"Никакая гитара не вывезет,

Если нечего ей вывозить!"

Марина Ливанова

Вообще говоря, писать о московском региональном конкурсе мне — члену его оргкомитета, члену группы прослушивания, члену жюри I тура, соавтору положения о нем и прочая, и прочая — не следовало бы. По очевидным причинам: скажешь "плохо" — спросят, чего ж не сделал лучше, скажешь "хорошо" — вроде как сам себя похвалил. Ситуация тем более дурацкая, что на протяжении всей своей карьеры КСПшного публициста я, как заевшая пластинка, талдычу о никчемности и бессмысленности всех и всяческих конкурсов в нашем деле. Получается этакий театрик абсурда: человек делает то, что сам же считает бессмысленным, а потом еще рассказывает, насколько оно удалось!

Впрочем, и само это мероприятие от начала до конца состояло из сплошных противоречий, так что парой больше, парой меньше — дела не меняет. В свое оправдание могу сказать только, что сформировать делегацию в Питер нужно было обязательно, включить в нее всех желающих — никак невозможно, сроки поджимали, а толпы желающих поработать задаром что-то не наблюдалось. У меня же была собственная корысть: схема конкурса позволяла "в остром эксперименте" послушать и сопоставить сразу весь срез нынешнего некоммерческого песенного творчества — от уличных певцов и школьных стихоплетов до классиков последней волны. Для меня, пытающегося восполнить отсутствие серьезной внутрижанровой критики, было бы непростительным упущением не воспользоваться такой возможностью.

Прежде, чем переходить к увиденному и услышанному, придется пару слов сказать о схеме конкурса — тем более, что она так и не была детально описана в документах и на практике существенно отличалась от предложенных проектов (до которых нам, впрочем, сейчас особого дела нет). В основе ее лежала примененная для прошлого регионального конкурса (1996 года) система "рекомендаций": все действующие в Москве площадки, клубы, студии и прочие структуры, связанные с авторской песней, имели право рекомендовать неограниченное число участников на I тур. На этот раз она была дополнена "входом с улицы": правом рекомендации на I тур наделялась также специально создаваемая группа прослушивания, предстать перед которой мог любой желающий. Этой группе за 8 сеансов работы пришлось прослушать 85 номеров, 29 из которых она пропустила на I тур. Еще 22 номера попало туда по рекомендациям. Из этих 51 номера жюри I тура отобрало 30 для участия во II туре, а уже из них жюри II тура сформировало делегацию в Питер (10 номеров) и, кроме того, выбрало московских лауреатов и дипломантов.

Главный итог конкурса — обозначившаяся два-три года назад "новая волна" продолжает расти (численно) и набирать силу (художественную). Я понимаю, что своими разговорами о "новой волне" и "втором рождении жанра" я уже поднадоел почтеннейшей публике. Но что же делать, если стоит ступить шаг за пределы нашей тусовки — и на все разговоры о СЕГОДНЯШНЕЙ авторской песне тебе по-прежнему отвечают плохо скрываемым зевком?! На недавней конференции в музее Высоцкого люди из Пермского университета изложили стройную и развернутую картину окончательной гибели АП к концу 80-х. Да что там пермские филологи — я своими глазами видел радостную ошарашенность наших мэтров среднего поколения, работавших в жюри I тура. Их ошеломило не столько даже количество или качество молодых талантов, сколько тенденция: впервые за много лет они увидели движение не к попсе, а в обратную сторону — к поэтичности и интеллектуальности.

В полном соответствии с природой и самоназванием нашего жанра "новая волна" проявила себя прежде всего в авторах. На составленном нами концерте II тура "полных" авторов было больше, чем номеров в четырех остальных номинациях, вместе взятых; на более ранних стадиях соотношение было еще более "кособоким".

В номинациях композиторов, исполнителей и дуэтов выбор был куда скромнее, что же до ансамблей, то выбирать было не из чего. До II тура дополз один-единственный ансамблик "Квадрат" — и тот исключительно потому, что жюри I тура не решилось взять на себя ответственность за полный отказ от этой номинации.

