(Несколько дней из жизни Владимира Высоцкого)

Тема "Высоцкий в Удмуртии" интересует меня очень давно, наверное, лет двадцать. С тех самых пор когда о нем всерьез заговорили как о большом русском поэте второй половины ХХ века, а не только поющем (пусть и сверхпопулярном!) актере театра и кино. Вначале казалось, что тема исчерпается парой публикаций и будет интересна лишь узкому кругу почитателей таланта Владимира Высоцкого. Однако вышло не так. По мере накопления материала всплывали новые подробности, требовавшие поиска ответов на те или иные вопросы, уточнения датировок концертов, встреч и так далее.

Естественно, время тоже внесло свои неизбежные коррективы в исследовательский процесс. В последние годы в печати появились воспоминания о Высоцком в Ижевске Валерия Золотухина, Валерия Янкловича, Аскера Махмудова, Николая Тамразова и других. Отдельную главу о выступлениях поэта и певца в Удмуртии посвятил в своей книге "Жизнь и путешествия В.Высоцкого" известный исследователь Марк Цыбульский, живущий в Америке. Много интересных материалов скопилось за эти годы и в моем личном архиве. Есть и еще одна причина для того, чтобы вернуться к разговору о пребывании Высоцкого в Удмуртии, напомню, что он выступал еще и в Глазове, но это тема отдельной будущей статьи.

Человеческая память, увы, несовершенна. Что-то теряется, что-то приобретает другую окраску, где-то смещаются акценты. То, что сегодня кажется малозначительным, завтра может приобрести значение важного факта, как уже бывало не раз. Поэтому мне бы хотелось предложить вниманию читателей некую (пусть субъективную и далеко не полную) мемуарную хронику о Владимире Высоцком, о временах теперь уже далеких, но все равно дорогих и близких.

Моим друзьям, живым и ушедшим коллегам по увлечению, а также всем, кто помнит и любит Владимира Семеновича Высоцкого, посвящается эта публикация.

...1979 год выдался для Высоцкого сколь удачным, столь и напряженным. Но, мне кажется, что разговор нужно начать с года предыдущего, 1978-го. В самом конце его разразился литературный идеологический скандал, поводом к которому послужил выход на Западе неподцензурного альманаха "Метрополь", среди авторов которого были известные и неизвестные прозаики и поэты, решившие предложить советскому читателю свои произведения, исходя из собственного понимания процесса творчества, а не из ожиданий партийно-чиновничьей номенклатурной верхушки. Естественно, подобное свободомыслие в то время не могло остаться безнаказанным, хотя сегодня в этом издании ничего крамольного не увидишь при всем желании.

Короче говоря, меры были приняты: несколько человек исключили из Союза писателей, кому-то прикрыли очередную книгу, кого-то лишили визы. Сообщениями о борьбе с метропольцами были полны тогда все "радиоголоса", откуда мы и узнавали свежие новости. Был среди авторов этого альманаха и Владимир Высоцкий, причем впервые, пожалуй, представленный в качестве серьезного поэта, самодостаточного и оригинального. Многим, и мне в том числе, казалось, что уж на нем-то власти предержащие смогут отыграться в первую очередь!

Но... В январе 1979 года Высоцкий совершил большую, хотя и полуофициальную, поездку по Соединенным Штатам Америки. Он выступал там со своими песнями в крупнейших учебных заведениях страны и был восторженно принят не только русскоязычной, в большинстве эмигрантской, публикой, но и коренными американцами, интересующимися русской культурой. На сцене Театра на Таганке в этот год Высоцкий сыграл свою последнюю премьеру — роль Свидригайлова в спектакле "Преступление и наказание". Закончил сниматься у режиссера С. Говорухина в фильме "Место встречи изменить нельзя" (сегодня этот сериал имеет статус культового кино советской эпохи), получил предложение сыграть роль Дон Гуана в экранизации "Маленьких трагедий" Пушкина, которую осуществлял на телевидении известный мастер М. Швейцер.

А кроме того, многочисленные концерты-встречи в Москве, поездки в Дубну, Ярославль. И, конечно, работа над новыми стихами и песнями. Владимира Высоцкого влекла вперед и дальше жажда жизни и предчувствие близкой смерти... Он гнал коней...

Напряженным для него стал и апрель 1979 года. Снова заграничная гастроль — Кельн, Торонто, концерты, знакомство с людьми и странами. Хочется увидеть и ощутить как можно больше, но Высоцкий торопится в Москву. 23 апреля — 15-летний юбилей Таганки и новая песня, исполненная на "бис":

Пятнадцать лет не дата — так,

Огрызок, недоедок.

