске и других городах. Песенное творчество превратилось в массовое общественное движение, объединившее в свои ряды тысячи любителей самодеятельных песен.

Почему непременно самодеятельных?

Думаю, никто не станет оспаривать очевидный факт, что песня во все времена, во всех социальных группах людей всегда была мощным средством человеческого общения. И в праздники, и в будни. Точнее, чем "нам песня строить и жить помогает", вряд ли скажешь.

Однако чем песня жива, почему она привлекает или не привлекает людей? Должна быть хорошей музыка? Да. Хорошим текст? Да. Хорошим исполнением? Да. Но почему все-таки нередко остаются на десятилетия и века песни, казалось бы, бесхитростные по тексту и напеву?

Скажем так: песня – это есть обнаженная человеческая душа (говорю о песне настоящей), этим она привлекает людей. Человек может проявить себя в песне мужественным, нежным, задумчивым, веселым, грустным, гневным и т. д., но никогда не должен – фальшивым. Душевная неточность, психологическая ложь убивают песню. И не спасут тогда ни оригинальная мелодия, ни изысканный текст, ни хорошо поставленный голос певца. Сколько досады вызывают иные песни, исполняемые с эстрады, по радио и телевидению! Те, в которых нет и малых признаков истинной душевности.

На вечерах уже упоминавшегося клуба "Восток" проводятся социологические опросы. Например: "Что вы цените в песне, что вам в ней нравится?" Характерно: среди ответов (а их за два с половиной десятилетия работы клуба собралось несколько тысяч) не было ни одного, в котором песню любили бы "за музыку", "за текст". Те, кому она предназначена, склонны оценивать песню как произведение синтетическое, и прежде всего в зависимости от того, что она несет, а не как. Это "как" – есть лишь средство для решения главной задачи.

Уточню – приведенный выше вопрос полностью звучал: "Что вы цените в самодеятельной песне, что вам в ней нравится?"

– Поэтическое, образное содержание, душевная молодость (студентка, 26 лет).

– Простота, отсутствие ложной красивости, "шершавость" (студентка, 20 лет).

– Человечность, разнообразие (рабочий Кировского завода, 30 лет).

– Свежесть восприятия мира (преподаватель, 24 года).

– Отсутствие догматичности (геолог, 57 лет).

– Отсутствие шаблона, высокоинтеллектуальный дух (пенсионерка).

– Содержание, близкое к действительности, многогранность (инженер-геофизик, 38 лет).

Задумаемся над этими и им подобными ответами, которые, многократно варьируясь, говорят об одном: суть лучших самодеятельных песен – в стремлении к истинности, к правде мыслей и чувств, а значит, в неприятии фальши любого рода: в малом и большом. Подчеркиваю: особенность явления самодеятельной песни заключается, прежде всего, в стремлении к истинности, а не просто искренности. Искренность – дело вторичное. Искренне можно и заблуждаться, искренне можно даже лгать.

В песнях, создаваемых инженерами, геологами, учителями, физиками, журналистами, рабочими, конечно, возможны литературные и музыкальные огрехи, да и их, на мой взгляд, не всегда полезно пытаться выправлять. Но ценность этих песен в том, что их авторы стремятся отобразить мир человеческих страстей и дел реальным, таким, каков он есть на самом деле.

Самодеятельная песня жива людьми, которые хотят ее петь или слушать, и теми, у которых есть особый дар создавать песни. Это редкий талант, поскольку в этом случае он должен быть многогранным. Как верно однажды заметил Е. Бачурин, один из авторов-исполнителей, "триединство стиха, музыки и своей исполнительской интонации – гораздо более редкое и ценное явление, чем какой-нибудь заезженный шлягер... Пройдет время – и по голосам бардов будущие поколения тоже будут судить о нашем времени, о наших бедах и радостях, о наших жгучих проблемах и отношении к ним".

