... Его величали евреем,

Хоть был он простой армянин.

Тимур Шаов, песня "Фамильный медальон"

— Да, кстати, ты Шаова знаешь? — спросил меня приятель, когда я уже взялся за ручку двери. (Было это года три тому назад).

— Что такое шаова?

— Да не что такое, а кто такой. Это бард такой, очень хороший. Хочешь, поставлю?

— Ну, хорошо, поставь, только быстренько, а то у меня апойнтмент.

...

— Н-да... — сказал я, когда отзвучала вторая сторона второй кассеты (поход к врачу, как вы понимаете, накрылся). — Вот это да-а, вот это пенки... Да кто он такой, откуда он взялся? Почему раньше его не слышали?

— Он доктор, живет, мне говорили, в какой-то казачьей станице, то-ли татарин, то-ли другой какой-то чучмек...

— Ну, Женя, ты даешь — какой же он татарин или чучмек?! Как русский язык чувствует, как им играет! А поэт какой! А какой эрудит — настоящий гнилой интеллигент! А как поёт! Ну, доктор еще куда ни шло — есть среди них барды, я могу поверить, но чтоб такое мог сотворить чучмек — ты чё, Женя, чисто конкретно типа блин в натуре?! Да такое про нашу жизнь и русский написать не сможет! Это же энциклопедия жизни русского народа, как фильм "Курочка Ряба"! Иностранцу-русисту, чтобы узнать характер русского народа, нужно по крайней мере всего Бердяева или Лосского перечитать — и все равно ни хрена не поймет, а послушай Шаова или посмотри "Курочку" — и всё про нас узнаешь! Не-е, еврей, чистой воды еврей; ну, на худой конец — полукровка! Ты смотри — все основоположники были евреи или полукровки, что марксизма, что бардизма! Да и фамилия у него библейская — Енох, Ахаб, Ламех, Шаов... Чисто-конкретно — это еврей! Гадом буду! (Г — фрикативное, южнорусское). Это бэтмен! Тьфу, вот видишь — я уже заговорил шаовскими интонациями!

Выписка из личного дела:

Шаов Тимур Султанович. Родился 4 июля 1964 года в г. Черкесске. Национальность — черкес. Окончил Ставропольский медицинский институт в 1987 г., жил в поселке Нижний Архыз Карачаево-Черкесской автономной области. Работал врачом гастроэнтерологом-эндоскопистом в районной больнице в станице Зеленчукской, в 25 км от поселка. Песни начал сочинять с 1986 года. Женат, двое детей — мальчик и девочка. В настоящее время живет у брата в г. Дубне Московской области, профессионально занимается авторской песней. Лауреат Грушинского фестиваля 1995 года. Награжден "Золотым Остапом".

Написал я эту страничку в начале ноября 2000 года, отправил по электронной почте всем друзьям и знакомым с припиской "Начало будущей статьи" — для затравки, чтобы все полезли искать Шаова, но потом дела отвлекли, и я не продолжил благое начинание. А в феврале следующего года звонит мне Женя: — Хо-хо — тебя опередили, твою статью опубликовала какая-то Ася Крамер в калифорнийской газете "Панорама"!

Кинулся я к Жене, выхватываю у него "Панораму", и точно — "Ну как его не любить?! Тимур Шаов как зеркало русской жизни". Ай-яй-яй! Из-под ног подмётки рвут! Чуть-чуть только название Ася изменила! Стал читать — ну, слава Богу, не скрала Ася мою статью, просто мы с ней работаем на одной волне и одинаково влюблены в этого замечательного парня. Почти половина мыслей в ее статье — мои. Так что, Ася, когда будете читать мою статью, не подумайте, что я занимаюсь плагиатом, просто это любовь, а у влюбленных все слова похожие!

Большинство из нас знают и любят "авторскую (или бардовскую)" песню. Прекрасный подарок для нас — диски "Песни нашего века". Хорошая поэзия, давно любимые мелодии, неувядаемая романтика, задушевное исполнение. Это не "попса фанерная, приползшая с Запада", это для души, это песни, которые наше поколение слушало и пело... Но они всё больше "про палатки и костер"... А что смогут узнать о нашей жизни наши внуки из этих песен? Ни-че-го. Кожаные куртки, брошенные в угол? Да-а, но это уж шибко специфическая зарисовка жизни полярных летчиков... Поездка по миру на арбе? М-м-м... Тоже не самое популярное занятие у россиян. Как говорят американцы — you name it — вы назовите, то есть поищите в памяти. Не-а, не найдёте! Галич, который не вошел в "Песни нашего века" — да, писал на эти темы, но не так много. Его "Гражданка Парамонова" — прекрасная зарисовка быта нашей партийной прослойки среднего (районного) звена. Высоцкий — да, много чего вспомните, особенно из сферы быта алкашей и уголовников. А уж его "Товарищи ученые", которых председатель колхоза призывает приехать к ним поработать на уборке — это вообще шедевр! А у Шаова из более чем сотни песен — больше половины — это наш родной пост-советский быт. Недаром Тимур говорит, что для него Галич — авторитет номер один, а свои первые песни он писал, подражая Высоцкому. Его "Товарищи ученые -30 лет спустя" прямо перекликаются с песней Высоцкого — но новые времена, новые реалии, новые песни. К нищим коллегам теперь уже обращается не малограмотный колхозник, а их собрат:

Товарищи ученые, из Книги Судеб следует, / что все там будем — бедный ли, богатый — всё равно. / На бедность вы не сетуйте — наука жертв требует? / Вот вами же и жертвуют, с наукой заодно! // Страна-то не типичная, страна не ординарная: / у нас любое действие всегда нулю равно; / системы бессистемные, стандарты нестандартные, / пространство неэвклидово, хрен знает, чье оно. // Здесь эффективно действует один закон неписаный, / закон "Большого кукиша", дословно он гласит, / что "тело, погруженное в дерьмо по саму лысину, / должно лежать не булькая и денег не просить!" // Как мы бросились, не споря, смело в рыночное море: / "Мы хотим плыть на просторе, эй, страна, руби концы!" / А теперь сидим на вантах, делим гранты по талантам, / дети капитана Гранта, Джорджа Сороса птенцы. // А вы, бедняги, просите Его Превосходительство: / "Кормилец, дай нам денежку, добавь хоть медный грош!" / "Конечно же, берите же!" — вам говорит правительство, / а вы ему: "Так нету же!" Оно вам: "Так ото ж..." // Когда с интеллигентскими химерами покончите, / вернитесь вы в исконный наш, крестьянский наш уклад: / курятничек в кладовочке, коровка на балкончике, / а под балконом — грядочки, здесь будет город-сад! // Такая вот редукция... Но прежде, чем откланяться, / я кратко резюмирую сегодняшний базар: / Товарищи ученые, мы все в глубокой заднице. / Спасибо за внимание, окончен семинар.