Полтинник да и четвертак,

А тут ни так, ни этак...

Волею обстоятельств ижевчанин Владимир Михеев, художник-реставратор республиканского Музея изобразительных искусств, был в эти апрельские дни в Москве и попал на концерт Высоцкого в ДК "Замоскворечье". Вот что он рассказал мне в феврале 1992 года об этой встрече, на мой взгляд, интересно и подробно о своих тогдашних ощущениях: "... Впервые увидеть В. В. мне удалось в 1979 году. Я жил тогда в гостинице в Москве, находясь там на учебе. Как-то в конце недели позвонил хороший приятель, большой любитель и знаток старинного оружия Валентин Зуев, который недавно расписался с Ж. Бичевской, тогда еще не очень известной. Он сказал, что есть две контрамарки на вечер встречи с Высоцким, где собирается вся московская элита и что он с Жанной не сможет там быть. Он предлагал мне сходить туда с подругой Жанны — Н.

В пятницу вечером мы с Н. встретились у входа, кажется, Дворца культуры Замоскворечья. Помню было столпотворение, вход сильно контролировался ребятами с повязками. Это было как раз после длительной поездки Высоцкого в Европу и Америку и, по сути, это была первая крупная, официально разрешенная, встреча московской элиты с Высоцким. Концерт не начинался минут 40-50 и, наконец, все затихло, свет в зале погас и на сцену через мгновение быстро вышел В.В. с гитарой. Одет он был просто — брюки и светлый свитер Первые его слова были буквально такие: "Прошу извинить за опоздание, но я прямо с капустника, ведь у нас сегодня юбилей на Таганке". И после чего раздался гром аплодисментов.

Сразу же он запел очень энергично "На братских могилах..." Высоцкий пел и рассказывал как работает над песней и рассказывал довольно серьезно. Из монологов я понял одну очень существенную деталь его творчества. Если у него в голове вынашиваются какие-то строки, превращаясь в стихотворение, и если сразу не поймал мотив к ним, то это остаются просто стихи навсегда, т.е. потом он уже не пытается их сделать песней.

В этот вечер он исполнил много новых песен, впервые на русской публике. И я уверен, что он здесь не лукавил — перед людьми, знающими его и понимающими толк в этом. Монологи и песни, песни и монологи — продолжалось это около двух часов. Зал был "заведен" до предела. Паузы тишины, хохот, овации, крики — все перемешалось. Была полная гармония.

Под конец он сказал: "Вы извините, я заканчивать буду, очень трудный день выдался, тут и капустник и торжества в театре целый день, а сейчас вот сразу на самолет надо — в Ижевск пригласили, ждут". Я был в восторге! В Ижевск! Да я тоже из Ижевска!"

А в это время главная газета республики "Удмуртская правда" извещает о том, что: "26, 27, 28 апреля — эстрадные концерты с участием артистов Театра на Таганке, автора-исполнителя Владимира Высоцкого и Валерия Золотухина, артистов эстрады, заслуженного артиста СО АССР Аскера Махмудова и Альберта Писаренкова. Начало концертов в 12-00, 17-30 и 21-00". ("Удмуртская правда" за 24 апреля 1979 года).

На следующий день эта же газета помещает аналогичное объявление, которое тоже хочется привести здесь полностью, чтобы раз и навсегда исключить те ошибки и неточности, касающиеся пребывания Высоцкого в Удмуртии, с которыми мне не раз приходилось сталкиваться. Итак: "29-30 апреля, 1 мая — Удмуртская государственная филармония в Ледовом дворце спорта города Глазова проводит театрализованные представления "Песня – любовь моя" с участием артистов театра и кино, автора-исполнителя Владимира Высоцкого, артиста Валерия Золотухина, заслуженного артиста СО АССР Аскера Махмудова и ВИА "Поющие электрины". Ведет программу конферансье Владимир Маслов. Начало концертов 29-30 апреля — 12-00, 15-00, 18-00, 20-30, 1 мая — 15-00, 19-30". ("Удмуртская правда" за 25 апреля 1979 года).

Я хорошо помню тот, далекий уже, апрель. Так получилось, что это было не лучшее время жизни (сказывались метания молодости), поэтому приезд Владимира Высоцкого в Ижевск лично для меня стал неожиданным и очень своевременным подарком судьбы. Впервые мне посчастливилось побывать на его концерте годом ранее в марте 1978-го, поэтому я твердо знал, зачем иду в Ледовый дворец "Ижсталь". Кстати, билеты можно было спокойно приобрести и в кассе филармонии и у общественных распространителей. Хорошо помню еще, что по городу были расклеены небольшие афиши с логотипом Театра на Таганке о спектакле "В поисках жанра". Именно так представляли свою часть программы популярные артисты.

