— Исай Львович Фишгойт. Что это за рыба такая — Исай Львович Фишгойт? Что это за человек?

Знаете? Давайте так. Давайте начнем с анекдота. С очень старого анекдота. Про Вовочку.

Измученные родители отдали своего несносного Вовочку в специальную школу на перевоспитание. Через год решили навестить сына. Идут по коридору школы, а на двери – надпись: "Трудные дети". На другой: "Испорченные воспитанием дети". На третьей: "Хулиганы". На четвертой мама с папой Вовочки читают: "Отпетые хулиганы". И вдруг дверь, и на ней одно только слово: "Вовочка".

Вот и Исай Фишгойт — это такое понятие. Особый такой разговор.

Очень давно, в начале шестидесятых годов режиссер Самарской студии кинохроники Борис Свойский написал (тогда он работал на телевидении) сценарий к игровому фильму, который назывался "Свидание с девочкой Валей".

Сначала была пьеса написана, потом был снят фильм. Я смотрю эту картину и вдруг в одном из эпизодов (а снималась картина в нашем городе, и многое в ней происходило около нашего оперного театра), в одном из эпизодов возле Оперного вижу среди прохожих высокого человек в плаще и в шляпе. Апрель месяц, весна, и очень любопытная фигура. Такой Дон Кихот молодой. Человек просто мелькает в толпе, и не больше, но не идет и не идет у меня из головы. Мне кажется, что я его уже где-то встречал. И не раз. Но не могу вспомнить где. Долго вспоминал, потом вдруг вспомнил.

Я его видел и не раз в детской поликлинике, где моя мама работала. Он приходил туда к своей маме, а ее я знал хорошо. Она была фтизиатром детским, лечила у детей туберкулез. Ее звали Рахиль Соломоновна Левина.

Вот где я впервые увидел этого человека. Этот высокого на очень длинных ногах человек. Исая Фишгойта. Потом так получилось, что мы подружились. Мы дружим уже очень давно. Я даже не могу сказать вам сколько лет. Ну, лет так двадцать пять – тридцать. И связывает нас, как выяснилось, не только детская поликлиника.

Исай Фишгойт подарил мне книжку своих воспоминаний, и он там пишет, что хорошо помнит свою первую учительницу и называет эту учительницу. Он пишет: "Моя первая учительница — Антонина Венедиктовна Пржездецкая". А это и моя первая учительница.

Исай пишет, что первой его школой была школа номер 66 на Фрунзе. Я ходил в эту же школу. Сейчас там областная станция юных техников. Прямо рядом с магазином "Хоттабыч", рядом с фабрикой "Красная звезда", бывшей — сегодня это торговый центр "Европа". Вот где была школа номер 66. И я всегда первого сентября вспоминаю и эту школу, и Антонину Венедиктовну Пржездецкую, высокую очень, строгую учительницу. В пенсне. И 1 декабря я обязательно ее вспоминаю.

1 декабря 1934 года был убит Киров. 1 декабря 1947 года: я – во втором классе, и у нас урок чистописания.

Антонина Венедиктовна Пржездецкая умела писать на уроках чистописания так, что у нас дух захватывало: ничего подобного своими перышками мы не могли изобразить в тетрадях в косую линейку.

"Сегодня, — сказала нам 1 декабря 1947 года Антонина Венедиктовна, — мы будем писать букву "к" и будем писать одну фамилию – Киров. 1 декабря 1934 года Киров был убит". Говорит на уроке чистописания. Во втором классе.

Я почему вдруг об этом вспоминаю сегодня? А потому что мне кажется, что и Исая Фишгойта Антонина Венедиктовна учила писать букву "к", рассказывая о Кирове.

Я вспоминаю Антонину Венедиктовну Пржездецкую и когда вижу букву "и" после шипящих. Например, в слове лыжи. Например, в слове шалаши. Или, например, в слове малыши.

Я никогда не забуду, как Антонина Венедиктовна учила нас никогда не писать буквы "ы" после шипящих. Думаю, что она этому учила всех своих учеников в школе номер 66 на улице Фрунзе, и Исайя тоже. Вот как она это делала. Она писала нам слово лыжи с буквой "и" после "ж", и говорила: "Так надо писать, а не иначе". И быстро, и очень умело рисовала рядом двух человечков, которые палками били букву "ы"; рисовала, как буква "ы" убегала, а на ее место со всех ног мчалась буква "и". Так я навсегда запомнил, что после шипящих надо обязательно писать букву "и". А если писать "ы", ее обязательно изобьют человечки с палками.

