Почему не мельчает философия бардовской песни

Про остроумных "Веселых ребят", сделавших в свое время фурор на отечественном телевидении, сегодня мало кто помнит. На Леонида Сергеева, бывшего в числе тех самых остроумцев, массовое забвение, однако, не распространилось: известный бард, автор десятков хитов — "для тех, кто понимает" — посейчас активно, при сумасшедших аншлагах, гастролирует как по стране, так и за пределами оной. А при случае не отказывается от предложений пожюрить конкурсы бардовских фестивалей. Наблюдался Сергеев в ранге члена жюри и на "Рамонском роднике", о котором рассказано в прошлом номере. Слушал исполнителей, претендующих на фестивальное лауреатство: очень долго, внимательно и ответственно. Потом столь же ответственно обсуждал с коллегами по руководству мастерской увиденное-услышанное. Впереди ждала работа по выбору победителей — по итогам большого концерта участников, который полагалось слушать в оба — дабы не пропустить чего стоящего. После лицезрения маэстро в деле и родился первый к нему вопрос — сообразно логике происходящего.

— Удается, Леонид, расслабиться на фестивалях? Или они — сплошь в трудах проходят?

— В принципе, на фестивалях если не спрячешься — не дадут отдохнуть.

— А обычный ваш день, не фестивальный, как выглядит?

— Значит, так. Глубокий равномерный сон — где-то до девяти, до полдесятого. Легкий завтрак, всякие гигиенические дела. Потом легкое туповатое валяние на диване у телевизора. Щелканье пультом с пулеметной скоростью — тр-р-р-р; это где-то часов до двенадцати. Дальше начинаются сборы на работу, звонки и т.д. В районе половины второго выхожу из дома. Возвращаюсь с работы в девять-десять, иногда — в одиннадцать. Легкий ужин, туповатое валяние у телевизора, щелканье пультом с пулеметной скоростью — тр-р-р-р...

— И тяжелый сон?

— И тяжелый сон — да...

— Завидная стабильность. Только вот самое существенное пробросили...

— Работу? О ней особо расскажу. Работа — странная, в хорошем смысле слова. Несколько лет назад Андрей Кнышев, создатель "Веселых ребят", бросил легкий клич этим самым "веселым". Кто жив (не в физическом плане — моральном) — откликнулся. И начали мы делать Интернет-проект — Интернет-радио. С интересным, практически непереводимым названием "Чипльдук".

— Но какое-то же объяснение этому загадочному слову есть?

— Объяснений много. Но среди них — ни одного правильного. Например — вулкан в Исландии, который каждые пять часов выбрасывает столп пара и золы и издает "чипльдук" — звук такой.

— Ассоциация с вашими творческими выбросами?

— Это просто натуральный вулкан! В 1937 году орел, летевший на трехкилометровой высоте, был сбит камушком из его жерла. Еще "чипльдук" — малазийский народный инструмент, работающий по принципу калейдоскопа: там разные ингредиенты. От косточки агавы до засушенного кузнечика тютюрюки. Когда эту штуку возле уха болтаешь — всякие звуки слышишь. Следующее объяснение: 1968 год, легкий крейсер "Чипльдук" в составе небольшой эскадры воевал и был затоплен...

— Не будем о грустном.

— Да, тем более что вообще существует 36 объяснений этого названия... То есть у нас — Интернет-радио: человек заходит в Интернет, кликает www.4duk.ru — и попадает на интерактивный сайт, полный чудес. Единственный; больше таких сайтов в Интернете нет. Им можно управлять, общаться с ним можно. Заходишь на онлайновое вещание — 24 часа в сутки звучит радио. Музыка, шутки, фразы, афоризмы, дурки. Ток-шоу ни о чем, ток-шоу обо всем. Ток-шоу бу-бу-бука: сидят пять человек, все солидные люди — ректора институтов, депутаты. И говорят: "Сегодня предмет нашего обсуждения (дальше — бессмысленная звуковая тянучка-бубнеж, непереводимая игра предлогов, союзов, междометий и других вспомогательных частей речи, если я еще вдруг не все перечислила — авт.). Так что поговорим о народе (опять — та же белиберда-абракадабра — авт.) Вот — главная проблема (продолжение белиберды-абракадабры — авт.). И так пять минут они разговаривают...

— На слух — восхитительно, только как я изображу это на бумаге?

— Никак: это радио — его надо слушать... Несколько вариантов подачи новостей у нас. Известно, например, что тогда-то в Воронеже прошел фестиваль "Рамонский родник" — о факте сообщили все издания мира. Но мы единственные говорим: "Сейчас передадим информацию для людей с замедленным восприятием действительности". И начинается... "Вчера! Не сегодня и не завтра, а — вчера! В Воронеже! Воронеж — город средней полосы России с таким-то населением — не Калуга, не Пенза, не Вашингтон. Воронеж! Так вот, вчера — в Воронеже!" Следите за мыслью?

— А это мысль?

— "Прошел! Не пробежал, не пролетел — прошел! Фестиваль..." Ну, и так далее. Для людей с убыстренным восприятием действительности — свой текст. Нас — команда в десять человек.

— Получается, вы — немножко журналист?

