Пока Земля еще вертится

"Просто мы на крыльях носим то, что носят на руках"

Четверть века – много это или мало? Для человека это – "детство, отрочество, юность". Для страны на рубеже веков – целая эпоха. Для коллектива единомышленников, появившегося на свет в эпоху "развитого социализма", относительно благополучно пережившего перестройку и все прочие события нескольких последних лет – испытание на прочность и творческую состоятельность.

Начиналось все в далеком уже 1978 году. Валера Тетерин, Гера Угрюмов и Андрей Бирюлин решили собрать вместе всех сосновоборских любителей авторской песни (а таких в те годы было немало!) и создать клуб. Чуть позднее к ним присоединились Лина Зернова, Слава Голенецкий, Оля Тарутина, Саша Бараев, Наташа Зверева, Сережа Любимов, скромный автор этих строк и еще множество других энтузиастов. Название "Ингрия" пришло как-то само собой. Мода на исторические названия тогда еще не началась, в стране существовали сотни "Доверий" и "Откровений", "Мелодий" и "Надежд" — сотни законспирированных, никому ничего не говорящих названий. "Ингрия" – это по тем временам было круто! Это была визитная карточка – не только потому, что было ясно, где именно обитает клуб (если не "с точностью до миллиметра", то, по крайней мере, с точностью до области)

"А судьба и есть как раз все то, что позади"

Начало – это всегда интересно. Начало "Ингрии" – это множество самых разнообразных дел, от оформления подвала (существовали мы тогда на Высотной, 4), до продажи билетов на концерты.

У новоиспеченного клуба сразу появилось множество друзей. Кто только тогда у нас не выступал! Особо хочется сказать о Евгении Клячкине. И не только потому, что он – один из первых, кто приехал петь в Сосновый Бор, фактически положив начало серьезной концертной деятельности, и потом выступал неоднократно. Клячкин – это целая эпоха и целое направление (причем очень интересное!) в бардовской песне. Есть у нас еще два "крестных отца" (точнее, крестный папа и крестная мама) – Михаил Трегер и Софья Шабаршина.

Наш благословенный город для бардов был тогда действительно благословенным. Во-первых, Сосновый Бор не только считался, но и являлся городом интеллигенции – а значите, "интеллигентский фольклор" (читай – бардовская песня) был востребован Аншлаги в то время — явление привычное. В Сосновом Бору побывало немало интересных авторов-исполнителей. Легче перечислить тех, кто у нас ни разу не был. Не успели мы пригласить Высоцкого, Визбора, Окуджаву и Анчарова, хотя с последними тремя даже договоренность была. Ну, не повезло. Из более молодых корифеев не приезжал (будем надеяться, что – пока не приезжал) Михаил Щербаков. Вот, пожалуй, и все. Ленинградские (и петербургские тоже) авторы – перебывали все. Кукин, Дольский, Розенбаум (пока еще был бардом), Вихорев, Алмазов, Тальковский, Лобановский, Трегер, Генкин – список можно продолжить. Москвичи — Семаков, Мирзаян, Егоров, Никитины, Долина (которая Вероника), Туриянский — тоже можно продолжать до бесконечности. Москвич-ленинградец, один из лучших поэтов современности Александр Городницкий...А многих мы и сами "раскрутили".

Былое нельзя воротить, и печалиться не о чем...

Но что толку вспоминать о том, что было когда-то? Жить надо сегодняшним (и завтрашним тоже) днем. К сожалению, многие клубы самодеятельной песни в годы перестройки и последовавшего развала развалились тоже. Выжили самые старые и мудрые. В Питере это – "Восток" и "Меридиан", им вообще по сороковнику стукнуло. Ну, еще вечно юная "Аврора". А ведь было когда-то больше десяти, считая институтские. Но студенты сейчас поют совсем другие песни. Если, конечно, поют.

В Ленинградской области долгое время мы вообще считались единственными и неповторимыми. Однако на последнем слете неожиданно выяснилось, что полтора десятка лет параллельно с нами существовал прекрасный клуб в Гатчинском районе – дети и взрослые. Не так давно возродился клуб в Выборге. Несколько лет назад появился замечательный клуб "Ломбард" в Ломоносове, с которым мы очень подружились. Есть интересные авторы-исполнители, пока еще неорганизованные, в соседнем Кингисеппе. Говорят, что-то такое снова возрождается в Петергофе – во всяком случае, гости оттуда приезжали неоднократно и участвовали в наших концертах и – особенно – в слетах.

"Я приглашаю вас в леса..."

Слет, ах, слет! Это абсолютно удивительное явление. Даже сейчас, двадцать лет поварившись в этой каше, я никак не могу привыкнуть к тому, что есть эта замечательная штука – слет авторской песни.