Сегодня я прекрасно понимаю, что можно было сходить практически на все концерты, но ограничился всего двумя, в разные дни и в разное время. Какие-то мелкие повседневности заслонили важность происходящего, краткость и неповторимость каждого момента бытия. Впрочем, этому тоже есть свое объяснение: никто не предполагал, что Владимиру Высоцкому остается жить чуть больше года. Казалось, что таких встреч еще много впереди.

Итак, обычно первое отделение работали эстрадные артисты, с повышенными децибелами, световыми эффектами и прочими неизбежными атрибутами своей профессии. А потом на сцену выходили Владимир Высоцкий, Валерий Золотухин и их коллега по театру Дмитрий Межевич, для которого это была уже вторая встреча с Ижевском. Впервые он побывал здесь совсем молодым, в 1971 году.

Высоцкий рассказывал о театре, тепло представлял своих товарищей, для каждого находил свой образ. Помню его шутку по поводу того, что в этом спектакле ("В поисках жанра") каждому персонажу соответствует свой цвет: Золотухин, дескать, у нас играет положительных героев, ему — зеленый, Межевичу, как человеку более нейтральному, к лицу — желтый. Себе Владимир Семенович оставлял красный, запретно-запретительный, цвет. В общем, как в светофоре. Публика реагировала с пониманием.

Разогрев зал таким образом, троица расходилась. У микрофона оставался кто-то один, остальные уходили за кулисы. Обычно начинал Дмитрий Межевич, вторым был Валерий Золотухин, а заканчивал все выступление Владимир Высоцкий. Межевич прекрасно исполнял песни Вертинского, Окуджавы, Дольского и других бардов, при этом мастерски владел гитарой. Я его тогда видел впервые и на фоне остальных он смотрелся несколько скромнее, если можно так выразиться.

Неизбалованная знаменитостями тогдашняя ижевская публика всех встречала очень благожелательно, провожала аплодисментами, но стержнем каждого концерта был, конечно, Высоцкий и все ждали его выхода с особым нетерпением. Ждал его и я. На первом концерте, хорошо помню, мне хотелось, чтобы он спел песню, которая мне очень нравилась:

В ресторане по стенкам висят тут и там,

"Три медведя", "Заколотый витязь",

За столом одиноко сидит капитан.

Разрешите? — спросил я — Садитесь.

Я намеревался послать даже соответствующую записку с просьбой, но Высоцкий попросил не писать никаких записок, чтобы успеть побольше показать новых вещей. Поражала насыщенность его монологов, открытость перед зрителями, экспрессивность, сегодня говорят энергетика, исполнения каждой песни. За сорок минут он успевал показать десять-двенадцать песен. Была среди них и моя любимая "Случай в ресторане". А еще зал очень бурно реагировал на песню "Зарисовка о Париже". Это всем было близко и понятно:

Проникновенье наше по планете

Особенно заметно вдалеке.

В общественном парижском туалете

Есть надписи на русском языке.

Конечно, у каждого было свое восприятие и личности Высоцкого и его песен. Вот что вспоминал много позже поэт и журналист Сергей Жилин, тогда еще допризывник Сережа: "...Ближе к армии я сходил на концерт Высоцкого. Это было буквально за неделю до моего ухода в армию. Это был какой-то шок. Ходил я два раза на концерт, по-моему, но осталось какое-то общее впечатление, как будто один раз. Это было, конечно, страшно смотреть. Такой молодой старичок, какая-то неземная мудрость, какая-то неземная боль, а ведь мы тогда были молоды, были счастливы, мы, честно говоря, не могли осознать многое из того, о чем он поет, конечно. Я счастлив от того, что все-таки один раз в жизни я видел Высоцкого".

Мне тогда подобные мысли не приходили в голову, хотя сегодня, пережив уже тогдашний возраст и Высоцкого и Золотухина, многое видится четче, рельефнее. Вспоминаю, как на втором концерте, Владимир Высоцкий зацепился за какую-то реплику из зала и произнес страстный монолог о том, что не нужно никому подражать в творчестве, идти своим путем. И спел вдруг неожиданную, редко звучавшую в последние годы, песню "Человек за бортом":

Был шторм, канаты рвали кожу с рук

И якорная цепь визжала чертом.

Пел ветер песню дьявола и вдруг

Раздался голос: "Человек за бортом!"