Казалось бы, ничего удивительного в этом нет. Абсолютно все, кто хоть что-то знает об авторской песне — от изощренных теоретиков до слышавших что-то краем уха профанов, — признают "полного" автора главной фигурой жанра. И если в авторской песне начинается подъем, он и должен в первую очередь выражаться в творчестве "авторов слов и музыки" (ну тавтология же, масло масляное!). Но между тем одно из отличий нынешнего "Петербургского аккорда" от предыдущего — введение номинации "дуэты", с появлением которой 3 из 5 высших наград главного фестиваля авторской песни будут присуждаться исполнителям. Добро бы еще эта выморочная номинация должна была бы дать место под солнцем такому противоречивому явлению как авторский дуэт — так нет же, выступающие в ней участники будут судимы именно как исполнители! Если кто-то понимает логику — пусть пояснит мне. За мной не заржавеет.

(Нота-бене: как на грех, именно эта номинация выглядит сегодня наиболее условной и зависит от чисто формального самоопределения выступающих. Доходит до анекдота: авторы Александр Щербина и Наталья Муратова независимо друг от друга решили, что для более совершенного звучания их песен нужен второй голос. Оба они такой голос нашли. Но только в одном случае это называется "автор Александр Щербина, бэк-вокал — Елена Артеменко", а в другом — "дуэт Наталья Муратова — Наталья Баринова". В переводе на русский язык это означает выбор из двух зол: либо вези напарника за свой счет, либо выступай в номинации, где тебе заведомо не светит!)

А теперь — немножко арифметики. В прошлый раз на "Аккорд" приглашались 13 регионов. У Москвы, Питера и Запада квота двойная — значит, всего 16 наборов. Введение пятой номинации со строгим количественным составом участников (ровно 2) означает, что у организаторов нашлись дополнительные деньги на 28 мест в гостинице (две квоты самого Питера не в счет). Ну так дайте вы по две квоты Поволжью и Уралу, это будет только справедливо! Что, западло? Расширять круг обладателей привилегии — значит, снижать ее статус? Хорошо, тогда дайте каждому региону "свободное" место, на которое можно было бы взять еще один номер из любой номинации. Или дайте "технические" места — для аккомпаниаторов, для участников мастерских. В конце концов — отдайте деньгами в те регионы, у которых наибольшие проблемы с транспортными расходами. Любое из этих решений (прошу заметить, что ни одно из них не сулит каких-то выгод Москве, т. е. мною руководят отнюдь не шкурные интересы) будет лучше, чем высасывать из пальца никчемные номинации.

Впрочем, прежде, чем выставлять претензии Питеру, давайте посмотрим, как отреагировали на сложившуюся ситуацию мы сами, не связанные обязательствами перед спонсорами или городскими властями. Интереснейшие, доложу я вам, вещи обнаружатся. Судорожные попытки "сбалансировать" состав по номинациям ("ну давай пропустим NN, а то у нас и так исполнителей маловато!") — это еще цветочки...

Вот, к примеру, Матвей Закопырин, исполнитель песен Дольского. Закроешь глаза — ну прямо Сан Саныч один к одному. Правда, непонятно, зачем тогда нужен исполнитель — любой магнитофон, даже отечественный, справляется с этой задачей еще лучше. Вдобавок конкурсант выбрал для исполнения самые декларативные, самые претенциозные песни любимого автора и старательно подчеркнул в них именно это ("Там, где сердце всегда носил-л-лъ-ъ-я" — тянет вслед за Дольским Закопырин, и получается какое-то "насилуя"). Смешно сказать, но я никогда не понимал, ЧТО столь многие старые КСПшники имеют против Сан Саныча, а тут послушал Закопырина и еще одного любителя Дольского — и понял. Вот примерно это все я и сказал по итогам прослушивания. И услышал в ответ что-то вроде: "Да, но сейчас никто не исполняет Дольского так точно, как Закопырин". Хоть стой — хоть падай! В общем, выпустили парня на I тур, а когда он там "не показался", его в нарушение всех норм (о процедурных чудесах конкурса я еще скажу) прослушали еще раз с примечательным условием — Дольского не петь. Ему это, правда, не помогло, дальше I тура он не пошел, но какова аргументация! В конце концов — у нас конкурс АВТОРСКОЙ ПЕСНИ или театр вокальных двойников?

Еще более интересный казус произошел с автором Людмилой Катановой. На прослушивании она спела свою визитную карточку — "Поэзу":

"Поэза — маленькая девочка

В серебряных башмачках,

И как тонка надежды веточка

В ее божественных руках!" и т. д.

