Авторская песня из России не так часто звучит на концертных площадках Вильнюса, а исполнителя авторской песни Тимура Шаова трудно назвать известным широкой публике в Литве. Однако людям, любящим этот жанр, его имя знакомо на пространстве от Петропавловска-Камчатского до Калифорнии. В скором времени он приедет и в Вильнюс. Тимур Шаов уже выступал в Литве, по его словам, "раза три". Выступал в Вильнюсе и Висагинасе.

Последний раз – пять лет тому назад. Он открещивается от своей причастности к жанру бардовской песни. "По вторичным половым признакам я, может, и бард. Но по внутреннему настроению бардом меня очень сложно назвать", – сказал он DELFI.

В Вильнюсе, по словам Тимура Шаова, "концерт организовали любители такой музыки, то есть ребята знали, кого они приглашают".

— Если говорить о географии Ваших выступлений, где крайние их точки?

— Петропавловск-Камчатский на востоке, а на западе – Калифорния. В США я объездил оба берега. Не всякий американец ездил по штатам так, как я. Кроме того, я целый семестр преподавал в колледже штата Айова, на кафедре славистики. Читал лекции о бардовской песне.

— Русский язык в Литве постепенно уходит из обихода литовцев, молодые люди охотнее понимают из иностранных языков только английский. Но, тем не менее, когда выступают российские исполнители, залы полные. Чем бы Вы объяснили такое явление?

— Видимо, на выступления приходят все-таки те, кто знает исполнителей – исполнителей, которых любят издавна. У нас, в принципе, "развод" (распад СССР – DELFI) произошел не так давно, поэтому, слава Богу, не все из тех, кто помнит кто такой, условно говоря, Жванецкий или театр "Современник", Юрий Башмет и даже Филипп Киркоров – вымерли. Что касается языка, это досадно потому, что чем больше человек знает языков, тем он богаче. Могут быть обиды друг на друга, но язык здесь ни при чем. Забывать то, что было – нельзя, а по-новому учить, с нуля – уже сложно.

— У Вас есть как раз такая песня "Транзитный поезд через Украину". То есть, Вас волнует ситуация, в которой оказались страны бывшего СССР, я имею в виду отношения между ними и между людьми их населяющими?

— Меня это волнует и очень огорчает. Свобода – свободой, суверенитет – суверенитетом, каждая страна имеет на него право, но зачем обрывать дружеские связи и ссориться, как в детском саду: моя песочница, твоя песочница? Слишком многое нас объединяет. В первую очередь, конечно, некое общее культурное пространство.

— Если говорить о бардовской песне, то какой Вы ее сейчас видите в современном контексте? Есть мнение, что это уже нечто из прошлого – костер, гитара, песня, палатка...

— Это дело вкуса, кому и на чем концентрироваться. Я могу сказать лишь одно: то, что она уходит в прошлое – неправда. Можно судить хотя бы по фестивалям, которые собирают сотни тысяч людей. Кто-то подсчитал, что в год проходит более 600 бардовских фестивалей по всему миру. Причем, у меня были гастроли и в Германии, и в Нидерландах. Там, где собирается больше трех русскоязычных людей, они организуют клуб авторской песни.

Поэтому слухи о смерти бардовской песни сильно преувеличены. Она меняется, молодые ребята привносят другое звучание, скажем, рок-н-ролльное, блюзовое, хип-хоповое. Понятно, что это не та бардовская песня, что была в 60-х. Но, тем не менее, как культурное явление, она остается. Она же очень демократична – взял гитару, палатку и поехал, подышал воздухом, послушал людей. А если сам пишешь песни, то и вовсе замечательно.

— Можно ли сказать, что сейчас авторская песня, как и многое другое ныне превратилась в некую индустрию?

— Это естественно. К сожалению, когда мы перешли к капитализму, то выплеснули все, то есть ребенка вместе с водой. Вместо того, чтобы сохранить то живое, что было в театре, кинематографе, пошло зарабатывание денег. Естественно, это не могло обойти стороной и авторскую песню.

То, что многие ушли в профессионалы – нормально. Люди такого уровня как Митяев, Никитин, Мищук – абсолютные профессионалы, почему бы им не зарабатывать на этом деньги? Но когда из фестивалей делают кормушку, теряется дух. Недаром "Грушинский фестиваль" раскололся. Многие стали говорить, что это коммерциализация.

Я всегда привожу в пример фестиваль бардовской песни Восточного побережья в США. Там есть человек по имени Волик Черняк, который сумел сохранить в Америке чистоту этого дела. Количество билетов на фестиваль ограничено, всех туда не пускают. Пускают не тех, кто хочет выпить водки и повеселиться, а действительно тех, кто любит авторскую песню.

Организатор, о котором я упоминал, мог бы зарабатывать на этом огромные деньги. Но он специально, сознательно ограничивает число участников, чтобы не потерять дух фестиваля. Это при том, что он мог бы проводить такой фестиваль два раза в год и жить безбедно, ничего не делая. На таких людях все и держится. Это к вопросу о коммерциализации.