При этом он взял какой-то хитрый начальный аккорд на гитаре, которая звучала в Ижевске как-то особенно красиво, хотя обычно служила Высоцкому лишь средством, усиливающим подачу исходного материала. К сожалению, сегодня многое приходится воспроизводить по памяти и неполным концертным фонограммам. Мне кажется, что качественных ижевских фонограмм нет нигде, даже у крупных московских коллекционеров. Мы тогда экономили дефицитную и дорогую магнитную ленту, поэтому многие песни изначально записывались без авторских комментариев, что-то просто пришло в негодность. Но многое и уцелело, а сейчас активно изучается и систематизируется. Одним из таких людей является москвич А. Иванов, некоторыми расшифровками которого я воспользуюсь далее, и которому приношу искреннюю благодарность.

Со сцены Ледового дворца "Ижсталь" Владимир Высоцкий исполнил тогда много старых и новых песен. Он даже провел небольшой творческий эксперимент, соединив песню совсем новую и уже хорошо известную. Получилось как бы с эпиграфом:

Я, вроде, никуда не вылетаю,

Я, вроде, просто время коротаю,

Ста трем другим, таким же, побратим.

Мы пьем седьмую за день

За то, что все мы сядем

И, может быть, туда, куда летим.

В буфете взяли кожу индюка — б-р-р-р!

Теперь снуем до ветру в темноту.

А на дворе кончается декабрь

И Новый Год в Москву летит на "ТУ".

И следом, без прехода:

В который раз лечу Москва-Одесса

........................................................

Открыли самый дальний закуток,

В который не заманят и награды,

Открыт закрытый порт Владивосток,

ИЖЕВСК открыт, — но мне туда не надо!

Девять концертов за три дня. Много это или мало? Для кого как. Для Высоцкого это была тяжелая работа, средняя дневная норма выступлений в подобных гастрольных поездках. Конечно, он уставал. И в то же время ощущал радость от непосредственного контакта со своими зрителями и слушателями. Но, что называется, держал необходимую дистанцию, особенно с представителями прессы. Вот что вспоминает поэт и прозаик Лев Роднов, в 1979 году журналист молодежной газеты "Комсомолец Удмуртии":

"Нужно было взять интервью у знаменитости. Концерты заканчивались в час ночи. Жду у служебного входа Ледового дворца. Дождался. Выходит, торопится — черная "Волга" специально для него дежурит.

— Разрешите, — говорю так свободно, уверенно, — вас украсть?

Он посмотрел, просипел мимоходом:

— Молодой человек, я дико устал!

И — уехал. За год до смерти было".

Вообще в те годы было, как минимум, две возможности, чтобы как-то документально зафиксировать гастроли известного артиста в Удмуртии. Во-первых, популярная телепередача "Ижевск вечерний", куда вполне вписывался сюжет с Высоцким, а во-вторых, не менее популярная радиопрограмма "На эстрадной радиоволне", которую много лет вел, к сожалению, ныне покойный Владимир Лучников. Не знаю, почему не сложилось с телевидением, возможно, никто просто не подумал пригласить Высоцкого в эфир. Но вот фрагмент из воспоминаний Владимира Лучникова "На дружеской но...", опубликованных в газете "Неделя Удмуртии" еще в 1992 году.

"...Так получилось, что именно в двенадцатую годовщину смерти Владимира Высоцкого я расскажу о несостоявшемся интервью с ним. Это была любопытнейшая ситуация.

Итак, 1979 год, "разгар угара". Высоцкий — "народный артист" безо всяких натяжек, и по-прежнему никто для "власть имущих". Он "простой смертный", ибо, по иронии судьбы, он перестал быть им, лишь действительно умерев. Гонорар за один концерт — 19 рублей.

Тема для разговора, которая могла "пройти", нашлась. Я захотел поговорить о только что тогда вышедшем двойнике — диске "Алиса в стране чудес", тем более, что Высоцкий до этого никогда не обращался к детским произведениям. Итак, "Репортер" в руки — за кулисы Ледового. "Нет, — говорит Высцкий (хотя я и не назвал ему тему для разговора), — я вам интервью не дам. Вот пишите то, что я говорю на концерте между песнями, и используйте". Я, по правде сказать, впервые столкнулся с таким "бессердечием". Второй заход — отказ, третий — отказ. На следующее утро он выступает перед артистическими кругами в помещении Удмуртского драмтеатра. Он идет по коридору к сцене, причем с обеих сторон стоит еще и людской коридор, в коем торчу и я, замечает меня, подходит и еще раз говорит, что интервью не даст. На третий день я уже просто хожу за кулисами Дворца и просто наблюдаю за Высоцким, который дает-таки интервью студенческому киноклубу, — и, наконец, понимаю, в чем тут дело. Я — представитель ОФИЦИАЛЬНОГО органа, а каковы были отношения актера с официальными органами в те времена, сейчас хорошо известно. Высоцкий решительно ограждал себя от этих контактов потому, что не был уверен (и неоднократно в этом убеждался на собственной шкуре), что все, что он скажет, не будет извращено в угоду официальной точке зрения, и вообще будет не так подано. Я до сих пор сожалею, что разговор об "Алисе в стране чудес" не состоялся.