Конечно, среди участников всевозможных конкурсов не редкость и олимпийское безразличие к технике стиха (внимательный читатель, наверно, уже заметил, что во второй строчке попросту не хватает слога, причем в середине, что ломает всю ритмику; в дальнейшем там идут рифмы типа "луча — куда" и т. п.), и упор на трогательность, и заемная поэтика (привет Игорю Северянину!), и полное отсутствие даже намека на собственную мысль или образ. Но вот встретить все это разом на каких-то 12 строчках удается нечасто. В голове не укладывается: ну как же так можно — откровенно эксплуатировать эстетизм Серебряного века и при этом сочинять такие корявые строчки?!

Я срываю голос, доказывая, что с такими "стихами" не то что на I тур — на порог пускать нельзя. Костромин возражает мне: но ведь со слуха-то мы ничего такого не заметили, это все видно только в написанном тексте. Я пытаюсь объяснить, что я все это услышал именно во время исполнения, а в написанный текст полез только затем, чтобы удостовериться, действительно ли там написано ТАКОЕ. Мне никто не верит, вся остальная группа прослушивания голосует "за" и г-жа Катанова проходит на I тур.

Двумя неделями позже, выслушав ее на I туре, Костромин в один голос со мной доказывает нашим коллегам по жюри, что ее стихи, а следовательно, и песни никуда не годятся. Но Лорес (на которого я особенно надеялся) и Дихтер ставят ей высший балл. На мой изумленный вопрос Лорес загадочно улыбается: "Ну, ты ведь тоже ставил очень странные оценки..."

Вечером того же дня я роюсь (совсем по другому поводу) в старых тетрадях и обнаруживаю, что слушал эту даму не в третий, как я полагал (на "конкурсе имени Высоцкого" в 1996 году, на прослушивании и на I туре), а в четвертый раз — впервые мы встретились, оказывается, еще в 1992-м при отборе на несостоявшийся "I международный" фестиваль в Алма-Ате. Что она тогда пела, не знаю — я тогда был ленив, выписки делал только из того, что представляло интерес (художественный, а не патанатомический!), и возле ее имени у меня значится только жирный, старательно вырисованный минус. Кстати, слушали мы ее тогда вместе с Дихтером, чего он, похоже, не помнит. Я бы тоже не вспомнил, не сохранись тетрадки.

Через двое суток — обсуждение по итогам всего тура. Катанова имеет однозначно непроходной балл. После обсуждения полупроходных задается вопрос: будем ли обсуждать кого-то из тех, кто ниже? Дихтер предлагает Катанову. Все остальные против. Тем не менее ставится видеозапись. И теперь уже Лорес издевается над ее рифмами:

"А в Андалузьи, в Кордове, в Севилье

Поэты воспевают... КАУДИЛЬО!"

(у Катановой-то, конечно, "сегидилью").

Общими усилиями Дихтера все-таки затаптывают (между прочим, он тоже отказывается верить, что всю стихотворную дичь я услышал в выступлении, а не увидел в тексте), и на II тур Катанова не проходит (а ведь могла бы и в Питер поехать, да там, пожалуй, и лауреатом стать!). Я потом говорю Костромину: ну что стоило тихо удавить ее на прослушивании — не было бы проблемы и Дихтера бы не обидели! Он в ответ: да, на чем-то мы все ловимся...

(Нота-бене: все-таки не все. Совершенно не поймался Виктор Кузнецов, который, кстати, не нашел ничего интересного и в ее музыке, на достоинства коей упирали все защитники достойной авторессы).

Я это не к тому, что, мол, вот какой я умный — никаким гипнозам не поддаюсь, со слуха ловлю любую глупость и неумелость и сразу секу то, на что уважаемым людям нужно кому пара дней, а кому и недель. (Я и сам "ловился", уверяя коллег, к примеру, в высочайших достоинствах одной из песен автора Виктора Дубровинского, а потом тупо и смущенно глядя в ее текст в попытках найти хоть одну небанальную строчку или хотя бы понять, что же мне так понравилось на прослушивании.) Речь совсем о другом: "казус Катановой", конечно, крайний и анекдотичный, но сколько раз за этот конкурс — и на прослушивании, и на I туре — приходилось слышать что-то вроде "да, стишата, конечно, слабоватые, но ведь у него самая лучшая гитарная техника", "она, конечно, в этой песне ничего не поняла, но какой красивый голос!" и т. п.