Вот уже три поколения советских людей тянутся ко всему живительному, что есть в самодеятельных песнях. Их наиболее яркие авторы абсолютно индивидуальны, одного не спутаешь с другим. Мажорный, солнечный, всегда с юморком, Юлий Ким поет совсем иначе, чем нервный, звучащий подчас трагически Евгений Клячкин. Юрий Визбор – это распахнутые ветра, простор равнин и вечность гор, Ада Якушева – сама женственность, Александр Городницкий – сама мужественность, Виктор Берковский – темперамент и экспрессия, Сергей Никитин – тонированное озвучивание стиха, мелодичность, задушевность и затаенность.

И тем очевидней проступает то общее, что объединяет всех их и многих других наших бардов: стремление к истине, органичное неприятие лжи и фальши. Причем стремление к точности и правде отличает не только содержание, но и саму манеру исполнения самодеятельной песни. Существует жесткая обратная связь: любую фальшь слушатели – ценители этой песни генетически не выносят.

Нельзя не заметить и особую роль самодеятельных композиторов в пропаганде лучших произведений русской, советской и зарубежной поэзии. Музыкальное решение, найденное ими, часто идеально соответствует той реакции соединения, в которую готовы вступить слова. До Берковского было полтора десятка вариантов "Гренады", появлялись они и потом, а живет один. Можно ли сегодня представить себе стихотворение Н. Рубцова "Отплытие" ("Размытый путь. Кривые тополя...") на другую, не дуловскую, музыку?

В общем, в жанре самодеятельной (авторской) песни обозначились бесспорные достижения и в поэзии, и в музыке, и в исполнительском мастерстве. Ныне эти песни заслуженно звучат по радио и телевидению, в кинофильмах и спектаклях. Талантливые авторы получают заказы на сочинение песен от режиссеров театpa и кино. Действительность показывает, что в условиях духовной жизни советского народа, когда культурные достижения доступны массам, а человеческий фактор понимается как повышение творческой активности каждого, нет и не может быть непроходимой границы между творчеством профессиональным и творчеством народным.

Что же касается того, что самодеятельные песни называют еще и туристскими, то действительно – многие из них рождены именно в дорогах или по впечатлениям от походов, путешествий, экскурсий, экспедиций. Или в мечтах о походах предстоящих, о синих горах, зеленых озерах, других городах, далеких, а потому загадочных странах, нередко выдуманных фантазией автора. ("А где-то есть земля Дельфиния и город Кенгуру".)

Есть и другое объяснение причины такого внутрижанрового выделения.

Самодеятельные песни возникают, разумеется, не только на туристских маршрутах, и создают их, понятно, не только люди, покоряющие вершины гор или порожистые реки. И далеко не всегда это песни о палатках, дорогах, кострах, о том, как плохо сидеть дома и хорошо — под елкой в лесу. Говоря о песнях туристских, прежде всего, видимо, следует говорить об их среде бытования – то есть о людях, ведущих активный образ жизни, стремящихся отдыхать содержательно, интересуясь миром во всем его разнообразии не только через экран телевизора. Ведь туризм для людей, по-настоящему им увлеченных,— не хобби, не развлечение и не стремление к острым впечатлениям, это — образ жизни, влияющий на жизненные принципы, жизненную позицию. И песни этим людям требуются особые, отвечающие их стремлениям, мыслям и чувствам. Как раз таким требованиям и удовлетворяют лучшие песни самодеятельных авторов.

У всех тревог одна забота —

Не дать ни ночи мне, ни дня,

Ведь у тебя случится что-то,

А все касается меня.

Даже один,

Если случается, в бой иди!

Даже один —

Пробуй победить!

Сами же туристы, альпинисты, геологи, путешественники, насколько мне известно, никогда не делят обширный мир самодеятельных песен на песни туристские и не туристские. Просто в разряд туристских путем естественного отбора попадают песни, наиболее отвечающие ощущению беспредельности звездного неба, силуэтам высоких гор, дымку ночного костерка на берегу таежной речки, настроению усталых после трудного дня путников, обостренному чувству братства людей, познавших друг друга в экстремальных условиях.