Приехавшая через год на гастроли Елена Камбурова, которой я "пожаловался", еще более прояснила мне ситуацию. За неофициальными (и неформальными) интервью с "диссидентами", подобными Высоцкому, охотились "вражеские" голоса. За это можно было схлопотать большие неприятности от тогдашних властей: запрет на деятельность, перевод в "невыездные" и проч."

Вот такая история. От себя добавлю, что Владимир Высоцкий все-таки надписал Владимиру Лучникову конверт своей маленькой пластинки. Этот автограф хранится теперь в частном архиве ижевчанина Е. Бондаренко. Но, что гораздо важнее, благодаря воспоминаниям Лучникова, мы можем теперь датировать встречу Высоцкого с творческой интеллигенцией города, 27 апреля 1979 года, а встречу с членами киноклуба "Зеркало" (о которой позже) 28 апреля.

Среди коллекционеров выступление Высоцкого в Удмуртском драматическом театре известно под названием "Вечер в ВТО", хотя никакого ВТО в Ижевске нет. К сожалению, полной фонограммы у меня нет, но то, что есть, было опубликовано мной в свое время и здесь, и за пределами Удмуртии, в частности, в киевском специализированном издании "Высоцкий: время, наследие, судьба". Мне кажется, что эта неофициальная встреча в своем профессиональном театральном кругу (тем более, что у него вообще таких встреч было немного) получилась очень интересной и насыщенной. Высоцкий там не столько пел, сколько рассказывал о театре, о зарубежных гастролях Таганки, о собственном творчестве людям непосторонним. И сделал, как мне кажется, два очень важных признания, которые дорогого стоят.

В одной из записок его спросили: "Что бы вы хотели сыграть в театре? О чем вы мечтаете?" И на этот, в общем-то, банальный вопрос Высоцкий ответил очень определенно, с неожиданной горечью (судя по интонации): "Ну, вы знаете, я ни о чем не мечтаю, честно говоря. Хотя, вероятно, принято на такие вопросы отвечать: "Мечтаю сыграть роль своего современника". Я не очень мечтаю сыграть роль моего современника. Почему моего современника-то? Ну, а чем чеховские персонажи хуже? Если хорошо написано, можно и современника, можно и кого-нибудь другого. Все это не имеет никакого значения, кого ты хочешь сыграть и почему. Самое главное — зачем. Сегодня я вам говорю без всякого кокетства. И вообще я вам должен сказать, у меня бывает часто настроение, когда мне хочется во время спектакля взять бросить, сказать: "Извините, это я вам все вру..." и уйти". Признание неожиданное и, как мне кажется, связанное не столько с театром, сколько с внутренним конфликтом души человека по имени Владимир Высоцкий.

Вторая просьба звучала так: "Спойте из своего репертуара, что не звучит со сцены". Автор записки, видимо, не имел в виду нечто крамольное (хотя и эта возможность не исключена), но Высоцкий опять был очень конкретен в ответе: "Вы знаете, для меня не существует мое "официальное" и "неофициальное". Я считаю, что все, что я написал, имеет право и может быть исполнено со сцены. И никогда не стесняюсь и не делаю никаких разграничений ни в каких аудиториях, независимо от того, где бы я не пел. Я всегда пою репертуар, который я выбираю, который я считаю возможным петь со сцены. Так что ваша просьба спеть чего-нибудь этакое, она не... Если кто-нибудь надеется или опасается, что это будет так, будут разочарованы."

* * *

А вот еще один фрагмент из выступлений Владимира Высоцкого перед ижевчанами: "Сегодня в зале присутствуют мои друзья, которые стали друзьями после одной встречи сегодняшней. Я был сегодня на механическом заводе, мне показывали изумительную продукцию. Только, правда, ружья. Вот. Ружья и пистолеты, спортивные, охотничьи. И мне хотелось бы им просто спеть пару песен. И им, и вам, конечно. Эти песни для всех предназначены. Я просто вспомнил, поискал, что у меня там про патроны, про выстрелы. Вот что есть — "Песня спившегося снайпера".