Режьте меня — не могу понять, как вообще это может считаться доводом. По моему глубочайшему, непоколебимому убеждению, и голос, и гитара, и личное обаяние, и многое другое суть достоинства немаловажные, но только при наличии главного качества — яркого, точного, художественно состоятельного текста (у автора) или глубокой, оригинальной, лично-окрашенной интерпретации чужого текста (у композитора и исполнителя). В противном случае все вокально-инструментальные козыри интересны не более, чем комфортность или дизайн самолета, неспособного оторваться от земли. Исчерпывающе сказала об этом Марина Ливанова — см. эпиграф.

Может, конечно, это я такой догматик и ничего не понимаю в современной авторской песне. Может, техническая изощренность сейчас значит не меньше, а то и больше, чем поэтическое первородство. Но только тогда надо выбрать что-то одно: или не поощрять людей с полным отсутствием чувства стиха, но с "лучшей гитарой" — или уж потом не жаловаться, что "из авторской песни выпал автор". Он никогда из нее не выпадет, если только его не вытолкают в шею.

Не знаю, будет ли это кому-нибудь интересно, но лично я в ходе конкурса выработал для себя три критерия оценки. Они совершенно свободны от всякой идеологии (хотя вообще-то я человек очень идеологизированный), не базируются ни на какой теории, не подчинены никакой художественной политике и одинаково годятся для оценки номера в любой номинации. Критерии эти таковы:

1) Хочу ли я снова услышать то, что только что прозвучало — неважно, будет ли это завтра, через неделю, через полгода?

2) Хочу ли я, чтобы запись этого номера была у меня дома?

3) Могу ли я по имени исполнителя или по какой-нибудь строчке вспомнить, о чем идет речь? (Этот критерий применяется только через некоторое время после первого знакомства с номером.)

И все. И неважно, насколько совершенна техника у конкурсанта, насколько оригинальны его рифмы или музыкальные ходы, и вообще — свое он поет или чужое. Это все средства, а нам нужно оценить, достигнута ли цель. Если да, то мне нет дела до того, какими именно средствами. Если нет, то тем более.

Между тем, в конкурсе композиторов основной разговор шел как раз о средствах. Успехи Виктора Попова вызывали бурное неодобрение: "Ну он же музыкально примитивен, у нас тут есть авторы с гораздо более сложной и интересной музыкой!" Между тем Попов (которого я с тех пор, как впервые услышал, считаю автором интересным, но никак не "моим") меня на этом конкурсе изумил и привел в восторг. Против своего обыкновения он взял простые стихи не слишком известной современной поэтессы, обращенные к Баху и его органной музыке. Казалось бы — ну что еще можно сделать, какой урожай собрать на поле, где потрудились Галич и Анчаров? Оказывается — можно, был бы талант. Я не знаю, может, это все и в самом деле музыкально примитивно и убого. Я только знаю, что дважды я слышал, как Попов своим необычным голосом почти выкрикивает:

"Ярмарка, ярмарка! Хлопьями, клочьями

Дым — и по ветру уродливый гам...

Это непрочное, злое, порочное

Не устоит, если в гневе орган!"

— и дважды у меня по спине волнами бежали мурашки. Если кто-то считает, что Попов недостаточно хороший композитор — пусть он с этими мурашками договаривается, чтоб не бегали...

Попов в конце концов получил и лауреатство, и путевку в Питер. Но и Молох музыкальной оригинальности без жертвы не остался: лауреатом и "резервистом" московской делегации стал Михаил Приходько. Опять-таки — я не берусь судить, может, как сочинитель музыки он очень хорош. Но ни одна из его песен (в сольном ли исполнении, в дуэте ли с Галиной Пуховой) не произвела на меня и десятой доли того впечатления, которое произвела вышеупомянутая песня Попова. Наоборот — "Архангелогородчина" и "Деревья" показались фальшивыми по мысли и слабыми по стихам, в "Маленькой истории" резануло слух отсутствие доброй половины стихотворения, выброшенной композитором, в "Лошадках Бориса и Глеба" торжественная высокопарность мелодии настолько подмяла под себя безыскусный чичибабинский стих, что фамильярное "Леха", уменьшительно-простоватое (и очень важное для поэта) "лошадки" и т. п. лексика стали казаться чем-то неуместным и чуть ли не кощунственным... Пожалуй, только "Погляди-ка, мой болезный..." (на стихи Ларисы Миллер) была действительно хороша. Но право слово, изысканный Сергей Труханов выглядел гораздо убедительнее. Впрочем, это уже я обсуждаю окончательные результаты конкурса.

