К 1980 году фирма "Мелодия" выпустила 14 миллионов пластинок с песнями Владимира Высоцкого. Почти столько же выпущено после 1980 года, уже после смерти поэта, актера, певца. Интерес к песням Высоцкого не угасает. Три года, минувшие со дня его смерти, многих из нас заставили по-иному оценить его творчество. Произошло некое переосмысление его творчества, и в этом переосмыслении явился перед нами Поэт прежде всего.

Высоцкий начал работать в жанре авторской песни в середине 60-х годов, когда жанр этот не вызывал столь жаркие дискуссии и дебаты, как в начале 60-х годов, когда в нем определялись свои бесспорные лидеры. В одном из выступлений он, пытаясь объяснить, как возникает песня, вспомнил первые свои попытки соединения стиха с ритмом. Еще не владея гитарой, он просто отбивал ритм строчки ладонью по столу. Вот тогда-то услышал он песню Булата Окуджавы, до этого прочитанную глазами, и изумился тому, как можно стихи усилить музыкой, мелодией, ритмом. Думается, это-то изумление и было отправной точкой на пути Высоцкого-поэта, взявшего в руки гитару, поэта, в котором жила музыка стиха.

Никто сегодня не знает точно, сколько песен было им написано. Да и сам он затруднился определить точную цифру, называл около 800. Разные они были — от веселых до трагических, но вот когда слушаешь их, от ранних до последних, сразу отличаешь, как менялись эти песни с годами, как вырастал в них Человек и Поэт. Песни менялись, но оставалась неизменной гражданская позиция художника, сознание своего долга, предназначения поэта.

В запале он мог написать: "Мне судьба — до последней черты, до креста спорить до хрипоты, а за ней — немота, убеждать и доказывать с пеной у рта, что не то это вовсе, не тот и не та..." — и в этом яростном признании не было нигилистического отрицания всего и вся. Отрицая зло, равнодушие, потребительство, ханжество, высмеивая и клеймя обывателя с его "страной лимонии и чемодании", Высоцкий утверждал в своей песне категории, отвлеченные для обывателя, но без них нет настоящего человека — долг и память, честь, порядочность и достоинство, совесть и надежность. Не поступиться ни на йоту своими принципами — как это важно в жизни: "Лучше голову песне своей откручу, чем скользить и вихлять, словно пыль по лучу". Искренность, исповедальность его песен вызывали ответное чувство у его слушателей — веру, доверие, а без этой атмосферы он и не мыслил свои выступления. Только на доверии тех, к кому обращался поэт, могли возникнуть такие исповеди: "Дурацкий сон, как кистенем, избил нещадно, невнятно выглядел я в нем и неприглядно — во сне я лгал и предавал, и льстил легко я, а я и не подозревал в себе такое... Я перед сильным лебезил, пред злобным гнулся, и сам себе я мерзок был, но не проснулся". И эта исповедь нужна не для покаяния. Вызвать отвращение к злу — вот ее цель: "Сон в руку ли? И вот в руке вопрос остался, я вымыл руки — он в спине холодной дрожью... Сон — отражение мыслей дня? Нет, быть не может! Но вспомню и — всего меня перекорежит".

У каждого из нас свой Высоцкий. Из огромного числа его песен мы выбираем свое, созвучное себе. Я же хочу сказать лишь о двух темах в его творчестве — теме войны и теме поэта, хотя, конечно же, Высоцкий для меня не ограничивается только ими. Поэтический дар Высоцкого даже в такой изведанной области литературы, как военная тема, порой просто ошеломляет. Несовместимые, казалось бы, понятия соединяет он в "Звездах": "Мне этот бой не забыть нипочем, смертью пропитан воздух, а с небосклона бесшумным дождем падали звезды". Только поэту дано совместить их вместе и неожиданно подвести к развязке так, что ком в горле стоит: "Звезд этих в небе, как рыбы в прудах, хватит на всех с лихвою. Если б не насмерть, ходил бы тогда тоже героем. Я бы звезду эту сыну отдал — просто на память... В небе горит, пропадает звезда — некуда падать." А сколь поэтичен и неожидан образ расстрелянного эха или сожженной, но не умершей земли: "Она вынесет все, переждет, не записывай землю в калеки..., нет, звенит она, стоны глуша, изо всех своих ран, из отдушин, ведь земля — это наша душа, сапогами не вытоптать душу".

Сам Высоцкий объяснял свое обращение к военной теме тем, что война — это великая беда, не обошедшая ни одну семью в России, вечно будет тревожить нашу память. И для него эта тема памяти, долга перед теми, кто ушел на взлете, упав "лицом на запад и ногами на восток", погибая за те идеалы, которые не должны забывать оставшиеся в живых. И в то же время тема войны привлекла художника возможностью, воссоздав ситуации тех лет, исследовать характер человека в экстремальных условиях. Ни в одной, пожалуй, песне Высоцкого тема надежного друга не звучит так отчетливо, как в военных песнях. Там, где человека каждую минуту подстерегает смерть, надежность друга ценилась превыше всего: "Их восемь, нас — двое. Расклад перед боем не нам, а мы будем играть. Сережа, держись. Нам не светит с тобою, но козыри надо равнять! Я этот небесный квадрат не покину, мне цифры сейчас не важны. Сегодня, мой друг, защищай мне спину, а значит, и шансы равны... И я попрошу бога — духа и сына,— чтоб выполнил волю мою: пусть вечно мой друг защищает мне спину, как в этом последнем бою". И потеря друга невосполнима. Это потеря и частицы себя самого: "Для меня словно ветром задуло костер, это он не вернулся из боя... Все теперь одному, только кажется мне, это я не вернулся из боя".

Человек, который не поступится своими принципами, не подведет в критическую минуту, надежный друг, сильный характер вставал перед нами в песнях Высоцкого.

Из архива Сергея Демина