— То, чем я занимаюсь, назвать журналистикой, конечно, нельзя. Скорее, это креатив. Но журналистике я тоже не чужд — в свое время работал в газете, и на радио тоже.

— Давайте от работы — поближе к лирике. Кажется, в жизни вы не так веселы, как ваши песни...

— Все время смеются только идиоты.

— Не спорю, но я не их имею в виду. А ваше мироощущение.

— Ну, я не могу сказать о себе, что очень уж серьезный человек. Но и — не очень легкомысленный. Я — нормальный сангвиник.

— Контактный?

— В принципе — да, но — до определенного момента. Предел — четкий; у меня очень много знакомых, но — как, опять же, у нормального человека — не очень много друзей.

— Народ вы веселите легко, а что способно рассмешить вас?

— То, что смешно. Слово, фраза, какое-то телодвижение.

— Чего вы не приемлете в качестве объекта для смеха?

— Если это пошло, неинтересно... Я уверен, что смеяться можно почти надо всем, надо только знать меру и глубину смеха. Ведь он может быть не только добрым, веселым и легким, но и — злым, саркастическим. Если высмеивать что-то трагичное, говорить о таковом со смехом — это сильнее действует, лучше доходит до человека. С улыбкой сообщать страшные вещи... Но, по-моему, нельзя смеяться над болезнью, убожеством, жертвами войн.

— А чего нельзя в авторской песне? Вопрос, поясню, — по мотивам многолетних наблюдений: сейчас в бардовском мире появилась масса авторов, людей явно не бездарных, но — поющих будто бы одну нескончаемую песню. Без ярких смысловых центров, в расчете на интонационную, "бардовскую", с их точки зрения, подачу. Неслучайно фамилии не запоминаешь: нет какого-то личностного, именно авторского, харизматичного проявления в таких сочинениях. С чем, на ваш взгляд, это связано и как вы к сему явлению относитесь?

— У каждого автора должны быть, как говорится, свои "до" и "ре". В принципе, всегда видно: выходит молодой парень или молодая девушка — с первых же слов, с первого аккорда понятно, настоящее это или ненастоящее. Мне, во всяком случае — человеку, десятки лет слушающему начинающих — видно. А бывает так, что заметны лишь какие-то задатки, зачатки; такой автор впитывает-впитывает-впитывает информацию из жизни, пропускает ее через себя — и через год-два-три, а то и десять вдруг так стреляет! И говорит — свое! Ни на что не похожее. Это и есть лица необщее выраженье...

— И все-таки: почему авторская песня ушла от своей классической стилистики?

— А кто определял эту классическую стилистику, кто?

— Не кто, а — что. Творчество Визбора, Окуджавы, Кукина и других мэтров — зачинателей жанра.

— А почему вы считаете, что у Визбора нет проходных, совершенно неинтересных песен?

— Да я не о том, что считаю я. Просто вижу: изменилась философия бардовской песни как таковой. Сегодня поющие озабочены тем, чтобы сказать глубоко о сложном — вместо того, чтобы говорить глубоко о простом. Дорогом всем и каждому.

— Здесь я с вами согласен. Но ведь все люди разные. Если человек пытается мыслить какими-то глубокими категориями — поэтическими — искать образы, а не просто говорить "жизнь — она такая", это одно. Если он пытается что-то придумать, экстраполировать и перенести придуманное в другую плоскость, поставить себя в заданные условия, попытаться взглянуть на мир с иной позиции — это тоже хорошо... Измельчала, не измельчала философия авторской песни... Да не может она измельчать! Потому что — для меня — философия авторской песни — это философия каждого человека. Конкретного. Который определяет свое место в жизни и место этой жизни в себе. И делится своим мироощущением. В фильме "Журналист" была, помню, очень хорошая фраза. Герасимов говорил Васильеву, что логика котенка — "мяу", логика собаки — "гав". Вроде бы "гав" гораздо убедительнее и сильнее, но это не отменяет того, что "мяу" — тоже логика. И эти логики нельзя сравнивать. Нельзя что-то отрицать, а что-то ставить во главу угла.

— Тогда — к вопросу о логиках — какая поэзия вам ближе: настроенческая или умозрительная? Ну, не умозрительная — идеологически выраженная, так скажем...

— Наверное, настроенческая ближе. Хотя я и другой не отрицаю — под настроение, опять-таки. Но сам всегда стремился, может даже неосознанно, глубоко над этим не задумываясь, к выражению настроения. Какое настроение, состояние — такие и размышления. Они могут быть вызваны цепочкой событий, фактов, персонажей, образов, совершенно не связанных между собою, которые вдруг почему-то где-то там соединяются во что-то. Конечный результат не всегда предсказуем.

— Я так и думала. А есть у вас рецепт избавления от плохого настроения? И в человеческом смысле, и в творческом?

— Ну, не знаю... Есть несколько постулатов, которым стараюсь следовать. Во-первых — правило золотого сечения: не делай никому того, чего бы ты не хотел, чтобы сделали тебе. А потом, надо помнить, что все — к лучшему. В каждом моменте, даже отрицательном, следует искать плюсы. И стараться найти — через силу. А еще я понял — не скажу, что давно — одну простую вещь: если болеет кто-то твой родной и близкий — это несчастье. Если уходит из жизни — это горе. Все остальное — такая ерунда...