Антонина Венедиктовна Пржездецкая учила так десятки людей, поколение за поколением. В школе номер 66, наискосок от которой она жила. Учила, наверняка, и Исая Фишгойта. Обязательно его спрошу: помнит ли он, как правильно пишутся слова шалаши, лыжи, малыши, и не вспоминает ли, видя эти слова, Антонину Венедиктовну Пржездецкую?

Вообще Исай учился в нескольких (я узнал об этом из его книжки) школах. Учился, например, в школе номер 58 . Сегодня школа номер 58, я точно знаю, в Овраге подпольщиков. А когда — то она была на Льва Толстого. Во время войны в ее здании поместили пединститут, физмат. Думали, временно. Но у нас нет ничего более постоянного, чем временное – институт, теперь это университет, и сейчас — там же.

А в 41— 42 годах это была еще 58-ая школа. Там учился Исай Фишгойт, и все Исая Фишгойта замучили. Все замучили его, все спрашивают, что он помнит об Эльдаре Рязанове, который в это же время учился в этой же самой школе. Исай пишет честно в своей книжке: не помню ничего. "Я, может быть, — пишет он в книжке, которая называется "Что помнится", — даже сидел с ним за одной партой (Фишгойт и Рязанов – ровесники), но не помню".

А вот интересно спросить Эльдара Рязанова, а он то Исая помнит? Высокого худого мальчика?

Рязанова Фишгойт не помнит, но отлично помнит Покровского и Гришина. С Покровским и Гришиным Фишгойт учился в пединституте. Он учился в пединституте, куда пришел, не закончив авиационный институт. Он пришел туда и учился там на инязе. И Покровский с Гришиным на инязе учились.

А потом сами стали преподавателями. Покровский и Гришин – двое выдающихся преподавателей английского языка.

Я учился у Покровского, Игоря Николаевича Покровского, английскому в пединституте; а жил в через два дома от него. Там, на Самарской. Он — в 91-м доме, а я в 85-м.

Я учился у Покровского, все нынешние преподаватели педуниверситета и университета классического учились у него или Гришина, Генриха Гришина. И нынешние преподаватели 11-й школы, английской школы, все от Покровского. Все . Фишгойт, Покровский и Гришин были друзья.

Дружил Исай еще с одним человеком — Дональдом Маклиным. Англичанин, из идейных соображений работавший на нашу страну, его в Самаре скрывали. Дональд Маклин, Ким Филби... Вот какая кампания.

Так вот, этот то Маклин и преподавал английский в нашем пединституте. В годы, когда Фишгойт в институте этом учился.

На Исая Дональд Маклин произвел неизгладимое впечатление. Человек больших знаний и культуры, он приобщил Исая к классической музыке. .. Дружили. Дружили...

Исай Фишгойт, вообще говоря, не может без общения, без дружбы. Как и его жена Лариса. Лариса Николаевна. Их дом, они живут на Чапаевской, всегда полон людей. И отсюда, я думаю, вот эта вот их любовь, страсть к походам. И дочь их Белла этой страстью была поражена. Белла — взрослый человек, преподаватель, а когда — то она тоже пила воздух вот этих походов. Вместе с отцом. С Исаем Фишгойтом. Он как — то сказал: "Я Самарку всю изъездил. Всю. Я, думаю, раз пятьдесят ходил по Самарке. Белку с собой брал. Ларису? Лариса в байдарку садилась раньше меня"...

Вот этот вот наш сегодняшний разговор я начал с вопроса: кто он такой, Исай Фишгойт? Так вот, Исай Фишгойт – это просто. Это штрих Самары. Очень яркий штрих и именно Самары. Этой ее огромной реки, ее гор, ее плавной луки... Очень сладкий кусок Самарского края. Сладкий и неизбывный. Самара очень любит Исая. Я давно это понял. Очень. Она нянчится с ним, лелеет его и не дает ему долго болеть. Она его лечит, выхаживает и спасает.

Походы Исая не всегда по реке Самарке. Памир, Тянь— Шань, Крым, Кавказ, Башкирия... Горы, горы, горы... Вначале были горы. Это потом байдарки. Исай Фишгойт Памир не забудет никогда. И Памир не забудет Исая. Он словно по поручению Самары спас его тогда, этот Памир. Исай висел над пропастью на Памире, но остался жив. Больница, тяжелая болезнь... Врачи советовали бросить. Знаменитый наш профессор доктор Барский требовал сделать это немедленно. Но Исай не бросил, продолжал и продолжал уходить в походы. Только теперь по рекам. На байдарках.