Попробуйте в двух десятках строчек лучше охарактеризовать сегодняшнее состояние когда-то могучей российской науки! No way! Да ещё с таким юмором, так образно (уж я не говорю про то, что это песня с легко запоминающейся мелодией, которую я вам тут не смогу изобразить). Умри, Тимур! Лучше не скажешь!

И так у Шаова — всё! Простите, дорогие читатели, что вся эта статья будет состоять из сплошных цитат — вот уж где воистину из песни слова не выкинешь, когда так образно говорится о российской действительности! Когда юмор, ирония, сатира, сарказм, и злость сплетены в один прекрасный клубок! Пересказывать его песни своими словами — безнадежное занятие, можно только испортить! Приводя здесь его тексты, я надеюсь заразить Шаовым тех, кто его еще не слышал. Найдите его кассеты или диски, послушайте — не пожалеете! У кого есть доступ к интернету — идите на www.bards.ru/shaov — там найдете его песни, их тексты, eго фотографии, статьи и восторженные отзывы о нем.

"Здесь будет город-сад" — вы, конечно, помните, откуда это. Сразу же обращу ваше внимание на одну шаовскую характерную особенность. Его песни насыщены огромным количеством литературных реминисценций, парафразов, прямых цитат и прочих осколков чужих текстов (Борис Жуков, "Запах будущей весны" — интервью с Шаовым). И это здорово! Мало-мальски гнилой интеллигент получает огромное удовольствие от общения с эрудированным собратом. У русской интеллигенции сложился свой язык. Это язык человека, который знает (читал когда-то и что-то помнит) Шекспира, Сократа, Кафку, Пушкина и Аристофана и в то же время не боится слова "жопа"... Из слияния начитанности и легкого (к месту!) матюжка и образовался язык русского интеллигента, который выдает "своего", где бы эта особь нам не встретилась — в низовьях Волги или в верховьях Хуан Хэ. Тимур Шаов поет именно на этом языке. (Ася, вот крест на пузе, я хотел сказать то же самое, но вы сказали это раньше и лучше, поэтому цитирую Вас. Спасибо).

Не достаточно гнилой образованец не все понимает: "Слишком много заумных слов употребляет твой Шаов. Мне больше нравятся такие его песни, как "Деревенька", "Ода пиву", "Хали-Гали", "Я приеду к тебе на девятке", про Гашника, про бодун опять же...". Мне тоже они очень нравятся, но послушать умного и близкого по духу человека так приятно (мы же с ним одной крови, он и я). Ну, конечно, есть и такие слушатели, как юная Оля, влюблённая в песни Шаова, которая спрашивала его во время телефонного интервью на радиопередаче "Ночное Такси": "И ещё объясните, зачем, когда и кому Ван Гог отрезал ухо?" Конечно, такие оли три четверти слов в шаовских песнях не поймут — грамматишки не хватит. Я еще вернусь к вопросу о шаовской эрудиции. А сейчас — что делается (со страной) и кто виноват?

Вот Ельцинская Россия — взгляд сверху (на семью):

На сияющем Олимпе боги правят Ойкуменой, / пьют "Метаксу", интригуют, паству мирную пасут, / правосудие справляют, да гребут металл презренный, / ибо боги — тоже люди — всяку выгоду блюдут. // Если Зевс кого прищучит, иль с работы снимет, строгий, / знают — это понарошку, полно молнии метать! / Без работы не оставит, мы ж свои, мы ж, братцы, боги, / мы по статусу бессмертны, не горшки ж нам обжигать! // Бог войны оружье продал, меч — данайцам, щит — троянцам, / а себе купил Акрополь, колесницу класса "люкс".* / Зевс, конечно, рассердился, погрозил сурово пальцем, / и фельдмаршалу присвоил звание "фельдмаршал-плюс".[...] // Люди смертные страдают от святого разгильдяйства: / там нектар не поделили, здесь — гражданская война... / У нас ведь, если глуп бог плодородья — кризис сельского хозяйства, / некому оливу заломати, люли-люли, нет зерна! [...] // Все хотят стать Громовержцем — Громовержец — бог в законе. / Зевс дряхлеет, номинально — он пока еще Отец. / Людям выдают за Зевса изваянье в Парфеноне, / но протопопствует сурово аввакумствующий жрец: // "Вы скажите, Зевса ради, кто в Элладе не в накладе — / лишь купцы, жрецы да дяди, / да нами выбранная знать,

______________________________________________________

* Тут у Шаова ошибка. Сколько он там купил колесниц, то-биш "Мерсов" — девять, что ли?

/ да мздоимцы возле трона, все похерили законы, / правды нет, клянусь хитоном, век Эллады не видать! [...] ("О кризисе древнегреческой государственности").

Кто у них, у древних греков, министр обороны и кто аввакумствующий жрец — проницательному читателю, я надеюсь, разъяснять не надо.