А распахнутые ветра

Снова в наши края стучатся —

К синеглазым своим горам

Не пора ли нам возвращаться?

Ну а что нас ждет впереди?

Вон висят над чашей долины

Непролившиеся дожди,

Притаившиеся лавины.

Как говорят на туристских фестивалях, это песни доверия, песни общения. Не случайно их девизами обычно бывают строчки любимых самодеятельных, авторских, туристских – попробуй определи! – песен: "Потому что нам нельзя без песен", "Возьмемся за руки, друзья!", "До будущей горы", "Гитара и песня по кругу", "А песня готова на бой", "Посидим с товарищами у костра", "Чтобы легче был путь для друзей".

И звучат самые разнообразные по тематике туристские песни от Кавказа до Печоры, от Сахалина до Ужгорода, на всех широтах и меридианах. Звучат, преисполненные истинного патриотизма, мужества, романтики и непременно юмора.

Семь основных нот в музыке, семь цветов у радуги. И каждому цвету радужного спектра найдется соответствие в многоголосии и многозвучии этих песен.

Вот цвет красный. Цвет нашего знамени, цвет крови, пролитой защитниками Родины на фронтах гражданской и Великой Отечественной. Цвет гвоздики, ставшей символом фестивалей политической песни.

Гражданственная, патриотическая тематика представлена в самодеятельных песнях наиболее сильно, наиболее разнообразно. Как еще раз не вспомнить "Баксанскую" и "Барбарисовый куст", написанные во время войны участниками легендарной операции на Эльбрусе!

Помнишь, товарищ, белые снега,

Стройный лес Баксана, блиндажи врага...

Очень сильна нота памяти минувшей войны. Немало песен о войне, созданных уже в мирное время, написано ее участниками, скажем известными поэтами и прозаиками М. Анчаровым и Б. Окуджавой, и людьми, для которых военные годы навсегда остались в памяти наследием сурового тылового детства.

Вспомните, ребята,

Вспомните, ребята,

Разве это выразить словами —

Как они стояли у военкомата

С бритыми навечно головами.

В этих песнях память прошлого – память активная. Она словно овеяна словами, высеченными на могиле Неизвестного солдата: "Никто не забыт и ничто не забыто".

Опять над головой костер качает дым,

Бредет сквозь лес в обнимку с песней тишина,

А мы идем искать ровесников следы,

Тех самых, кто на четверть века старше нас.

Бывает, это и память-ассоциация, когда в песне автор ставит себя в условия фронтовой жизни и будто вспоминает ее реальные ситуации. Известно, что после исполнения Высоцким своих военных песен, многие ветераны войны присылали ему письма, спрашивая: "Не Вы ли тот самый человек, с которым я воевал в одном окопе?" Нет, Высоцкий родился в 1938-м и по возрасту не мог быть фронтовиком, но именно он сказал в песне:

Нам и места в землянке хватало вполне,

Нам и время — текло для обоих...

Все теперь одному, только кажется мне —

Это я не вернулся из боя.

Симптоматично, что песни военно-патриотической и гражданской тематики оказались очень близки нашей молодежи. Не случайно самые крупные песенные фестивали и слеты самодеятельной песни часто заканчиваются "Атлантами":

Стоят они навеки,

Уперши лбы в беду,

Не боги — человеки,

Привычные к труду.

И жить еще надежде

До той поры, пока

Атланты небо держат

На каменных руках.

Оранжевый и желтый цвета в моем представлении сливаются в один – золотой: цвет фантазии, мечты, романтической выдумки. Эта широкая цветовая линия просматривается еще от давней "Бригантины":

И в беде, и в радости, и в горе

Только чуточку прищурь глаза —

В флибустьерском дальнем синем море

Бригантина подымает паруса.