Первый слет прошел у нас в 1983 году на Воронке. Так что в этом году мы отмечаем не только 25-летие клуба, но и 20-летие слета. Приехало тогда человек пятьдесят, в основном – из Питера. Руководил клубом Слава Голенецкий, еще не свихнувшийся на экстрасенсорике. Но полностью схему проведения разработал Саша Бараев, и было это не так-то просто – в то время в стране слеты закрывали, московский КСП из-за этого вообще разогнали, единственный питерский фестиваль запретили опять же "специальные товарищи", а у нас – пожалуйста. Не только слет, но и первые в стране творческие мастерские (идея того же Бараева, которому показалось мало встречаться с соратниками только раз в году). Мастерские собирались на "Салюте" зимой. Сейчас это сделать без спонсорской помощи невозможно, да и не очень охотно туда пускают "чужих".

А слет остался. Как и многое другое.

"Возьмемся за руки, друзья!"

Так что же это такое – "Ингрия" сегодня? Это – весьма дружная компания, в основном – поющая и пишущая. Хотя и просто слушающего тоже не прогонят.

Многие из "ингриян" отдали этому делу не одно десятилетие. Галина Симанович – одна из лучших исполнительниц произведений этого жанра не только у нас в городе, но, пожалуй, и в стране. Познакомилась она с авторской песней в легендарном клубе Московского авиационного института. Михаил Поляков однажды приехал к нам на фестиваль, и... остался здесь навсегда. Светлана Васильева появилась в "Ингрии", еще будучи школьницей. Как и Марина Сергеева. Сосновоборцам (и не только) очень хорошо знаком ансамбль "Рисунок", в котором вместе с Александром Бараевым пели Света и Марина.

Настоящий прорыв получился, когда почти одновременно пришли Павел Меденников, Андрей Демин, Игорь Ходонович, Наталья Спектор и Татьяна Леонтьева. У клуба такие возможности появились, что только держись! Каждый может дать сольную программу, и притом не одну. Публика на концертах резко оживилась и постепенно увеличивается. Даст Бог, снова аншлаги в большом зале собирать будем. Очень усилили нашу компанию Владимир Малышев и Наталья Савенко. Постепенно набирают мастерство Юлия Пахольченко и совсем еще юный Руслан Королев. Если прибавить к этому бессменного магнитофонщика, видеооператора, считающего себя автором-исполнителем лишь по совместительству Сергея Грибкова – становится понятно, что нынешняя "Ингрия" нисколько не слабее той, что была в конце 70-х. И это никакое не хвастовство, а объективная реальность.

"Да, он на коне, только не стоит спешить"

Сейчас нам живется несколько тяжелее, чем в "проклятом коммунистическом прошлом". Отдельные моменты нашей жизни оказались губительны как для жанра в целом, так и для клубов, и для бардов.

Что именно? Да та категория наших бывших соратников, которых в свое время первый президент "Меридиана" Сталина Соломоновна Мишталь остроумно обозвала "башлевиками". Дорожка накатанная – сначала ты что-то такое пишешь, потом – начинаешь зарабатывать на этом деньги. По-житейски это понятно, но вот беда – пишешь ты уже не то, что считаешь нужным, а то, за что эти самые деньги дают. Дают же их в основном за попсу. Вот и вся история. И очень бывает неловко, когда автор-исполнитель, начинавший когда-то на нашем же слете, получив приглашение на следующий, самоуверенно заявляет – я теперь профессионал, и если вы мне не заплатите, то и выступать не буду. На что мы с полной откровенностью отвечаем – и не надо. Найдутся другие, может быть, более талантливые, и более следующие законам жанра. И ведь находятся!

Телепрограммы (в основном), стадионы и мюзиклы – из этой же "попсовой" оперы. Не могу сказать, что я против того, другого или третьего (раз все это есть – значит, оно кому-нибудь нужно; Высоцкий мог бы спеть на стадион, но ему не давали, а Ким, например, мюзиклы всю жизнь пишет – и ничего), — всему свое время и место под небесами. "Самая большая площадь в Европе", собравшая всего несколько дней назад тех, кто поет якобы "стихи Булата" – это, может быть, и великолепно, но Булат при этом, скорее всего, в гробу крутился, как вентилятор, потому что, за редким исключением, почти все участники старательно уничтожали то, за что он всю жизнь боролся.

"Но чудится музыка светлая..."

Если песня пишется для узкого круга друзей – значит, в этом кругу она и должна в первую очередь звучать. Окажется она созвучной миллионам, как, например, песни Высоцкого или Окуджавы – слава Богу. Не окажется – значит, место ее на кухне или у костра, и именно там она, скорее всего, будет жить очень долго. "Каждый пишет, как он слышит", — сказал Булат Окуджава. И это – тоже объективная реальность.

Возвращаясь к "Ингрии", могу сказать – клуб собирается развиваться и дальше, постоянно ищет новые пути и новые возможности. Впереди у него – интересные концерты и фестивали, замечательные песни и верные друзья. Ведь авторская песни – то, что сопровождало человечество всегда, начиная от Гомера и продолжая теми молодыми ребятами, которые сейчас собираются на очередной фестиваль.