О бессмертной номенклатуре высшего звена или даже президенте Шаов поет так:

В широких больших лимузинах / большое начальство плывет, / плывет с благосклонною миной / и любит свой добрый народ. / Солидно, небрежно, вальяжно, / харизма течет из ушей / на головы преданных граждан, / их жен, стариков, малышей. // Большое начальство глобально, / его грандиозны труды, / оно как-бы не материально, / по типу далекой звезды. / Большое начальство первично, / и нам в ощущеньях дано, / оно, как яйцо, гармонично, / как крест чудотворно оно... // В больших и красивых коттеджах / большое начальство живет, / большое семейство содержит, большого омара жует. / Бывает, в своих лимузинах / по Родине вдруг зашуршит, / следит за уборкой озимых, / за выплавкой стали следит. // В проблемы деревни вникает, / курирует взлеты ракет, / не справишься — обматюгает, и даст вместо денег совет. / Потом обращается к людям, к людям, понимаешь, своим: / "Я думаю, что мы обсудим, и я, понимаешь, решим".

Мы с крупным начальством не общаемся, поэтому ирония тут достаточна. А вот и Ювеналова диатриба, когда дело касается крыс, с которыми трудящимся приходится сталкиваться постоянно:

А мелкий начальник карьеры в начале / пока изучает, чего где урвать. / Он злой, осторожный, он смотрит тревожно: / к кому б присосаться, кого ободрать. // Чем меньше начальник, тем дело печальней, / тем больше доставит он всяческих мук. / Голодный и жадный, он не травоядный, / он мелкий, но хищный, он — крыса Пасюк. // Амбиции, позы, разносы, угрозы... / — Аз есмь Иван Грозный, гляди, как я крут! / Кусают, шакалы, за всё, что попало... / Ударишь — посадят, убьешь — не поймут. [...] // У мелкого босса под шкурой — философ, / мол, все преходяще — и кресло и чин. / Конечно, я — гений, но, вдруг, не оценят, / Сократа ж погнали пинком из Афин. // Урвать, пока в силе, пока не побили, / а что, от природы что ль милостей ждать? / И в каждую шляпу на лапу, на лапу / (почем нынче, кстати, родимая мать?) // Глядит бесновато на нашего брата, / как на новые врата бодливый баран. / Шумлив без причины, спесив не по чину, / мол, вы — дурачины, а я — Талейран. // И в каждой шарашке, в любой заваляшке / есть свой небольшой Карабас Барабас. / И вся эта шобла, как чудище обло, / огромно, стозевно и лаяй на нас. ("О большом и малом начальстве"). Кстати, обратите внимание, как хорошо здесь сделана внутри-строчная рифма!

После описания властных структур, на чём самом характерном мы должны остановиться, чтобы дать представление стороннему наблюдателю о русском народе? Ну, правильно, вы угадали — на том, что есть веселие на Руси со времен Владимира Великого (нет, нет, не того, о ком некоторые коммуняки подумали, я имею в виду Красное Солнышко). Этому посвящена "Песня о Бодуне" (для малограмотных поясняю — бодун это синдром похмелья):

Вставай, похмельная страна, пропели петухи. / Настало время Бодуна — расплаты за грехи. / Бодун придет, как Командор, огромный, мрачный, злой, / раздавит вас, как помидор, тяжелою рукой. // Вот солнца жар от двух бортов поднялся над землёй, / и хрип и стон из тысяч ртов слились в протяжный вой. / Мой друг, не время клясть судьбу — Бодун стучит в твой дом! / Вставай, народ, все на борьбу с проклятым Бодуном! [...] // И, как плохой актёр, ты будешь снова / играть царя Бориса Бодунова, / кричать: "Полцарства за стакан спиртного!" / Мол, мальчики кровавые в глазах! [...] // Но в мире он один такой, он лишь у нас в ходу. / Родной, кондовый, боевой, Российский наш Бодун. / И не цена нам не страшна, ни крики трезвых жён, / девиз "Ни дня без Бодуна!" давно у нас внедрён. // Бодает нищих, богачей и даже, вот беда, / не к ночи сказано — вождей бодает иногда! / Глядишь на родину порой — приходит мысль одна — / верхи командуют страной, похоже, с Бодуна! [...]

Всеобщее брожение умов после введения Михаилом Великим гласности на Руси, особенно в начале девяностых годов, прекрасно описано в "Аполитичной песне":

Семейство моё влезло в смуту Российскую, / в доме, как в Думе, — бардак и разлад: / брат — коммунист, тёща любит Явлинского, / тесть — жириновец, жена — демократ. // Благо в квартире посуды немерено, / а то ведь на кухне весь день чашки бьют. / Слышаться крики: "Не трогайте Ленина!" / "Сталин — палач!" "Президента — под суд!" // Дед — монархист, помнит детство голодное, / путая гимны, поёт по утрам: / "Славься, отечество наше свободное, / царствуй во славу, во славу нам..." // Бабушка на ночь читает Кропоткина, / шурин сперва в пацифисты хотел, / потом заразился болезнею Боткина, / "Я — говорит, — маоист, потому пожелтел". [...] // Жена из постели прогнала с угрозами, / за то, что Чубайса назвал чудаком / "Я — говорит, — не Арманд, чтобы спать с ортодоксами! / От красного секса очищу я дом!" [...]

(Тут, кстати, уместно упомянуть об эрудиции Шаова и о том, что не всем понятно каждое выражение в его песнях. Не все образованцы знают, что прозвище "ортодокс" носил вождь мирового пролетариата, ставивший рога Наденьке с Инессой. У Шаова нет случайных выражений! У него всяко слово в строку пишется!)