По поводу их(прежде всего — по поводу номинации "авторы слов и музыки") уже сказано немало злых слов и, я полагаю, еще больше будет сказано. Осмелюсь взять под защиту решение наших старших коллег. Отнюдь не потому, что полностью с ним согласен — наоборот, у меня масса своих претензий к нему. Я никак не пойму, что находят многие компетентные ценители в Антоне Яржомбеке, кроме разве что некоторой стильности. Я ничего не имею против Юрия Цендровского, но не заметил в нем особенной поэтической глубины. Во всяком случае тот и другой сильно проигрывают в моих глазах как попавшим вместе с ними в делегацию Левину, Тиматкову и Щербине, так и не попавшим туда Белому, Авилову, Гузю. А самое обидное — в делегацию не включили Александра Прахова. Дело не в том, лучше ли он Левина или Тиматкова, а в том, что их мы знаем и без всякого "Петербургского аккорда", а вот Прахов — человек в нашей среде совершенно новый, и надо было бы показать ему нашу "международную" тусовку, а его — ей. Тем более, что показать есть что: великолепный, абсолютно ни на кого не похожий автор, одна из тех "золотых рыбок", нечастые поимки которых оправдывают существование открытого прослушивания и неизбежную на нем возню с немеряной "травою морскою".

И тем не менее повторяю: я склонен оправдать жюри II тура. Во-первых, мне, конечно, обидно за некоторых не попавших в делегацию, но по крайней мере не стыдно ни за одного из попавших. Право слово, это уже немало. А во-вторых, задача, стоявшая перед этим жюри, заведомо не имеет корректного решения.

Судите сами. Когда членов жюри II тура попросили назвать 6 лучших авторов, 10 из 10 голосовавших включили в этот шорт-лист Дмитрия Авилова. Когда же чуть позже пришлось оставить четверых, за него было подано только два голоса. То есть одни и те же люди в один и тот же день фактически по одной и той же методике выдали взаимоисключающие результаты. Осмелюсь утверждать: действуй они по какой-нибудь другой методике, результат был бы, возможно, менее анекдотичен и скандален, но смысла в нем было бы ничуть не больше. В той "генеральной совокупности", которую мы создали ко II туру, целенаправленно и объективно выбрать "лучших" уже нельзя. Конкурсанты (или, по крайней мере, слишком большая часть их) находились уже на том уровне одаренности, когда сравнение их между собой лишено смысла — как знаменитая дилемма "Вагнер или Россини?" в прошлом веке или баталии "козлисток" и "лемешисток" в первой половине нашего.

Я сам столкнулся с этим, когда отбирал песни для передачи на радио "Свобода". Прахова я выбрал по вышеизложенным (т. е. привходящим, неконкурсным)соображениям, Олю Красько с окуджавской "Молитвой" — тоже (этот номер идеально воплощал мысль о единстве классической и нынешней авторской песни). А дальше началось: "И обязательно дайте Левина! и Тиматкова! и Щербину! и Гузя! и без Белого никак не обойтись!.. в общем, вот вам кассета и выбирайте сами!"

Конечно, это в очередной — не знаю уж, в который! -раз доказывает принципиальную бессмысленность самой идеи конкурса. (Ну хорошо, "Аккорд" не резиновый, денег на дорогу мало, так что в Питер придется кого-то не брать. Но вот зачем понадобилось раздавать отдельные "московские" лауреатства и дипломы, я честно пытался понять все два месяца конкурса — и не сумел!) Впрочем, доказательства этой очевидной идеи можно было видеть на каждом шагу.

Вот, например, при подведении итогов I тура зашла речь все о том же Авилове. Все признали, что он удивительно неудачно выбрал песни для показа на конкурсе. Кто-то задал вопрос: а что, другие его песни принципиально лучше? И тогда двое членов жюри — Костромин и Кузнецов — взяли гитары и продемонстрировали пару Диминых песен. Я пошутил: надо, мол, записать в графе "Рекомендации", что на II туре песни конкурсанта исполнит хор жюри I тура. И подумал: ну где еще, на каком конкурсе, на каком фестивале какого искусства такое возможно?! А с другой стороны — ну не абсурд ли?

