Сколько помню, после каждого всесоюзного фестиваля "профессиональные слушатели" принимались ругать судейство: дескать, жюри некомпетентное, каждый тянет своих и все вместе боятся молодых талантов, а в результате лауреатские звания достаются случайным людям. Каждый раз я яростно спорил с этим и до сих пор оказывался прав: за прошедшие годы все фавориты и абсолютное большинство призеров наших фестивалей доказали, что они — не случайные люди в нашем жанре. Что же до ошибок "в другую сторону" — явных талантов, участвовавших в фестивалях, но несправедливо обойденных наградами — то за все годы таких наберется не больше двух-трех человек — показатель, которому мог бы позавидовать и Нобелевский комитет.

Сегодня мне впервые нечего сказать. Итоги судейства на фестивале "Петербургский аккорд" не поддаются хоть сколько-нибудь разумному объяснению (председатель большого жюри Александр Городницкий в разговоре со мной отказался их комментировать). Особенно это касается главной номинации, положение в которой определяет состояние жанра в целом, — "полных" авторов. Начнем с головы — с лауреата в данной номинации. Я не разделяю мнения многих, что Александр Баль — просто пустое место, начинающая попса и больше ничего. (Это, кстати, было бы еще полбеды — тогда бы он, скорее всего, просто получил свои лавры и навсегда отвалил из нашего жанра.) На мой взгляд, в нем есть и искренность, и талант (особенно слышные в песне "Набор движений образует действо") — но в трудноразделимой смеси со всякого рода словесной шелухой, штампами (которые, как верно было сказано, есть попытка выразить то, чего не чувствуешь), банальностями, дежурным "гражданственным" надрывом. Ему была бы очень полезна некоторая "обкатка" — творческие мастерские (на которые он не пришел), выступления перед искушенной публикой, перед коллегами и т. п. Вместо этого он получил сразу "окончательную бумагу", удостоверяющую, что то, что сейчас выходит из-под его пера — это и есть оно самое, и ничего лучше во всей молодой бардовской поросли нету. Страшно не то, что он будет где-то там размахивать этой справкой — страшно, что он может сам в нее поверить. Еще хуже, если он вскорости сядет в какое-нибудь жюри — а почему бы ему этого не сделать? Несравненно более яркий Александр Бебех получил всего лишь диплом — наравне с Раисой Нурмухамедовой, которая, может, и неплоха, но в любом городе с крупной КСПшной тусовкой есть одна-две авторессы такого уровня. Сложившийся мастер Татьяна Дрыгина, после выступления которой на первом туре даже ее коллеги-конкуренты не удержались от аплодисментов, не получила вообще ничего. И никаких объяснений, аргументов, даже сведений о том, кто голосовал за такое решение. "Принято большинством голосов" — и все.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ 1. После каждого фестиваля в народе начинали циркулировать "достоверные сведения", связывавшие наиболее сомнительные решения жюри с именами конкретных мэтров — обычно Вероники Долиной или Татьяны Никитиной. Но в Питере не было ни той, ни другой, а результаты судейства — хуже, чем на любом предыдущем фестивале.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ 2. Есть такое странное поверье, что на конкурсе надо оценивать выступление "здесь и сейчас", чтобы конкурсанты, чье творчество известно членам жюри, не имели преимуществ перед неизвестными. Ни один член высоких жюри публично и официально этого не сказал, но разные уважаемые люди объясняли мне этим требованием в 1990-м — пролет Козловского в Киеве, а сейчас — пролет Дрыгиной в Питере.

На самом деле это правило — типичный рудимент, указывающий на эстрадное происхождение наших конкурсов. Там оно понятно, у нас же его можно применять разве что на конкурсе исполнителей. Я не берусь судить, насколько вообще возможно (и нужно) вести себя так, будто ты не знаешь то, что знаешь. Но на авторском конкурсе оценивается не ИСПОЛНЕНИЕ, а само СОЧИНЕНИЕ, которое не становится лучше или хуже от того, в какой физической форме находится в данный момент его автор. Рассуждать иначе — значит, считать лучшим поэтом того, кто лучше всех читает свои стихи. Представляете, на каком месте оказался бы Бродский, не выговаривавший чуть ли не половину букв русского алфавита!