О "новых русских" у Шаова есть две песни. Одна о "крутом" образованном дельце высшего класса:

Жил-был бизнесмен, / жил он с полной нагрузкой, / прибавочной стоимостью был озабочен. / Достаточно новый, достаточно русский. / Как все бизнесмены, затраханный очень. // Фрустрации, стрессы, налоги, проплаты... / Пахал, как верблюд, через день напивался. / Других разбивают инсульты, инфаркты, / а с этим внезапно случился катарсис. // Он вдруг ощутил, что душа истомилась, / и деньги не греют, и жить нет резона. / Бессмысленно все... И слеза покатилась / в бокал недопитого "Дом Периньона". // И, вроде, тачка стоит, наворочена, / и люстра висит позолочена, / и тикает "Ролекс" на левой руке... / Откуда ж в душе червоточина? // Спросил секретаршу: "Есть бог или нету?" / Она аж икнула, с испугу, наверно. / Эх, жил несуразно, копил все монету... / Одну лишь молитву твердил неизменно: // "О, бог новорусский — Мамона, гляди же — / аз есмь раб твой нищий и милости ждущий. / Какой будет курс в понедельник на бирже? / Давай-ка нам днесь ты наш доллар насущный!" // Он вспомнил начало — горком комсомола, / кооператив свой, едва ли не первый. / Он был тогда весел, приветлив и молод, / жена не была еще крашеной стервой... // Но нет уж ни в ком той сердечности, / и сколько кругом всякой нечисти! / И "Ролекс" всё тикает, гад, над душой, / напоминает о вечности! // Чиновники душат, партнеры кидают. / Чуть что — эта свора сожрет и забудет. / Бандиты, что крышу ему предлагают, / в сравнении с ними — приличные люди! // Страна беспредела, войны и безделья, / безумных вождей, всеобъемлющих сплетен. / Держава рискованного земледелья, / рискованной жизни, рискованной смерти...

Ну, как? Яркое описание современного российского крупного бизнеса? Мне кажется — лучше не бывает. А какой катарсис навалился на нашего героя и как он из него выкрутился — вы можете узнать, прослушав песню "Частный случай с московским бизнесменом". Моя же задача — словами поэта отразить реалии российской действительности.

А вот и второй представитель новой формации бизнесменов — наш простой российский бандит с южнорусским акцентом и полным набором ново-русского жаргона, о котором мы знаем из анекдотов (песня "Чисто конкретно" или "Запорожец"):

Как-то ехали на джипе мы с братвой...

Нет, не буду приводить здесь эту песню. Это будет чистая профанация. Её надо только слушать, и только в мастерском исполнении автора. Кстати о птичках: Тимур — замечательный вокалист (ну, если честно, то до Пласидо Доминго он ещё не дотягивает, но артист великолепный, послушайте!).

...Всякий раз когда заходит речь о новой волне [авторской песни], в ответ неизменно звучит пренебрежительно-снобистское: "Ну и что, ты хочешь сказать, что это на уровне Окуджавы и Высоцкого?!". Так вот, ничего такого я сказать не хочу, и Шаов не "второй Ким" (уже пошла гулять и такая формулировочка!), а первый и единственный Шаов. (Борис Жуков "Живое и мёртвое или новые песни о главном". Спасибо, Борис! Двумя руками!)

Какие чувства вызывают у Шаова общественные сдвиги в Ельцинской России?

Надоели наши склоки, / всенародные разборки, / забастовки, голодовки, / взрывы, мафия, и СПИД. / Я не то, чтоб слабонервный, / я — беременный, наверно, / ведь не зря ж от этой скверны, / прям, с утра уже тошнит! // Надоели вонь и драки / политической клоаки, / делят власть в чумном бараке, не сторгуются никак! / Наш политик — он помпезный, / громогласный, полновесный, / злой, активный, бесполезный, / как старуха Шапокляк. // Надоело это стадо, беспонтовая эстрада, / да тусовки до упада, да жующая толпа. / Так же аморально стойки / злые внуки перестройки, / по-французски — Chantrapa.

Кстати, у Шаова пока нет песен о Путинской эпохе (или я просто не знаю?). Конечно, его клинок не затупился. Может, не на что изливать сарказм? Ведь анекдотов про Путина тоже пока нет. Давайте спросим об этом поэта.

О бедственном положении российской интеллигенции Шаов знает не понаслышке — сам сельский доктор:

Эх, нищее племя, коллеги-врачи, / за что ж нас судьба наказала? / В аванс выдают нам анализ мочи, / в получку — анализы кала. / От голода пухну и выпить хочу, / и кожаный плащ прохудился. / Подайте, родимцы, простому врачу,/ чтоб доктор хотя бы напился! // "Нет жизни на Марсе" — учёный сказал. / У нас — тоже нет, уж поверьте. / Я гол, как сокол, и я зол, как шакал, / я нищ, как Ван Гог перед смертью. / Жена, как голодная тёлка, мычит, и детки ждут хлебца от папки. / У папки в кармане — анализ мочи, / не фунты, не лиры, не марки. [...] // Я — жертва Минздрава, я — падший престиж, / я — швед под Полтавою, братья. / Я — черная моль, я — летучая мышь, я — пункция в белом халате. / Как берег надежды, как факел в ночи, / как символ любви на планете, / как солнце мне светит анализ мочи, / и больше ничё мне не светит!

Последствия распада Советского Союза и превращения республик в независимые государства прекрасно отражены в песне "Транзитный поезд через Украину". Это, на мой взгляд, одно из лучших произведений поэта — чистый шедевр. Жалко места, но я обязан привести её полностью, чтобы разделить с вами наслаждение:

Наш плацкартный вагончик полон граждан унылых. / Пахнет рыбой, носками, табаком, грязным полом. / Проводник неопрятный, с покосившимся рылом, / продаёт жидкий чай по цене пепси колы. / У него жизнь плохая, у него язва ноет, / и жена изменяет, и пусто в карманах. / Он весь мир ненавидит и вагон он не моет, / и сортир закрывает, и плюёт нам в стаканы... [Знакомая обстановочка ? А как описано! Ух-х!] // Вот наш поезд подходит к украинской границе... / Вот мелькают уже самостийные паны, / самостийные хаты, самостийные лица, / незалежный кабан спит в грязи иностранной... // Заходят бравые ребята — / таможенник и пограничник. / У них большие автоматы / и маленькая зарплата. / Законность олицетворяя, сержант в моих пожитках шарит, / а я в глазах его читаю: "Шо, москали, попались, твари!" / Это мы, москали, его сало поели, / это мы не даём ему нефти и газа, / и в Крыму шухарили на прошлой неделе, / и за это москаль должен быть им наказан! / Я от нервного стресса стал весь жовто-блакитным... / Что там в сумке моей? Вот трусы, вот котлеты... / Да какое оружье?! — Это ж нож перочинный! Да какая валюта — и рублей даже нету! / Это — презервативы (мне жена положила), / а в аптечке — таблетки. / Да какие "колёса"? Да какое "экстази"?! Небесная сила! / Просто слаб животом, вот и взял от поноса! / ... А, помнится, была держава — шугались ляхи и тевтоны! / И всякая пся крев дрожала, завидя наши эскадроны! / Нас жизнь задами развернула, / судьба-злодейка развела! / Ох, как ты ж мэне пидманула! / Ох, как ты ж мэне пидвела!... / / "Слуште, пан офицер, я ведь, правда, хороший, / уважаю галушки и Тараса Шевченко! / Я бы вам заплатил, да видкель в мэне гроши, / тильки стал процювать, нэ зробив и маленько! / Я ведь свой, что ж ты тычешь в меня автоматом! / Да вы что — одурели, паны-хлопцы-ребята?! / Да берите вы флот, да вступайте вы в НАТО, / но меня отпустите до родимой до хаты!" // ... И вот еду я дальше, нервным тиком страдая, / жутким стрессом придавлен до холодного пота... / И дывлюсь я на нибо, тай думку гадаю — чому же я, сокил, не летел самолётом?! [Ну, как песенка?! А вот вы послушайте её в мастерском исполнении великого артиста — это вообще шедевр!

Тимур живо откликается на все заметные российские события. Вот как он описывает судьбоносный "дефолт" августа 98 года:

Все мы жили, как умели, / все крутились, как могли, / нас тихонечко имели, / мы привыкли, в ритм вошли. / Зажрались, пустили слюни, / позабыли, где живем. / И тут нам смачно саданули / по промежности серпом! // Закудахтала держава: "Ай, грабёж средь бела дня!" / Поздно! Одеяло убежало, / улетела простыня. / У меня внутри, буквально, / психосоциальный слом: / раньше думал о сакральном, / сейчас всё больше о съестном ... // Хаос, мрак, "зелёный" скачет, / урки мочат всех подряд, / а банкиры тоже плачут, / но есть из блюдца не хотят. / Черт играет на баяне, / олигарх ворует кур, / здесь сужается сознанье, / расширяется абсурд. // Да сколько можно, похоже / на то, что, возможно, / мы всё же не сможем жить, как все. / Мы пьем спиртное запоем, / но наш бронепоезд / опять стоит, подлец, во всей красе!

Но веселый поэт, как и весь русский народ, не теряет оптимизма даже в такой жуткой обстановке:

И всё ж я твердо заявляю: / "Полно, братцы, хватит ныть! / Что, нас первый раз кидают? / Ох, ужраться и не жить! / Завари-ка, жинка, чаю, / да варенья не забудь. / Нас ...., а мы крепчаем, / расхлебаем как нибудь. / Деньги-шменьги, кризис-шмизис, / всё — туфта, всё — суета! / Я вчера в метро увидел — / мальчик Гоголя читал. / Мы прорвемся, да чего там, / что ж совсем дурные мы? / Начинай с нуля, босота! / Кто мне даст пять штук взаймы?". ("К вопросу об оптимизме после 17 августа 1998").

Одна песня так и называется — "Боремся с депрессией":

Жизнь сюрпризы преподносит, / жизнь лупит нам в поддых, / и депрессия всё косит / наши стройные ряды. / Обстановка неспокойна, / психиатры сбились с ног, / а народ сигает в окна, / нажимает на курок. / Люди злы, как прокуроры, / ждут печального конца, / от тоски у всех запоры / и землистый цвет лица. / Улыбаться надо, братцы, / не сдаваться, молодцы — / если нация в прострации, то нации — концы.// Эй, страдалец, зачитай-ка / список личных неудач: / зайку бросила хозяйка? / Утопили в речке мяч? / Из туфты не делай драму, / мир прекрасен, жизнь идет! / Глянь-ка — мама моет раму, / Саша кашу смачно жрет! / Что, начальник обижает? / Да ты в гробу его видал! / Негритят жена рожает? / А вдруг твой прадед — Ганнибал? / Это — мелкие печали, / был и хуже беспредел: /одного вообще распяли, / так он терпел и нам велел! / Если водку пить печально — / можно тихо ошизеть, / но всё не так суицидально, / если в корень посмотреть. / Денег нет? — Так и не будет, / что же плакать зря о том! / Ты дыши, брат, полной грудью, / жуй морковку полным ртом! / Занимайся сексом, спортом, / плавай, рыбок разводи, / дай хоть раз начальству в морду — / делай что-то, не сиди! / Подними с дивана мощи, встань, занятие найди: / соблазни соседку, тёщу, / тестя, только не сиди! // Все будет обалденно, / и не о чем скорбеть, / вам надо ежедневно сто сорок раз пропеть / о том, что всё отменно, / всё просто офигенно, / всё ништяк!

Думающих россиян волнуют проблемы, связанные с издержками цивилизации:

Мир увечен, мир не прочен, / всё сменяют суррогаты: / вместо кошки — томогочи, / вместо мужика — вибратор. / И наращивают люди / анаболические мышцы, / силиконовые груди / и пластические лица. / Вместо неба — планетарий, / вместо чая — чай в пакете, / и до чего же низко пали — / водку делают из нефти! / И живем, как в катакомбах, / вместо пищи — концентраты, /вместо шахмат — "Мортал Комбат", / а я мортал того комбата! // Суррогатное искусство / лезет с жутким постоянством, / и глядишь в окошко грустно / на рублевое пространство. / Ведь не музыка, а слезы, / но поют, поют, хоть тресни, / инкубаторские звезды / нам конвейерные песни. / До чего ж мы любим, / чтобы бижутерия сияла, / вместо девушек — секс-бомбы, / вместо фильмов — сериалы. / На работу — как на плаху, / от рассвета до заката, / вместо здрасте — иди на фиг, вместо денег — зарплата... // Крыша едет у соседа, / как зовут жену — не помнит, / ему компьютер — собеседник, собутыльник и любовник. / Суррогатное общение, суррогатное леченье, / и это, в общем, не имеет суррогатного значенья. / Нагло врет псевдоцелитель, / клянчит деньги псевдонищий, / вместо спонсора — грабитель, вместо доктора — могильщик. / Много глупостей на свете, / но по мне всего отвратней, / что водку делают из нефти, / а вместо мужика — вибратор... ("Суррогаты").