Палатка, костер, песни у костра — вот это все Исай Фишгойт, вокруг которого море людей. Знакомцев, приятелей, закадычных друзей, товарищей по походам... По ГМК-62. По легендарному нашему молодежному клубу.

"Когда вы вступили в ГМК? – спрашивают Исая. – "Я в него не вступал, — говорит Исай. – Мы этот клуб сами организовали". Сами. На Молодогвардейской улице. В здании, где издавалась в шестидесятые газета "Волжская коммуна". Дело в том... Дело в том, что Исай Фишгойт и ему подобные слышат время. ГМК-62 не мог не возникнуть. Время требовало, и Исай с друзьями взялись. Исай умеет слушать время и не перечить ему. Жизнь любит таких. И такие города, как Самара очень любят таких, как Исай . Так мне кажется...

Друзья Исая Фишгойта. Знакомые Исая Фишгойта. Это потолще, чем самарский телефонный справочник. И все фигуры, фигуры...Артур Щербак, Лев Сандлер , Владислав Скобелев, Владик Никифоров, Борис Чернышов, мастер фотографии Емец . ...

А вот Володя Наганов. Это потом он станет Владимиром Яковлевичем Нагановым, возглавит "Волжскую коммуну", а ведь был одним из президентов ГМК. А Климов?! Климова забыл! Без Климова, первого президента городского молодежного клуба, этого клуба тоже бы не было. А Рахилькин ? А Константин Титов? Какой губернатор Константин Алексеевич Титов? Это все потом, а сначала — Молодогвардейская улица. Красный дом, где издавалась газета "Волжская коммуна", где начинался городской молодежный клуб.

Гена Вайнгартен, доктор Кацнельсон... У всех у них кроме профессий, званий, титулов есть еще одно общее — они друзья и знакомцы Исайя Фишгойта. Его приятели. Его окружение.

Ну, скажем, директор школы номер 88 Кнохинов Ефим.

Школа № 88 — одна из самых легендарных школ в нашем городе. Одна из самых известных. На улице Физкультурной, против Безымянского Дворца спорта. Там Исай не учился. Он там преподавал. До этого были сельские школы и другие городские. Он иногда работал сразу в трех — четырех самарских школах . Преподавал французский, английский, географию... В 88-й Фишгойт был еще и завучем. Завучем по воспитательной работе.

Как — то зашел к нему, была еще жива его мама, он говорит, что очень устал: экзамен по литературе в 10 классе, проверяли работы. Устал, но счастлив необыкновенно. "Понимаешь, – рассказывает, — одна девочка взяла свободную тему. Пишет о том, как в пятой четверти, летом в совхозе Кряж собирала помидоры. "Мы, — пишет, — не досыпали — работы было очень много, и все время хотели уехать домой. И вот я приехала домой ненадолго. Иду по Ленинградской улице, а там торгуют помидорами. И грузчик ящики подносит. И я смотрю, а на одном моя фамилия. Это я, я собирала помидоры, которые лежали в ящике!"

Удивительный учитель Исай Фишгойт, удивительный. Он учитель по своему духу, и совсем особый учитель.

Я как — то спросил своего племянника (он учился у Исая): "Ну, и хорошо Фишгойт учил вас Географии?" А он мне: " Да разве, дядя Боря, он нас учил географии?"

Вот поэтому они к нему тоже приходят все эти его ученики. Потому и не оставляют. Приходят, едят пирожки, которые печет для них Лариса Николаевна, рассказывают о своей жизни, интересуются, чем живет Фишгойт... И так из года в год, так десятилетиями.

Я был знаком еще с одним человеком, давно ушедшим , но тоже очень хорошо известным в городе и очень похожим на Исая. Гриша Самарин. Он был журналистом, корреспондентом Медицинской газеты у нас . " Меня, — рассказывал, — часто спрашивают, верующий ли я человек; какой я религии? И я как -то взял и сказал: верующий, а религия моя — помогать людям". Вот такой и Исай Фишгойт. Его религия – помогать людям. А помогает он им уже одним своим существованием. Это свойство всех Дон Кихотов. Вот и Кабалевский был таким Дон Кихотом. Они хорошо знали друг друга, Кабалевский и Фишгойт.