А ну-ка пей-ка,

Кому не лень!

Вам жизнь — копейка,

А мне — мишень.

Который в фетрах,

Давай на спор:

Я — на сто метров,

А ты — в упор.

Не та раскладка,

Но я не трус.

Итак, десятка —

Бубновый туз...

Ведь ты же на спор

Стрелял в упор,

Но я ведь — снайпер,

А ты — тапер.

Куда вам деться!

Мой выстрел — хлоп!

Девятка в сердце,

Десятка в лоб.

И черной точкой

На белый лист —

Легла та ночка

На мою жисть!

Песню эту (на мой взгляд, кстати, недооцененную исследователями) Владимир Высоцкий не исполнял очень давно, а здесь она пришлась к месту. Вот что рассказал мне в свое время работник Ижевского механического завода Владислав Васильевич Вольский:

"Во время выступлений Владимира Высоцкого в Ижевске, руководство механического завода, где я работал, пригласило его побывать на стрельбище. Я в то время занимался стендом, где испытывают оружие, и присутствовал на этой встрече. Высоцкий приехал и ему предложили: "Постреляйте на траншейном! Постреляйте на круглом!" Он говорит: "Пожалуйста!" Сами понимаете, на траншейном стенде без тренировки практически невозможно поразить мишень, потому что она все время удаляется от тебя. Высоцкий несколько раз выстрелил и не попал. Я ему говорю: "Пойдемте на круглый, там полегче будет". Пошли на круглый стенд и он со второго, кажется, раза разбил мишень. Ему говорят: "Давай еще!" Но Высоцкий отказался, сказав при этом: "Вдруг я снова промажу, а так у меня останется хорошее настроение". Небольшой штрих, но, как мне кажется, характерный для Высоцкого. Жадности особой у него не было: есть результат какой-то, которого все добиваются, и достаточно.

У нас на стрельбище есть еще такая избушка, домик для гостей. Высоцкого позвали туда и он немного попел свои песни. Встреча была очень простая, никаких записей не велось. Было, правда, два наших фотографа, значит, должны остаться фотографии. И после этого Высоцкий уехал, ему надо было торопиться на концерт.

С нами был еще работник нашего завода Валерий Мишин. Он сам охотник. Мишин пригласил Владимира Семеновича на охоту и, насколько я знаю, они ездили по республике, охотились. Высоцкий ему даже подарил свою фотографию с надписью: "Валерию Мишину — человеку и охотнику".

Не знаю, как насчет охоты, едва ли это могло быть, учитывая чрезвычайную занятость ВВ в эти дни. Но мне рассказывали, что якобы в гостевой избушке он вспомнил свою старую песню "Охота на кабанов", а играл при этом не на своей гитаре, а на гитаре Ленара Кадырова, который тогда работал в ДК "Октябрь", принадлежащему механическому заводу. Так что этот эпизод вполне мог быть в действительности.

Несколько слов об ижевских фотографиях Владимира Высоцкого. Наибольшую известность получила серия фотографий Сергея Соротокина, сделанная за кулисами Ледового дворца спорта "Ижсталь". Снимки эти появились в результате встречи Высоцкого с членами студенческого киноклуба "Зеркало", о которой упоминает в своих воспоминаниях и Владимир Лучников. Встреча эта состоялась, вероятно, 28 апреля 1979 года, в последний день ижевских гастролей. Сергей Соротокин, ныне сотрудник республиканского телевидения, рассказал мне следующее:

"Сейчас уже мало кто помнит, что в то время в нашем городе существовал и активно работал киноклуб "Зеркало". Председателем этого клуба был Саша Наговицын. Он был старше нас, обладал определенным опытом и интеллектуальным багажом, и мы называли его Сан Саныч. Саша не упускал возможности встретиться и побеседовать с известными и знаменитыми людьми, которые изредка бывали в Ижевске. Так мы ходили в гостиницу к Булату Окуджаве, встречались с Градским, еще кем-то. Взять интервью у Высоцкого была тоже Сашина идея и он предварительно договорился.

Мы пришли за кулисы Ледового дворца втроем: Наговицын, я и член нашего клуба Сергей Зворыгин. Высоцкий вышел после концерта и мы уединились в какой-то раздевалке, чтобы поговорить. Владимир Семенович честно предупредил, что ему надо уезжать и много времени уделить он не сможет, извинился. Тут же, на ходу, переодевался, зачехлял гитару. Вел себя очень просто, естественно и с нами, молодыми тогда ребятами, разговаривал на равных. Впрочем, основной разговор вели Высоцкий и Наговицын, у которого был небольшой магнитофон типа "Легенда". Я же находился в стороне и щелкал затвором фотоаппарата. Все время боялся, что Владимир Семенович запретит съемку. Никакого ощущения, что фотографирую великого человека, у меня не было. Впервые в жизни представилась возможность поснимать приличной техникой, а много ли надо человеку в 18-19 лет! Так вот и появилась серия фотографий Высоцкого за кулисами.