Думается, что некоторые из этих проблем волнуют всех людей доброй воли в мире — не только зеленых, но и голубых, и черных, и желтых, и белых. Особенно волнителен вибратор.

Много места уделяет поэт отражению российской бытовухи — а как же — он же зеркало! Я, из-за недостатка места в этой статье, не буду останавливаться на этом, сошлюсь лишь на такие песни, как "Разговор с Богом в переполненном троллейбусе", "О судьбе интеллигенции", "Телевизор", "Любовное чтиво", "Любовь к домашним животным", "Кто стучится в дверь ко мне", "Весенняя песенка", и куча, куча других — все с искрометным юмором и поразительной наблюдательностью. Послушайте — получите большое удовольствие.

Как и Высоцкий (помните Мишку Шифмана?), Шаов затрагивает такой важный пласт российской действительности, как тектонический сдвиг эмиграции. Его самый близкий друг, Михаил Пономарёв, учитель в поселке Нижний Архыз, живет теперь в Хайфе. И вот "Письмо израильскому другу":

Что, Мишаня, — записной израильтянин, / откормился, отдохнул от наших пьянок? / А за груздями в наш лесок тебя не тянет? / А за грудями пышнотелых поселянок? / А у нас, Мишаня, кризис — прямо горе! / Отощали, обнищали совершенно. / Экономика — мертвей, чем ваше море, / и на душе моей, Мишаня, не кошерно! / А хорошо, небось пойти на Иордан / и под смоковницей, стыдливой, как невеста, / пивко открыть и смачно закурить, / и ощутить семитство, как блаженство! // Мы паникуем, прячем доллары в исподнем, / я затарился крупой, мукой и луком. / Пишут — завтра будет лучше, чем сегодня, / только я уже не верю им, подлюкам. // Мы всё те же — тянем лямку и не спорим, / только блеем, точно агнец пред закланьем. / А они нас реформируют под корень, / словно спутав обрезанье с отрезаньем. / А хорошо на Мертвом море в жаркий день / нажраться так, чтоб все туристы ужаснулись, / свою ермолку лихо сдвинуть набекрень / и спеть "Шумел камыш, деревья гнулись — ай-яй-яй..." [Тут Тимур на кассете выдает такое еврейско-восточное подвывание, что невольно думаешь — а не еврей ли он на самом деле?]. / Пишешь, многое тебя там раздражает, / жизнь — не сахар и у вас, тут нет секрета. / Правда, наш-то сахар снова дорожает, / ну и бог с ним — меньше будет диабета. // Нравы те же здесь, точней — паденье нравов: / не читаем, пьем, злословим, ждем потопа. / Повсеместно правит бал, под крики "браво", / поп-культура, некультурная, как попа... // Пишешь, вы для местных — русские, славяне, / только кто вы — лучше знаете вы сами. / Для ментов в Москве я тоже — басурманин, / но я ж не путаю Отечество с ментами. / И не драться ж с дураками кочергою. / Я тебе сейчас толкую про другое: / что , конечно, неприятно быть изгоем, / но это лучше, чем быть геем или гоем!... // В общем — жди, приеду, будем веселиться, / поживу чуток, покуда не прогонишь. / Привезу тебе родной земли в тряпице / и бюстгальтер той Матрёшки, ну ты помнишь. / Даже если ты, милок, пойдешь в хасиды, / а я муллою стану с жидкими усами, / мы ж, при встрече, треснем водки за Россию, / и закусим, Мишка, салом с огурцами! / А хорошо там, где нас нет, там хорошо! / И, значит, надо жить там, где мы есть, Мишаня. / Я, кстати, визу получил — процесс пошел. / Привет жене-казачке, до свиданья!

И вот Шаов летит в Израиль:

Как собрался ясный сокол за моря слетать разок, / как сквозь тернии посольские пробрался, / и за тридевять таможен, курсом на юго-восток, / весь совково-заколдованМый помчался... / Но как только приземлился, грянул оземь лайнер мой, / тут же я оборотился принцем с визой гостевой! / Мне налили тут же... Где я? / Отвечают — в Иудее. — В Иудее?! — Я балдею! Ну, хы — лехаим!

Я не буду пересказывать поэтическое описание Израиля — моё исследование посвящено отражению Шаовым российской действительности. Но я категорически настаиваю, чтобы вы послушали эту шедевриальную песню "Хамсин". Упомяну только, что Тимур страной был очарован, поражен и увлечен — / как цветет и пахнет древняя культура! / Ах, какие Суламифи с автоматом за плечом — он ходил с открытым ртом, как полудурок! / ... Он на пляже видел даму в неглиже! Эх, видать, приедет он на ПМЖ! / Пропадает иудей в его лице — помахал бы он мотыгой в кибуце! / Но вот он вернулся в край родимый, / на российские хлеба, / он в деревне проканал за иностранца. / Говорил слова чудные: "Бе каша, тода раба"*, обозвал козла-соседа марокЙанцем.

