Готовь сани летом, а Грушинский — за год. За год до его проведения. Никак не позже. На фестивальной Поляне на днях состоялось выездное заседание оргкомитета, решавшего, каким быть Грушинскому в следующем году. Может быть, вы не поедете на следующий фестиваль?

Грушинский фестиваль... Боже мой, ну кто же из живущих в Самаре не знает о Грушинском фестивале? В последние годы не знать о нем стало просто неприлично, фестиваль рекламируют, "раскручивают", "пиарят", что называется, из всей дурацкой мочи, уже записав его в категорию "визитных карточек Самары", среди которых доселе числились волжские просторы, "Паниковский", шоколадная фабрика "Россия", ну и кое-что еще, масштабом поменьше. Кому-то такого количества "визиток" показалось мало. Решили добавить к ним еще и разнесчастную "Грушу". И процесс пошел... Теперь при упоминании о фестивале на первый план выходят какие-то вещи, прежде показавшиеся бы абсурдными до дикости. Сто двадцать тысяч человек! Председатель оргкомитета — первый вице-губернатор! Статус всероссийского! Невольно хочется напомнить — начиналось все это в шестидесятых годах стихийно, непланово и самодеятельно. Просто собрались ребята-туристы осенью на кордоне Колоды для того, чтобы вспомнить обо всех тех, кто не вернулся из походов. Много их было, погибших. Да и сейчас, в принципе, остается много. Туризм и альпинизм — виды спорта, отличные от других. Там опасную ситуацию нельзя устранить по свистку судьи.

Так вот, собрались. На следующий год — снова, фестиваль неожиданно для самих организаторов стал традиционным, перекочевал в Каменную чашу, потом — на Мастрюковские озера. Съезжались сюда уже со всех концов тогда еще Советского Союза. Для тех, кто видел сегодняшнюю фестивальную Поляну — в те времена практически все умещалось на том пространстве, которое сейчас занимает Гостиный двор. Готовили на кострах, бегали с котелками на гору за водой (вниз-вверх раза два-три за день — и ничего!), а купить на Поляне в те времена можно было разве что значок с символикой фестиваля да тонюсенький буклет с песнями. И еще — по Поляне просто невозможно было пройти. Особенно ночью, когда зажигали костры и доставали гитары. Просто разорваться хотелось. Там поют, здесь тоже, а голоса, а тексты Сколько новых песен увозилось в те времена с Грушинского, сколько новых потрясающих знакомств! Уезжать не хотелось... Впрочем, стоит ли о печальном? Все это благополучно кануло в Лету. Потом фестиваль запретили. Как в те времена водилось, волевым решением "сверху". Как не соответствующий духу, не согласующийся с идеалами и не отвечающий всеобщим тенденциям соцоптимизма. Власти заяви ли: "фестиваля не будет". Тогдашний оргкомитет во главе с Юлием Кимом сказал: "фестиваль будет". Оно и понятно — стихию не остановить. А Грушинский в те времена был именно стихией. Ну как можно запретить людям собраться? Да не в городе, а где-нибудь в лесу? Вот и собирались, несмотря ни на что, на "подпольные" фестивали. Старые "грушинцы" и по сей день ведут двойной счет фестивалей — один по официальным, другой по фактическим. В 86-м, когда "самый лучший и гуманный в мире" строй дал трещину, Грушинский прошел уже "полуофициально" -его, вроде бы, еще никто не разрешал, но, с другой стороны, уже никто не запрещал. Какое было ликование в народе! Заголовки в газетах: "А все-таки фестиваль состоится!". Такие же надписи — крупно, фломастером по брезентовке — на палатках. В воскресенье авторы стали исправлять последнее слово на "состоялся"... Кстати, именно в тот год взошла над грушинской Гитарой звезда "коммерческого гения авторско песни" — Олега Митяева... В общем, было.