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ 3. Участие в конкурсе лауреатов прошлых лет автоматически ставит обе стороны в двусмысленное положение. Если они вновь побеждают — получается, что за прошедшее с их первой победы время ничего путного в данной номинации не появилось (притом, что им-то это тоже ничего не добавляет -"дважды лауреат" звучит ничуть не авторитетнее, чем просто "лауреат"). Если же пролетают — это не только выглядит пощечиной им (выходит, деградировали!), но и заставляет усомниться в том, что за решениями наших жюри вообще стоит что-то реальное. Не восстановить ли в регламенте фестиваля запрет на участие лауреатов прошлых лет? С оговоркой "в той же номинации" — чтобы не отсекать будущих Чебоксаровых.

Но вернемся к основной теме. Если решения большого жюри по главной номинации вызывают тягостное недоумение, то как назвать решения жюри I тура? На этом этапе срезались Игорь Белый и Юля Михеева. О каждом из них можно (и нужно!) писать большую статью. Здесь же я о Белом вовсе говорить не буду, дабы не быть обвиненным в лоббировании московской делегации (Дрыгина не в счет — я любил ее песни еще в бытность ее киевлянкой, свидетели есть), а о Михеевой скажу: все мои собеседники, кому удалось ее послушать, называли это в числе самых сильных впечатлений от фестиваля. Все, кроме жюри I тура...

В чистоту намерений гг. арбитров еще можно было бы поверить (ну вкус у людей такой, ну что поделаешь!), если бы среди прошедших на второй тур не было Юрия Сапожникова. Предположить, что искушенным питерским мэтрам его песни могут в самом деле нравиться больше, чем... да что они вообще могут им нравиться — значит, нанести им публичное оскорбление. По сути и по интонации это типичный перепев Розенбаума, ни одной новой поэтической мысли во всех трех слышанных мною песнях нет. Однако вряд ли крепкий профи Аяров мог бы позволить себе рифмы типа "север — телом", "окне — темноте" и прочие красоты стиля г-на Сапожникова. Между тем, согласно официальным результатам фестиваля, автор этих шедевров превосходит талантом Михееву и Белого и стоит примерно вровень с Дрыгиной.

(На мои недоуменные вопросы знающие люди только снисходительно улыбались: "А-а, ну это питерские дела...". В конце концов от некоторых авторитетных в КСПшных кругах северной столицы знакомых мне удалось добиться, что это значит: г-н Сапожников входит в компанию одного из членов жюри первого тура. Если это правда, то его покровителю стоило бы задуматься, на какой позор он обрекает своего протеже, выпуская его на сцену рядом с настоящими мастерами. Коли уж тот сам этого не понимает...)

Обескураженные свидетели происходящего, как водится, принялись искать заговоры: дескать, жюри, чтобы не ссориться ни с кем из оргов, старается распределить награды по регионам равномерно, невзирая на реальный уровень присланных делегаций. Однако эта версия полностью опровергается статистикой наград: 6 регионов (почти половина!) не получили ровным счетом ничего. В их числе и "хозяин поля" — Санкт-Петербург, что абсолютно невероятно в случае закулисного дележа.

"Какой замечательный фестиваль! — подытожил на обратном пути художественный руководитель московского ЦАТа Александр Костромин. — Мы услышали столько интересных авторов! А уж кто из них чего получил... В конце концов, разве это важно?"

Он, конечно, прав. Но такой подход имеет своим пределом отношение Анны Ахматовой к Сталинским премиям: мол, их премия, пусть кому хотят, тому и дают. В сущности, наша ругань в адрес "Петербургского аккорда" как раз показывает, что мы воспринимаем его именно как наш фестиваль. Никто ведь из нас не возмущается распределением премий "Овация"...

Прежде чем перейти к выводам, кинем беглый взгляд на результаты в прочих номинациях. Беглым он будет потому, что тут я могу судить не обо всех, кто добрался до Питера, а только об участниках II тура.