Кстати, идея ненужности конкурсов находит приверженцев и среди самих молодых бардов. Григорий Данской и Злата Кудинова, будучи рекомендованы на I тур, попросту не пришли туда. И вот ведь какая штука: вроде именно к такому отношению я десять лет и призываю — а все-таки первым чувством была некоторая обида. Конечно, не на самих "отказников". Просто стало досадно, что их мы здесь не услышим.

Ну да ладно. По крайней мере для участников II тура — и получивших свое лауреатство, и обнесенных им — мероприятие свою задачу выполнило. Они послушали друг друга, показали себя пусть немногочисленной, но компетентной и заинтересованной аудитории. Слушатели тоже не внакладе: "Ну надо же, сколько у вас новых людей, делающих что-то живое и на приличном уровне!" — с завистью сказал мне после концерта II тура "летописец русского рока" Илья Смирнов. А вот что было категорически "не так", где мы прокололись по крупному?

На мой взгляд — в двух вещах. Во-первых, конкурс оказался абсолютно бесполезным для людей талантливых, но не дотягивающих (возможно — пока) до высшего уровня. Их было немало — я взялся бы составить полномасштабный концерт из интересных и талантливых участников, по разным причинам оказавшихся за бортом II тура. Причем я опять-таки не хочу сказать, что отбор был несправедливым. Лично я, допустим, пожертвовал бы Приходько и "Квадратом", чтобы провести на тур Татьяну Пучко, Ирину Ветчинину, Ростислава Чебыкина и, может быть, кой-кого еще. Но я признаю, что практически все песни, показанные на конкурсе этими авторами, небезупречны — среди несомненных находок попадаются вкусовые провалы, натужные грамматические конструкции, искусственные сюжетные линии и ходы. (У того же Чебыкина, к примеру, одна песня целиком построена на созвучии названия программы для компьютерных мониторов EGA с именем фольклорной бабы Яги. Причем никаких дальнейших опор для этого параллелизма автор не находит — и соответственно сюжет никак не развивается, довольно длинная песня топчется на этом слабеньком каламбуре и выглядит откровенно высосанной из пальца. Да и лучшая из его песен, блистательная "Вокруг дубА" была бы невозможна без произвольного смещения ударения.) У других и того хуже: маленькие жемчужины — образы, сюжетные ходы, строчки — сверкают вдали одна от другой среди огромных куч случайных, заемных, кое-как набросанных словес. Иной раз на две песни (стандартная квота для участника конкурса) приходится один живой кусочек — но какой! Среди плохо зарифмованного словесного мусора — вдруг как вспышка:

"Холсты, держитесь, пестрые

Так близко кисти острые!"

(На самом деле и тут неточность — неосторожный или безжалостный взмах острой кисти запятнает раной-мазком не ПЕСТРЫЙ, а БЕЛЫЙ холст. Но каков образ, а!)

Если хоть одна такая жемчужина есть (а украсть ее невозможно — не у кого) — значит, мы имеем дело с талантом. Не сознающим себя, не умеющим отличить свое от чужого, порой "не укомплектованным" элементарным вкусом — но несомненным. И что нам с ним делать? Оставить как есть — жалко: пропадет же! Включить в концерт II тура, в число лауреатов, в делегацию? Да ну куда к черту, кто там будет с ним разбираться! К тому же, неровен час, он сам возомнит еще, что у него все на таком уровне. С ним разговаривать надо, объяснять ему, что рядом с такими строчками какое-нибудь "в омуте небес" ставить просто стыдно... Да не это даже, а то, что это из двух разных языков, живого и мертвого. Но кто, где и когда ему это расскажет?

Когда-то на заре всей затеи предполагалось, что после каждого этапа будут "разборы полетов", а после II тура и раздачи слонов — может быть, даже какие-нибудь мастерские. Группа прослушивания честно провела разбор, предварительно обзвонив всех не прошедших участников. Пришла примерно четверть (и слава богу — откликнись хотя бы половина, мы бы просто физически не успели поговорить обо всех).

(Лирическое отступление. Началось все с двух конкурсантов, которые несколько раз звонили в ЦАТ, пытаясь выяснить, чем же они оказались нехороши. На разборе один из них сидел в зале, не делая никаких попыток привлечь к себе внимание. Потом вышел и долго сидел в фойе, где шли традиционные песенные посиделки гитарной школы Костромина. Потом снова вернулся в зал. И наконец, тихо взял свои вещи и, не прощаясь, покинул нас. Будем надеяться, что человек что-то понял.)