Большие изменения в его жизни произошли после этого — в частности, он отказался заниматься любовью в Йом Кипур. "Поди ж ты — был простой, а стал котишный", с горечью отметила жена. Но, понимая, с каким великим человеком свела её судьба, жена примирилась с его причудами, понимая, что рано или поздно их тяжелое материальное положение изменится к лучшему: "Ну, да ладно, лишь бы денег доставал!". Единственно, что её раздражает, это то, что теперь Тимур кричит во сне, всё снится ему хамсин. / А жена толкает в бок: "Не голоси! Минус три — какой хамсин! Нет — ты еврей! А валил бы ты обратно поскорей!" Ну, это, конечно, жена говорит сгоряча (грузинская кровь — Вахх, рэзать будэм!) — вас тоже среди ночи разбуди истошным воплем, так вы супруга ещё ни туда пошлёте!

Kоснувшись еврейской темы в творчестве поэта, следует привести его отклик на отзыв о его песнях некоего Максима Илюхина, который писал: "Не знаю, хвалить или ругать. [...] Напрягает другое. Гарик Губерман, в своё время, тоже поднял острые темы в своих "Гариках". Но, несмотря на, возможно, правильность многих его замечаний, нельзя не отметить то паскудное злорадство, с каким он смакует недостатки нашего бытия. А как вам нравится фраза "Давно пора, ... мать, умом Россию понимать!"? Я не фашист, но не ему, жидовской морде, великого поэта переиначивать [...]" ("Книга отзывов Тимура Шаова", www. bards.ru/shaov/book). На что Шаов ответил: "Спасибо, конечно, за похвалу, но меня возмутило столь неуважительное __________________________________________

*Пожалуйста, большое спасибо отношение к Игорю Мироновичу Губерману — умнейшему и остроумнейшему человеку, знакомством с которым я горжусь. И вообще, я могу сказать, что по отцу я черкес, по маме — ногаец, по культуре — русский, а по друзьям — еврей!".

(Автор настоящей статьи вслед за Гариком тоже полагает, что давно пора. Но чтобы его, автора, не обзывали жидовской мордой, он сразу же хочет сказать, что его предки упоминаются в хрониках с 1528 года, т.е. раньше, чем Романовы. Тульско-уральские Демидовы тоже его родственники. Его прадед, генерал-майор Александр Гаврилович Литинский, был командиром Е.И. Высочества Наследника Цесаревича гренадерского полка. Не у каждого антисемита такая родословная, в большинстве случаев это Иваны, не помнящие родства).

Я думаю, что товарищ Илюхин не знал, что Шаов — лицо кавказской национальности, иначе сказал бы, что не его черкесско-нагайской морде с паскудным злорадством смаковать недостатки российского бытия.

Из "Книги отзывов Тимура Шаова":

Многоуважаемый Тимур Султанович! С огромным наслаждением слушаю Ваше пение с кассет и по радио. Большое спасибо! Ясность мысли и благородное их направление, богатейший русский язык, разнообразие прекрасных рифм, сверкающий юмор чуть ни в каждом слове, артистизм исполнительских интонаций — поздравляю всех, что есть Тимур Шаов! Долго мы ждали такого — аж с 1980 года. И знаменательно, что Вы — с Кавказа. Подумать только: лучший русский бард рубежа тысячелетий, талант класса Галича и Высоцкого, оказался "лицом кавказской национальности"! Это ли не Перст Божий, со всей очевидностью указующий на грехи наши тяжкие. Михаил Другой.

Помимо поэтического дара, наш герой обладает ещё и даром провиденья. Вот вам катрены не хуже НострЮдамовских:

Я знаю, что скоро из мрака веков / появится в нашей стране крысолов. / И, в дудочку дуя, пойдет пилигрим, /и вся наша сволочь попрётся за ним. // И выйдут в ряд за гадом гад под колдовские звуки, / пойдет ворьё, жульё, хамьё, и прочие подлюки. / И, пальцы веером сложив, пойдет братва покорно. / Вот это кайф! Чтоб я так жил! Долой волков позорных! // А звук у дудочки таков: / в нём шепот снов и звон веков, / и песни кельтских колдунов, / и зов седых преданий. / Под гипнотический мотив / пойдут бандит и рэкетир, / надеть свои трусы забыв, / уйдет министр из бани. // Из разворованной страны, покинув свои дачи, / уйдут бугры и паханы ко всем чертям собачьим! / И запоют сверчки во ржи, и журавлиным клином / пойдут пахучие бомжи с курлыканьем тоскливым. [...] // И сутенёры встанут в строй под музыку такую, / путаны шумною толпой за ними откочуют. / Уйдут вруны и болтуны и, кстати, для прикола, / ушла бы сборная страны по стрёмному футболу. // И респектабельной гурьбой / пойдет истэблишмент родной, / забыв про бизнес теневой / и счет в Швейцарском банке. / Закружит в небе вороньё, / в лесах попрячется зверьё, и будут на пути расти / бледнейшие поганки. [...] / К Охотскому морю придет крысолов, / в него окунёт весь богатый улов. / И выпьет свой грог и расслабится он, / мол, долбись с ними сам, старина Посейдон!

Из "Книги отзывов Тимура Шаова":

Дорогой вы наш, умнейший человек! Какой слог! Песни шикарные, ни одной неудачной! Мы с друзьями постоянно ездим на рыбалки, ходим в горы, везде с нами Ваши песни. Мы их слушаем, поём сами, просто на душе праздник, что появились Вы и Ваше творчество. Я живу в г. Ашхабад, у нас есть свой бард-клуб, Вас у нас уважают, обожают, и если будете в наших краях, непременно свяжитесь с нами. Нас мало, но мы в тельняшках!! Успехов Вам и удачи! Ждем новых песен! С ув. Ирина. Ирина Мищинская.