— Вы были врачом. Что повлияло на то, что вы оставили свою работу и переключились исключительно на концертную деятельность?

— Я бросил свою работу не сразу. С 1996 по 1999 у меня начались профессиональные выступления, которые я совмещал с работой врача и даже выпустил две пластинки. Постепенно я понял, что совмещать эти две вещи невозможно и нужно выбирать. Я понял, что людям, в общем-то, интересно то, что я делаю, что они ходят на мои концерты, покупают записи. Мне очень приятно, что я обошелся без телевидения и радио, поскольку человек я – непричесанный и неудобоваримый. Люди просто передавали друг другу записи, им присылали диски даже из Америки в Москву. Многие россияне из-за рубежа меня знают. И когда я это понял, я поменял профессию.

— Один журналист написал, что в принципе Вы профессию не поменяли...

— Да, занимаюсь своеобразной психотерапией.

— У Вас разнообразный репертуар. Есть что-то такое, о чем Вы предпочитаете писать, или Вы не следуете никаким установкам, и если песня рождается, то рождается спонтанно?

— Если посмотреть на мои песни, то о чем я только не писал! Я об этом, на самом деле, не задумывался. Просто приходит мысль в голову и все, дальше идет процесс ее оформления. Получается, что я – некий акын: что вижу, о том и пою. А так как вижу я много, и очень многое в этой жизни мне интересно, то и темы моих песен совершенно разные.

Конечно, я не буду писать о том, чего знать не знаю. Иногда приходится погружаться в материал, как было с "Любовным чтивом" (альбом Т.Шаова – DELFI). Когда я затеял написать песни о женских любовных романах, почему они пользуются такой бешеной популярностью – пришлось их почитать.

О чем я буду писать следующую песню – я не знаю. Возможно, она будет о полетах на Марс, возможно о работе нашего водопроводчика. Конечно, в моих песнях присутствует политика, потому что она не может меня не волновать. Поэтому я часто пишу на такие темы, но при этом стараюсь, чтобы это была не газетная статья, а взгляд на политические события под юмористическим углом зрения.

— В связи с политикой такой вопрос: как поэт, как бы Вы в двух словах обрисовали ситуацию в мире?

— (смеется) Ситуацию в мире можно обрисовать одним непечатным словом – жопа. А так как я все-таки оптимист, то я бы сказал, что жопа не полная, обратимая.

— Приходилось читать, что Вас обвиняют в том, что Вы нарушаете каноны бардовской песни...

— Это вообще очень интересно. К бардам меня отнести очень сложно. По вторичным половым признакам я, может, и бард. Но по внутреннему настроению, я все-таки не лирик, и бардом меня очень сложно назвать. Вообще, для человека творческого не должно существовать канонов, кроме цензурных самоограничений и правил приличия. Это все, а остальное...

Великие люди всегда нарушали каноны. Когда мне говорят о канонах, которые я нарушаю, то это становится похоже на ситуацию, если на хоккейный матч придет человек, который играет в гольф и скажет, что вы ребята не правильно держите клюшки, и нарушаете каноны игры в гольф. Человек должен быть свободен, и чем меньше канонов и зашоренности, тем лучше.

— Как в таком случае Вы сами бы охарактеризовали свой стиль и то, чем Вы занимаетесь?

— Это частый вопрос, но я не знаю, что на него ответить. Мелодекламация на интересующие меня темы. Вообще, я конечно, странный. Меня и певцом не назовешь и композитором.

— Алла Пучачева покинула сцену...

— Да что вы говорите!

— Так получается, что люди, которые долгое время присутствовали на виду – уходят. Кто со сцены, кто из жизни и так далее. Я об Алле Пугачевой, как о некоем представителе старой гвардии, людях, которых помнят еще с прошлых времен. Видите ли Вы адекватную замену этим людям?

— В поп-музыке? Это меня мало интересует. Заменит кто Пугачеву или нет. Она, конечно, большая артистка. Но мне кажется, что наша попса имеет очень мало отношения к настоящему искусству. Другое дело, уходят или старятся монстры рок-музыки, а на смену им мало кто приходит. Как был набор таких мощных людей как Шевчук, Гребенщиков, так он и есть. Среди относительно молодых я вижу "Сплин", а больше ничего не вижу.

В этом смысле я согласен. Уходят серьезные писатели, театральные актеры и режиссеры, и, к сожалению, на смену им приходят "звезды". Хорошие актеры уходят – звезды приходят. Это как у Юрия Яковлева из театра им. Вахтангова спросили: у вас такой замечательный театр, так много звезд... На что он ответил – да, звезд много, а хороших артистов мало. Приходят однодневные звезды. Поэтому в моем взгляде на нашу замечательную культуру больше, к сожалению, пессимизма. Возможно, это все от того, что мы многого не знаем. Талантливому человеку сейчас очень сложно пробиться.

26.04.2009