В флибустьерском – значит в море открытом, полном опасностей, как в стремительной жизни, в которой без преодоления препятствий не бывает собственных побед.

Романтическая традиция в самодеятельной песне отражает святое свойство человека фантазировать, мечтать, стремиться крылатой мыслью туда, где он еще не был, где можно узнать что-то новое, неизвестное, дотоле невиданное!

Но если нас уговорят поверить,

Что жизнь возможна без морей и гор,

Сорвем друг с друга голубые перья

И вновь рванемся в штормовой простор.

И зеленый цвет необычайно интенсивен в палитре красок самодеятельных песен:

Я волнуем и вечно томим

Колыханьем, дыханьем земным.

Что ни день — то весна,

Что ни ночь — то без сна...

Зелено, зелено, зелены...

Для человека наблюдательного в природе все живое: деревья и цветы, вода и камни:

В речке каменной бьются камни,

По гранитным скользя камням.

Древними каменными глазами

Смотрят горы на меня.

Только из песен о природе можно составить большой тематический сборник: это был бы могучий гимн матери-земле, выставка картин поэтического описания красот и щедрот мира. А если в подобный сборник добавить песни (их еще больше!), где раздумья о природе — повод для размышления о любви и разлуке, о трудностях и превратностях, свойственных жизни, получился бы солидный том единения музыки и поэзии с главной темой — человек и природа.

Два последующих цвета – голубой с синим – невольно напоминают о прогулках влюбленных под луной, о мягком свете звезд, о любимом поэтами цвете глаз.

В самодеятельных песнях есть все оттенки любовного чувства, которые только доступны человеку, не пропущено, пожалуй, ни одной ситуации, что могут возникнуть между любящими. В них поют о любви цветущей, о предчувствии любви, о любви ушедшей. Существует много удачных песен о любви неразделенной, о любви попранной, любви бесшабашной. Поют в шутку и всерьез. Слагают песни разных форм и видов – от романсов до "страданий".

В отличие от множества на эту тему халтурных поделок, которых нам столько, к сожалению, приходится слышать, они искренни, эмоциональны, написаны не холодной рукой текстовика-ремесленника, а действительно любящим сердцем:

Не дай вам бог

В глазах любимой

Увидеть хоть на миг единый

Скорбь облетевших тополей.

Часто в этих песнях слово "любовь" соседствует со словом "надежда": надежда на взаимность, надежда на лучшее. В них романтически верят в звезду-талисман, звезду надежды и любви:

И пока над нами

Голубое пламя

Неизвестной, нас хранящей звезды,—

Будет, как и прежде,

Сердце греть надежда,

Унося нас далеко от беды.

Но не всегда жизнь воспринимается реальным человеком лишь в мажоре. Как нет радуги без фиолетового цвета, так нет жизни без огорчений. Походы, путешествия, длительные экспедиции непременно сопровождаются разлуками и ожиданиями. А значит, всегда жива тоска по дому, по городу, грусть от разлуки с любимым человеком, с друзьями. Разве не грустит человек летом при приближении осени, видя ее приметы? Можно, наконец, загрустить, когда кончаются песни:

Перепеты все песни, а расстаться нам жаль,

В нашей песне прощальной прозвучала печаль.

Такая грусть, к счастью, нам надолго не угрожает: перепеть все отличные и просто хорошие туристские самодеятельные песни вряд ли удастся даже за очень продолжительный поход.

Не все они есть и в этой книге. Однако предлагаемый вниманию читателей сборник поистине уникален. Прежде всего, как первая, мне кажется удачная, попытка тщательно перебрать и отфильтровать значительную часть разнородного по качеству песенного материала, созданного за пять десятилетий развития самодеятельной песни.