Снова хочу вернуться к эрудизму Шаова. Мой приятель Женя говорит: "Я теперь каждого нового знакомого прежде всего спрашиваю: — Ты Шаова уважаешь? — Если да, то окей, ты наш человек, если нет, то вот Бог, а вот порог". Я не такой ортодокс, но иногда устраиваю "проверку на вшивость" — спрашиваю приятелей, как ты понимаешь шаовское выражение "Третий Рим спасут не гуси, только третьи петухи"? Ну, про то, как гуси спасли первый Рим, знают все. А с третьим иногда бывает заминка. Даже достаточно гнилые интеллигенты начинают мудрствовать: третий Рим — это-де Третий Рейх, а причем тут петухи — не ясно. Приходится разъяснять, что Гитлеровский тысячелетний Drittes Reich — это третья Империя (первая Священная Римская Империя была провозглашена германским королем Оттоном I в 962 г., и с конца 15 века она стала называться Священная Римская Империя Германской Нации. Просуществовала она до 1806 года. Второй была Германская Империя, созданная Бисмарком в 1871 г. и почившая в Бозе в 1918 г.). А первый Рим — это государство римлян (ну, вы помните), второй Рим — это Византия, а "третий Рим — это Москва, а четвертому — не бывать" — так утверждал Иван Васильевич с подачи своего идеолога, министра иностранных дел Алексея Адашева. С петухами у меня есть две версии. Первая — общеизвестная: во всех сказках ночная нечисть исчезает, когда пропоёт третий петух. Так что ясно, что Москву от нечисти спасут петухи. Вторая версия спорная. Помните, Иисус сказал Петру: "Истинно говорю тебе, что ты ныне, в эту ночь, прежде, нежели дважды пропоёт петух, трижды отречёшься от Меня". Так всё и произошло (ну, правда, кто в ту трагическую ночь петухов считал — где два, там мог и третий пропеть). Осознав, что он сделал по малодушию, Пётр горько заплакал в раскаянии. И потом, как и повелел ему Христос, стал главным апостолом, краеугольным камнем христианства. Может, и Россия найдет свой светлый путь в мире, когда раскается? Надо будет спросит Шаова при случае, как он относится к такой второй петушиной версии.

Подкину вам вопросы для проверки на вшивость ваших знакомых:

В наш город въехал странный хиппи на хромом ишаке. / Носили вербу, в небе ни облачка. / Он призывал нас к любви на арамейском языке, / а все решили — косит под дурочка. / [...] Он посмотрел программу "Время", почитал "КоммерсантЪ", / он ужаснулся и печально сказал: / "Водить вас надо по пустыне ещё лет пятьдесят, / пока не вымрут те, кто голосовал". / Потом зашли мы с ним в кабак, повечеряли слегка, / и я автограф у Мего попросил. / Он написал губной помадой на стене кабака:/ "Мене мене такел упарсин!" (Песня "О любви вообще и о народной любви в частности"). Прочитав этот отрывок, можете задать сразу три вопроса: 1. На каком языке говорил Христос и евреи в период разрушения второго храма? 80% моих респондентов отвечали, что на иврите, хотя скорее всего, Иисус, как не получивший формального образования (сын плотника, видкель в него гроши?), иврита не знал — этот язык уже тогда был мертвым, и использовался только при богослужении. А какой второй язык, весьма вероятно, знал Христос? Правильно, греческий — это был второй разговорный язык в Иудее в ту пору помимо арамейского. 2. Кого, сколько лет и по какой причине водили по пустыне? (Ну, на этот лёгкий вопрос вам почти все ответят правильно). 3. На стене какого кабака были написаны эти слова и кто в это время там кирял?

Таких проверочных вопросов вы можете сами у Шаова набрать кучу, например: "Чем я хуже Аль Капоне? Да ни копья не заплачу!" — размышляет Шаов по поводу налогового инспектора. При чем тут Капон (так на самом деле звали этого бандита в Америке)? А вот вспомните, на основании чего американское правосудие смогло упрятать его за решетку — это не все знают, а у Шаова всяко слово в строку пишется не случайно!

Ну что, пора закругляться — жена давно говорит, что пора оторваться от компьютера и заняться делом, "всё равно твой словесный понос никто не напечатает". Я здесь копал только одну тему творчества Шаова. А последующие профессиональные литературоведы в своих диссертациях накопают ого-го сколько тем! А как много у него просто очень смешных песен (про снежного человека, например)! А какие есть прелестные (хоть и не так много) лирические песни (посвященная жене, например)! Да-а, прямо хоть бросай все дела и становись шаоведом!

Из "Книги отзывов Тимура Шаова":

Привет, Тимур! А также приветствую всех поклонников Тимура Шаова! Меня зовут Саша, я из ЕкЮтЕринбурга. Тимур, у меня нет слов! Ваши песни — это просто фантастика!!! Впервые я услышала Вас полгода тому назад, 12 февраля 2001 г. , в московском бард-кафе "Гнездо глухаря". До того я понятия не имела о Вашем существовании, но моя подруга, едва увидев сообщение о концерте Тимура Шаова в афише кафе, издала прямо-таки нечеловеческий вопль восторга и, не слушая моих возражений, потащила меня на концерт. Эти два часа я не забуду никогда в жизни!!! Я не просто смеялась, я хохотала до упаду, я думала, что ещё немного — и свалюсь без сил под стол! (Извините, что так натуралистично, зато правда). Это была фантастика, кайф, шок, восторг — называйте это, как хотите! С тех пор, Тимур, я Ваша поклонница (уже полгода). У меня есть все Ваши кассеты, в т.ч. и "Итоги пятилетки". Ваши новые песни меня не разочаровали: "Телевизор", "О вреде пьянства", "Кошачий блюз", "Хамсин" — блеск! Тимур, Вы НАСТОЯЩИЙ СОВРЕМЕННЫЙ ПОЭТ (без всякой лести!). Таких невероятных текстов я еще не слышала! [...]. Колташёва Александра.

— Ленуль, а ты взгляни на его фотокарточку, я с интернета скачал — обыкновенный тщедушный очкарик-тинейджер, да еще и нёрд — очки-велосипед. Смотри — сидит под деревом на корточках, улыбается, как кузнечик-коленками назад... А в то же время — какой матёрый человечище! — сказал я словами вождя мирового пролетариата.

— Да-а... Esse homo — вот это человек... — мечтательно протянула моя верная жена Лена, тоже влюблённая в Шаова. — Была бы помоложе — без колебаний отдалась бы такому мужику!