Дальнейшая судьба "Груши" заставляет вспомнить старинное напутствие: "если не можешь остановить процесс — надо его возглавить". Что, собственно, и было с успехом проделано. Не хочется никого огульно охаивать — возможно, сделано было с самыми лучшими намерениями. Однако в итоге имеем то, что имеем. Сто двадцать тысяч человек. Статистика, конечно, красивая. Но хоть кто-нибудь поинтересовался, какой процент от этих тысяч имеет хотя бы приблизительное представление об авторской песне? Так вот, мы поинтересовались. Просто вышли на центральную дорогу Поляны, так называемый "Бродвей", и стали опрашивать первых встречных, никого специально не выбирая. В результате получилось, как говаривал Пятачок, "душераздирающее зрелище" — никто, ну просто ни один человек, не смог ответить, кто такой Валерий Грушин, какие авторы-исполнители им известны и для чего, собственно, все они здесь сегодня собрались. Впрочем, для чего собрались, было понятно и так. Если в светлое время суток на Поляне еще можно найти трезвых людей, то с наступлением сумерек этo становится чем-то малореальным. Продажа спиртного на фестивале официально запрещена, но разве нашего человека подобные запреты когда-нибудь останавливали? А когда люди приезжают не столько петь, сколько пить, результат, в общем, легко предсказать. Кражи (лагерь без дежурного оставить уже нельзя — обворуют), драки, кто-то по пьяной лавочке утонул в протоке, кому-то стало плохо, не то от жары, не то от водки... Да ещё вовсю курят анашу и орут дикими голосами на всю Поляну что-нибудь вовсе уж богопротивное. Да еще дискотеки... Это на фестивале авторской песни. А торговая поляна, загаженная, истоптанная, а безумные кришнаиты!.. Продолжать список можно до бесконечности. Раньше не хотелось уезжать, сейчас — приезжать не хочется.

Да, так к чему я все это? Вроде как не сезон. Да элементарно. В прошлую среду непосредственно на грушинской Поляне заседал оргкомитет фестиваля во главе с вице-губернатором. Красиво заседал, по всем правилам: за длинным столом, на полированных скамеечках, под непромокаемым навесом — а вдруг, не дай Бог, дождь? 06-суждали животрепещущие вопросы — о состоянии Поляны (оценили как удовлетворительное) и о том, как ее можно благоустроить, для того чтобы приезжающим толпам и ордам было на ней лучше и удобнее. Порешили, что на Горе нужно сделать лестницу, поставить много-много биотуалетов и бань, а также мест общественного питания. Еще неплохо было бы оборудовать собственную подстанцию, а то с электричеством проблемы. Присутствовали на совещании и лесники. Которые потом, в приватной беседе, с грустью признались, что поляна гибнет. Не рассчитана она на такое количество народу. Максимум — на 19 тысяч человек. И как бы природа ни сопротивлялась, скорее .всего, через 10 лет на этом месте не останется ни деревца, ни травинки — одна лишь голая, вытоптанная земля.

Все это — естественный результат погони за массовостью. Искать виноватых в данной ситуации бессмысленно. А вот выход есть. И очень простой. Если вдруг разом убрать из Грушинского те немалые деньги, которые там сейчас крутятся, собственно фестиваль песни ничего не потеряет. А вот "хвосты", из тех, кто едет просто нажраться на пленэре, отрубятся разом. Нереально? Пожалуй. Кто же по собственной воле от денег-то откажется?

Когда в середине восьмидесятых по всем каналам ТВ прокатилась внезапная волна рекламных фильмов про Грушинский, стало понятно, что фестивалю можно ставить свечку за упокой души. И то, что было долгие годы звездой инакомыслящих, да и просто мыслящих, превратилось теперь в банальный всероссийский пикник. С кафешками, саунами и биотуалетами. Еще говорят, есть идея — устроить на Поляне постоянную концертную площадку. В смысле, залить асфальтом, воткнуть эстраду и лавочки. Если эти замыслы начнут претворять в жизнь, честное слово, я уже не удивлюсь.

Только вот Фестиваль жалко...