ИСПОЛНИТЕЛИ. Тут совпадение решений жюри со здравым смыслом максимально. Действительно, Лида Чебоксарова была вне конкуренции (таковую ей, может быть, составила бы Наташа Масленникова из Первоуральска, но ее, уже заявленную в состав региональной делегации, не отпустили с работы). Действительно, среди остальных явно выделялся Петр Старцев. Сомнительным выглядит только добавление к ним Анастасии Вайник. Зову в свидетели всех слушателей конкурсного концерта: кто-нибудь помнит, кто она такая, что пела и чем была хороша?

АНСАМБЛИ. Главный нонсенс — выбор лауреата. Да, среди участников конкурса не было ни нового "Ская", ни нового "Последнего шанса". Но это еще не повод давать главный приз "Черным черешням", вообще не имеющим отношения к жанру — добротному советскому ВИА образца середины 70-х. От того, что попса поется на украинском языке, менее попсовой она не становится. То ли опять "как не порадеть родному человечку" (по свидетельству Ю. Черноморченко, "Черешни" — завсегдатаи Барзовки), то ли мы все-таки дозрели до принципа "чем забойнее — тем лучше". Но в последнем случае надо закрывать лавочку — еще один конкурс второразрядной попсы в этой стране уж точно никому не нужен.

КОМПОЗИТОРЫ. Главный скандал — отсутствие дипломантов. Весь состав конкурсантов и персона лауреата — Андрея Крамаренко — подтверждают правоту Костромина: наши конкурсы поощряют отнюдь не новых Берковских и Никитиных. Те всегда шли от стиха, их музыка, будь она простенькая или изощренная, работала на стих. Нынешние наши лауреаты решают сугубо музыкальные задачи, слова для них имеют лишь вспомогательное значение. Результат бывает прекрасным, но опять-таки не имеет отношения к авторской песне. Кто не верит — пусть попробует, не имея за плечами школы вокала, спеть что-либо из того же Крамаренко или позднего Крючкова. И чтобы еще кто-нибудь получил от этого удовольствие.

Ну, а теперь — обещанные выводы.

Программа-максимум: полное уничтожение конкурса на фестивале. Разумеется, отбор в регионах остается, хотя Сергей Каплан предлагает перепоручить его руководителям творческих мастерских на соответствующих фестивалях (тем более, что хоть какие-то деньги есть сейчас только у структур типа ЦАТа или "Московских окон" — и у оргкомитетов или дирекций фестивалей, а у региональных советов их нет даже там, где сохранились сами эти советы). Но в Питере уже никакого конкурса не будет, все приехавшие получат возможность выступить и звание "финалист фестиваля", а высвободившееся время занимают фестивальные мастерские. В крайнем случае можно провести отбор на общий концерт на этих мастерских — но не голосованием, а единоличным решением мастера (в рамках выделенной ему квоты) и с обязательным объявлением на концерте — кто рекомендовал данного участника. (За оргкомитетом остается право не приглашать в следующий раз того, кто выпустит в концерт монстров.) Но на самом концерте уже никакие слоны не раздаются.

Если кому-то это покажется чересчур радикальным, то напомню, что разговоры об этом идут все десять фестивальных лет, что к этому всегда и везде (и на "Петербургском аккорде" — в очередной раз) призывает Городницкий, что принимались даже специальные решения Всесоюзного худсовета... В конце концов, Carthaginem esse delendam, черт бы его побрал!

Но допустим, что у нас форс-мажор: спонсоры не дают денег на бесконкурсный фестиваль или что-нибудь еще. Тогда предлагается программа-минимум. Большое жюри берет под свой контроль первый тур конкурса. Его членам дается право рекомендовать конкурсантов помимо региональных делегаций (если не прямо на первый тур, то хотя бы в апелляционный концерт, как это было в Киеве). Резко увеличивается время работы творческих мастерских (об этом тоже говорится каждый раз после фестиваля — и каждый раз ничего не делается, хотя сейчас в Питере был целый день, не занятый вообще никакими общими мероприятиями). И наконец, все голосования в жюри проводятся только поименно, а после объявления официальных итогов все заинтересованные лица получают доступ к судейским протоколам.

Я не надеюсь, что все изложенное будет немедленно принято. Но мне хотелось бы, чтобы они прошли публичное обсуждение. Очень интересно посмотреть, кто и какими именно аргументами будет защищать право на безответственные решения.