После I и II туров никаких разборов или мастерских уже не было. У оргкомитета и жюри просто не хватило сил и запала. Надо сказать, что все мероприятие прошло БЕЗ КОПЕЙКИ расходов. Звукоаппаратуру и помещение предоставлял ЦАТ (и один раз — "Перекресток"). Его же сотрудники (и прежде всего — Валя Павлова, секретарь оргкомитета конкурса) обеспечивали всю организационную сторону дела.

Видеозапись обоих туров вел Петр Трубецкой. Дипломы изготовила "Юрита". Ни один из тех, кто что-то делал для конкурса, не получил за это никаких денег. "А деньги — денежек мне не жаль, их нету — тем и живу!" Конечно, в самом отсутствии средств ничего хорошего нет — помимо чисто материальных невыгод (не смогли, например, подарить нашим лауреатам сколь-нибудь ценных призов) все это закрепляет имидж нашей песни и нашей среды как чего-то маргинального-самопального, да и вообще надоело уже это долбаное безденежье. Но черт побери, как же все-таки здорово, что мы тем не менее можем делать такие вещи! Что не только нашим мэтрам, но и признанным столпам отечественной культуры (критику Льву Аннинскому, поэту Виктору Коркия) не в лом просто так прийти и послушать денек молодых авторов. Что сами эти авторы идут к нам, хотя никаким медом тут не намазано. Берусь утверждать со всей ответственностью: пока это так — феномену КСП ничего не грозит. Что бы там ни скандировал Луферов...

Тем не менее, оборотной стороной такой вдохновенной работы является невозможность сделать хоть что-то, когда энтузиазм остыл. Вот и не было у нас ни разбора, ни мастерских. Не знаю, можно ли тут что-то сделать в будущем. Зато я точно знаю, что второй наш принципиальный прокол ликвидировать можно и нужно. Речь идет о совершенно непроходимом правовом нигилизме, проявлениями которого была расцвечена вся эпопея московского конкурса.

Начать с того, что одни и те же люди выступали на фестивале и как члены оргкомитета, и как рекомендатели, и как члены группы прослушивания, и как члены жюри I тура (а кое-кто — так и II). От "Перекрестка" участников на I тур рекомендовал Луферов, от ЦАТа — Костромин, от "Московских окон" — Розанов, от "Второго канала" — Жуков.

Последние трое — члены оргкомитета и группы прослушивания. Все четверо — члены жюри I тура (плюс Дихтер, Лорес, Бережков, также обладавшие правом рекомендации). Милая домашняя атмосфера: сам разрабатываю схему, сам рекомендую участников, сам оцениваю их выступления, а на следующем этапе сам оцениваю собственную судейскую работу! До сих пор нечто подобное встречалось только в советской системе отраслевого управления — и справедливо оценивалось всеми специалистами как одна из главных причин его низкой эффективности и высокой коррумпированности. (Для справки: коррупция — это не обязательно конверт с долларами или безымянный счет в швейцарском банке; первичный акт коррупции — это когда ты с чистым сердцем накидываешь своему доброму приятелю полбалла, потому что знаешь, что у него есть песни гораздо лучше и вообще он человек хороший.) Слава богу, обошлось хотя бы без совмещения в одном лице конкурсанта и члена какого-нибудь жюри (конкурсант Игорь Белый был "всего лишь" членом оргкомитета и рекомендателем от "32 августа"). Правда, потом выяснилось, что Виктор Попов, еще не приняв решения об участии в конкурсе, поработал в жюри конкурса Центрального региона. И теперь, видимо, встретится в Питере с теми конкурентами, которых сам себе наотбирал...

Оговорюсь сразу: я не сомневаюсь ни в чьей честности и добросовестности (как легко видеть, из списка "совместителей" я не исключаю и себя). Дело не в том, что кто-то будет делать что-то не то, а в том, что в делах такого рода никто не должен ОЦЕНИВАТЬ СОБСТВЕННУЮ РАБОТУ. "Никто не может быть судьей в своем собственном деле" — гласит один из фундаментальных принципов римского права. Но когда я заводил разговор об этом, в ответ звучало смущенное: "Ты, конечно,прав, но где же мы возьмем столько людей, чтобы знали толк в предмете и хотели работать?"

Это правда. И именно поэтому я, будучи в ужасе от подобного отношения к процедурным вопросам, все же вошел во все вышеперечисленные структуры. Но лазейка "нарушений по необходимости" имеет свойство неуклонно расширяться. И вот уже мы вопреки всякому регламенту второй раз слушаем на I туре Закопырина.