Прошло много лет и сейчас трудно вспомнить, о чем же было это интервью. В основном говорили о литературе и кино. Высоцкий говорил о Шукшине и Тарковском, о том, что предпочитает русскую классику, в частности, Достоевского. Кажется, был разговор и об "Алисе в стране чудес". Нить разговора держал Наговицын и лучше всего спросить у него. Следы этой записи, если она вообще не утеряна, следует искать там.

Нам же с Сережей Зворыгиным Высоцкий показался очень усталым и много прожившим человеком. Может быть, так казалось от собственной молодости. И еще сквозила в его интонациях, жестах какая-то тоска по шестидесятым годам, по юности. Я думаю, что Высоцкий согласился с нами встретиться еще и потому, что кроме киноклуба "Зеркало" мы представляли еще и студенческое телевидение, и ему стало интересно. Таким образом, вся эта беседа заняла не более 15 минут, после чего мы проводили его до машины, где и распрощались.

И еще во время концерта (у нас было специальное разрешение) мы сняли несколько фрагментов кинокамерой "Красногорск". Но эта пленка абсолютно глухонемая, потому что не было синхронной записи звука, да и сильно мешали световые эффекты на сцене. И эта пленка, увы, находится где-то у Саши Наговицына. А своим фотографиям я не придавал, да и сейчас не придаю, какого-то особого значения. Ну, представилась такая возможность, вот и снял Высоцкого".

Вот такой разговор состоялся у меня с Сергеем Соротокиным пятнадцать лет назад, в январе 1992 года. Насколько я знаю, Александр Александрович Наговицын за все это время лишь однажды рассказал о своей встрече с Высоцким в СМИ, но сейчас этой публикации в моем архиве, к сожалению, нет. Более того, кассету с записью неизвестного интервью ВВ он приносил однажды, осенью 1980 года, в КСП "Ижик", где тогда состоялся первый вечер памяти Высоцкого. Но кассетника тогда не нашлось и эта пленка так и осталась непрослушанной. Десять раз можно было встретиться и обговорить все детали, но жизнь как-то раскидала нас всех и при редких встречах мы этой темы не касались. Кто знает, может быть, эта публикация приведет к каким-то результатам...

А вот с фотографиями повезло больше. Совсем недавно мой старый товарищ Е.Бондаренко, о котором я уже упоминал, подарил мне целую серию фото Высоцкого, которую сделал на одном из концертов ижевский фотограф Александр Розанов. Есть там и два снимка, где запечатлены вместе Высоцкий и Золотухин. Во время прошлогоднего приезда в Ижевск Валерий Сергеевич интересовался документальными свидетельствами гастролей 1979 года. Когда я, в телефонном разговоре, сказал ему, что такие кадры есть, он очень обрадовался. Тогда же я попросил своего собеседника поделиться какими-то воспоминаниями, из тех, что не вошли в уже известные книги, Валерий Сергеевич произнес фразу, которая мне запомнилась. "Читайте мои "Дневники", там все есть. А если этого нет в дневниках, значит, нет и в памяти".

Судя по всему, таких документальных свидетельств должно сохраниться в нашем городе более чем достаточно. Вот что вспоминает певец Аскер Махмудов, который тоже был в той гастрольной поездке. Приведу здесь небольшой фрагмент, имеющий прямое отношение к теме разговора. Во-первых, эти воспоминания опубликованы в малотиражном и малодоступном издании "Белорусские страницы", а во-вторых, интересны сами по себе, потому что хлеб артиста — нелегкий хлеб.

"Вот единственная фотография ВВ — уникальная. Помнится, он, увидев ее в ворохе снимков, сделанных для него добровольными фотографами в Ижевске, приказал фотографу уничтожить и фотографию и негатив... На снимке у Владимира "не рекламный" вид: усталое лицо, грустный взгляд, в руке сигарета и зажигалка... "Домашнее" фото. Не часто доводится простому смертному поклоннику видеть своего Кумира в обстановке "разгерметизации" — без всякой театральности, что ли.

Признаюсь, грешен: тогда уломал фотографа отдать мне "отказной" снимок... Сам сейчас вижу – насколько прекрасен он, ставший для меня дорогой фотореликвией — как память о ВВ".