За многие годы любительского и профессионального, как филолога, интереса к этому жанру мне доводилось знакомиться с немалым числом сборников – изданных и неизданных, подготовленных штатными сотрудниками музыкальных издательств и активистами КСП. И должен сказать: этот наиболее полон, многогранен, содержателен. Ни в одном другом не встречалось столь разработанного справочного аппарата, таких емких, живых предисловий к разделам. Да и сам принцип деления на разделы здесь выгодно отличается от привычного, тематического: позволяет проследить основные исторические (если это слово употребимо для интервала в полвека) этапы развития жанра, выделить главные центры его зарождения.

В первом разделе, который я бы назвал вводным в мир чувств, мыслей и настроений туристских песен, собраны наиболее популярные песни, признанные своего рода классикой. В трех последующих разделах мы путешествуем по известным песенным центрам: МГПИ им. В. И. Ленина, МГУ им. М. В. Ломоносова, а также по Ленинграду (как центру единому). Это не случайно: МГПИ взрастил Визбора, Якушеву, Красновского, Кима, Вахнюка, Егорова, Долину, МГУ — Сухарева и Шангина-Березовского, Борисова, Дулова, Никитина, Крылова, Суханова. В Ленинграде появились Городницкий, Вихорев, Полоскин, Клячкин, Кукин.

Песни авторов из разных городов, сочиненные людьми различных профессий, собраны в двух других разделах: "Мы сами себе выбираем маршруты" и "Чтобы легче был путь для друзей". На последнем хотелось бы остановиться подробнее.

Я уже упоминал о КСП, возникших как прямая реакция на массовое появление самодеятельных песен. Эти клубы выполняют важную роль в их сборе, систематизации, пропаганде и распространении. Крупные КСП ведут также серьезную исследовательскую работу по изучению проблем развития жанра, по оценке его достижений. С появлением первых клубов стали проводиться песенные конкурсы, затем – слеты и фестивали. Тысячи любителей самодеятельной песни съезжались в Куйбышев, Москву, Алма-Ату, в Кишинев или Одессу, чтобы услышать новые песни, познакомиться с их авторами. Конечно, такие праздники песни оказывают стимулирующее творческое действие. Человек мог дотоле и не подозревать о своем музыкально-поэтическом даровании, а возможно, и подозревал, да не решался его проявить, пока не побывал на одном из фестивалей, не услышал песен своих сверстников. Отмеченный раздел сборника как раз в основном и объединяет песни, ставшие лауреатами таких смотров, проходивших в разных городах страны.

В завершающем разделе сборника – всего пять авторов: М. Анчаров, Б. Окуджава, Н. Матвеева, А. Галич, В. Высоцкий. Без преувеличения все они – классики авторской песни. По отношению к ним сам термин "самодеятельное творчество" кажется неправомерным. Тем не менее их песни вызрели в том же культурном слое, что и песни геолога А. Городницкого, металлурга В. Берковского, журналистов Ю. Визбора и А. Якушевой, биологов Г. Шангина-Березовского и Д. Сухарева, химика А. Дулова, рабочих В. Вихорева и В. Туриянского и многих, многих других.

Остается добавить, что внутри каждого раздела порядок представления авторов почти всегда совпадает с хронологией создания ими ранних значительных песен.

Любая книга, даже монография, всегда ограничена объемом. Вот и этот сборник сумел вместить под свою обложку далеко не всех авторов. Не представлены, в частности, авторы, появившиеся в последнее десятилетие. Думаю, издательство ввело такое ограничение умышленно, надеясь на продолжение начатого дела. В любом случае эта значительная систематизаторская работа позволяет увидеть, сколь богато, изобильно талантами наше Отечество. Современный человек во всех бесчисленных проявлениях своего разума, чувств, раздумий и решений – вот создатель этих песен. Он же – их лучший исполнитель, он же – и самый добрый и требовательный слушатель. Это – ты, читатель!..

Юрий Андреев,

доктор филологических наук

1987