Дальше — больше: после того, как мы с обливающимся кровью сердцем, плачем и скрежетом зубовным сверстали программу II тура в 30 номеров, к ней вдруг "решением жюри" (о котором я, член этого жюри, ничего не знаю!) добавляются еще два: Андрей Крючков и дуэт Оксана Шитова — Елена Малахова. Я лезу на стенку: как это так, положение о конкурсе ничего подобного не предусматривает! А на меня смотрят голубыми невинными и недоуменно вопрошают: а ты что, считаешь, что Крючков недостаточно хороший композитор? Вот тут я испугался по-настоящему: неужели люди действительно не понимают, что дело не в масштабах дарования моего товарища по кусту "РЭКС", а в том, что ни в какой игре нельзя менять правила в ходе самой игры? Исключение составляет только "тюремное очко": если фраер каким-то чудом и наберет заветное число, ему тут же объяснят, что сегодня очко — не 21, а 22...

Впрочем, реально на II туре прозвучало именно 30 номеров — Андрей Крючков и прекрасная исполнительница Вероника Асеева (честно прошедшая все этапы, начиная с прослушивания) на тур не пришли. В начале этих заметок говорилось, что не следует активному участнику какого-либо дела самому же о нем и писать (если только это не мемуары). Верно и обратное — не стоит наблюдателю-комментатору активно вмешиваться в наблюдаемые процессы. Это — разные амплуа. Никого ни к чему не призывая, я надеюсь, что в дальнейшем на такого рода мероприятиях буду работать разве что в группе прослушивания. Зароков, правда, не даю — вдруг опять придется срочно спасать репутацию столицы.

Борис ЖУКОВ

ПРИЛОЖЕНИЕ

Результаты Московского регионального конкурса авторской песни

Номинация "Авторы слов и музыки":

Александр ЛЕВИН — лауреат московского конкурса, участник финального тура фестиваля "Петербургский аккорд-98"

Юрий ЦЕНДРОВСКИЙ — лауреат московского конкурса, участник финального тура фестиваля "Петербургский аккорд-98"

Антон ЯРЖОМБЕК — лауреат московского конкурса, участник финального тура фестиваля "Петербургский аккорд-98"

Александр ЩЕРБИНА — лауреат московского конкурса, участник финального тура фестиваля "Петербургский аккорд-98"

Алексей ТИМАТКОВ — лауреат московского конкурса, участник финального тура фестиваля "Петербургский аккорд-98"

Дмитрий АВИЛОВ — дипломант московского конкурса, участник творческих мастерских фестиваля "Петербургский аккорд-98"

Александр ПРАХОВ — дипломант московского конкурса, участник творческих мастерских фестиваля "Петербургский аккорд-98"

Дмитрий КУРИЛОВ — дипломант московского конкурса

Дмитрий ГУЗЬ — дипломант московского конкурса

Игорь БЕЛЫЙ — дипломант московского конкурса

Номинация "Авторы музыки":

Виктор ПОПОВ — лауреат московского конкурса, участник финального тура фестиваля "Петербургский аккорд-98"

Михаил ПРИХОДЬКО — лауреат московского конкурса, резервный участник финального тура фестиваля "Петербургский аккорд-98"

Сергей ТРУХАНОВ — дипломант московского конкурса

Наталья ПРИЕЗЖЕВА — дипломант московского конкурса

Номинация "Исполнители-солисты":

Елена МУШНИКОВА — лауреат московского конкурса, участник финального тура фестиваля "Петербургский аккорд-98"

Наталья ТУРИЯНСКАЯ — лауреат московского конкурса, участник финального тура фестиваля "Петербургский аккорд-98"

Ольга КРАСЬКО — дипломант московского конкурса (приз "Надежда")

Номинация "Дуэты":

Наталья МУРАТОВА, Наталья БАРИНОВА — лауреаты московского конкурса, участники финального тура фестиваля "Петербургский аккорд-98"

Инесса КОЗЬМИНА, Николай ГУСЕВ — дипломанты московского конкурса

Сергей БЕЛИЧЕНКО, Екатерина МЕДВЕДЕВА — дипломанты московского конкурса

Оксана ШИТОВА, Елена МАЛАХОВА — дипломанты московского конкурса

Номинация "Ансамбли" — призы не присуждались.