Не много известно о посещении Владимиром Высоцким ижевских художников. На одной из мансард и сейчас бережно сохраняется его автограф. Как рассказал мне Станислав Сергеевич Медведев, тоже художник, Высоцкий появился на мансарде однажды вечером, в сопровождении двух красивых девушек. Кто-то порекомендовал ему посмотреть работы одного нашего керамиста, который позже уехал из Ижевска. Из своих гастрольных поездок ВВ часто привозил подобные сувениры (подобная история была в 1975 году в Ростове-на-Дону), то есть это его хобби не было случайным. Впрочем, воспоминания С.С.Медведева о этой встрече, мой некий творческий загашник, задел на будущее.

У Владимира Высоцкого могли быть в Ижевске и другие неформальные встречи, в том числе и несостояшиеся. В частности, одна женщина, которая просила не называть ее фамилии, хотела пригласить ВВ просто в гости, потому что сидела в это время с маленьким ребенком и не смогла побывать на его концертах. Тем более, что, по ее словам, он где-то обмолвился, что Ижевск — единственный город, где ему пришлось коротать вечера в гостинице. Обычно, дескать, его всегда куда-нибудь приглашают, а в Ижевске этого не произошло.

Ну и напоследок приведу фрагмент из воспоминаний известного российского поэта Олега Хлебникова, москвича по месту прописки и ижевчанина по факту рождения. Это даже не воспоминания, а просто предисловие к одной из публикаций об "ижевском" деле. Это громкое уголовное дело, заведенное по факту хищений соцсобственности, сегодня широко известно, благодаря и центральной прессе, и местным СМИ. В частности, я бы выделил здесь большую статью "Эхо давних гастролей", опубликованную в еженедельнике "АИФ Удмуртии" 25 июля 1997 года. Ее авторы — Лев Тарасов, Геннадий Баталов и Гиви Немсадзе — приняли точку зрения следственных органов, с которой и сегодня многие не согласны, в том числе и автор этих строк.

Мне более близка позиция ижевского журналиста, к тому же сотрудника пресс-службы МВД, Владимира Патрина. Его статья "С ижевским ружьем — на Высоцкого" была напечатана в "Новой газете" 15 июля 2002 года. В предисловии к этой статье (а предисловия у нас читаются крайне редко) Олег Хлебников сказал, на мой взгляд, очень важные слова: "Я лично — в чем и расписываюсь — признателен г-дам Кондакову и К (главным фигурантам дела — А.К.) за их мошенничества. Благодаря ловкости их не особенно чистых рук я вживую услышал Владимира Высоцкого за год с небольшим до его ранней смерти.

А вот полноценного общения с Владимиром Семеновичем не получилось. Он знал о моем существовании от общих московских знакомых, и я довольно уверенно позвонил ему в гостиницу. С просьбой выступить в городской литстудии, которую посещало тогда немало для 500-тысячного города одаренных людей. Высоцкий, несмотря на плотный график выступлений, согласился. И не пришел. (Возможно, когда соглашался, пребывал в слишком беспечном состоянии). Зато пошел в баньку с энергичными комсомольскими секретарями. (Здесь, видимо, речь как раз идет о посещении Высоцким механического завода — А.К.).

Тогда я воспринял это крайне болезненно. Но потом, вспоминая его измученное лицо, изменил свое отношение.

Хотя, конечно, ангелом Высоцкий не был. Что видно и по материалам "ижевского дела".

Но не надо забывать: шел последний год его жизни. Крайне измотанный и больной, Высоцкий жил и пел на разрыв аорты. И это "ижевское дело", несомненно, добавило ему нервотрепки, а может быть (иногда и капли достаточно), и приблизило кончину."

Это, конечно, далеко не все свидетельства и факты, которые можно было использовать в данной публикации. Работы в этом направлении более чем достаточно. Повторяю, что здесь абсолютно не освещены концерты ВВ в Глазове, а там тоже есть о чем рассказать.

Единственным упоминанием в прессе тех дней о выступлениях Владимира Высоцкого стала маленькая заметка без подписи "Гости с Таганки": "Несколько дней в нашей республике выступали артисты московского театра на Таганке Валерий Золотухин, Владимир Высоцкий и Дмитрий Межевич. В канун первомайских праздников работники культуры, учащиеся Ижевского культпросветучилища встретились с Владимиром Высоцким". Эта информация появилась в газете "Комсомолец Удмуртии" 5 мая 1979 года.

Писать о нем еще было не принято, не разрешено... Сегодня — можно. А главное — нужно.

АЛЕКСЕЙ КРАСНОПЕРОВ

8-9 января 2007 года