Как началось их знакомство? Фишгойт приехал к Кабалевскому в Москву. Дело в том, что у Кабалевского была идея: научить детей, всех детей музыке. Он весь был в этом, Дмитрий Борисович Кабалевский. Одержим был этой идеей и Фишгойт. И приехал в Москву к композитору. И уговорил (времени на это много не понадобилось) стать во главе фестиваля молодых пианистов.

Кабалевский согласился и стал приезжать на фестивали. На первый приехал, на второй, на третий.... Потом не мог приезжать. Был болен. Но фестиваль, фестиваль его имени, конкурс молодых исполнителей имени Дмитрия Кабалевского жил. А город жил в ожидании его приезда. Кабалевский в Самаре, в Куйбышеве это всегда праздник. Кабалевский влюблен был в детей и много с ними общался. С теми, которые приезжали на конкурс, и которые жили в городе, где конкурс проходил. Он бывал в школах. Чаще других в – 88-й. Почему именно в ней?

А дело все в том, что эта школа благодаря Кнохинову и Фишгойту стала школой с музыкальным уклоном. Дети, которых выпускала 88 школа, получали и документ об окончании музыкальной школы. А хоровое пение в этой школе было одним из главных предметов. И преподавал там этот предмет Рудольф Шейнин, с которым я учился когда-то в 39-й школе — я учился еще и в этой школе, которая находилась на Галактионовской.

Рудольф Шейнин был влюблен в детей, в хоровое пение, он был один из организаторов хорового пения в нашем городе. Работал там, в 88-й школе, которая вся была увешана роскошными картинами наших художников. Кроме этого в этой школе впервые, я думаю, впервые в нашем городе, стало прививаться самоуправление. И этим тоже занимался Исай Фишгойт.

Грушинский. Фестиваль авторской песни имени Валерия Грушина. Фишгойт и к этому имеет самое непосредственное отношение. Как и Сева Ханчин, с которым я тоже когда— то учился в 39 школе, и который много сделал для того, чтобы в нашем городе появилась улица Высоцкого. Кстати сказать, к приездам Высоцкого сюда, в Самару, в Куйбышев, имел прямое отношение и Исай Фишгойт тоже.

Невозможно передать, что сделал Исай для Грушинского фестиваля, для развития туризма, для того, чтобы те, кто живет в этом городе, почувствовали, что они живут в совершенно особом городе, что самарец — это удивительное совершенно явление в России, совершенно особое дыхание, совершенно другое отношение к жизни.

Его книжка "Что помнится" полна самых разных фотографий. Книжечка тонкая, а фотографий полно. Друзья Исая. Роберт Рождественский, Ада Якушева, Сергей Никитин... Эхо Исая звучит далеко от Самары. Несколько строк из этой его книжки, она вышла в 2004 году.

"Канадский фестиваль на озере Онтарио. Там я тоже не был, но знаю, кто его придумал и делает уже пять лет. Это Галина Абрамович (Сапрыкина), моя ученица, командир походной группы, секретарь комсомольской организации школы 88, старшая пионервожатая там же, моя коллега и мой большой друг. Ее муж Аркадий Абрамович, еще один самарец Михаил Овсищер и их друзья. Они сами говорят, что у них мини-грушинский фестиваль. У меня множество разных грамот, почетных и понечетных, дипломов,и других наград. Но когда я в прошлом году получил из Канады сертификат о присвоении мне звания почетного члена Оттавского клуба, честно признаюсь, комок в горле встал".

Совсем недавно, буквально недели три — четыре назад звонит мне Лева Сандлер (прекрасный гитарист, прекрасный исполнитель песен) и говорит: "Послушай, ты не можешь прийти на Куйбышевскую улицу в Центр социализации молодежи? Там будет концерт туристической песни. Приедут барды из Тольятти, я там поиграю на гитаре..."

А через день еще звонок. От Исайя Фишгойта: " Слушай, может, придешь в Центр социализации молодежи?"

"Исай, — говорю я ему, какой Центр социализации? Это же дом профтехобразования!"

"Верно, — говорит Исай, — что это я? Конечно же Дом профтехобразования!"

Много лет назад звоню я в "09" и прошу номер телефона квартиры, что в доме на Галактионовской . В 242, кажется . Диспетчер мне: " Говорите громче, плохо слышно". – "Галактионовская, 242, — повторяю я. –"Шанхай что ли? Боже мой, так и говорите. Говорите как все нормальные люди: Шанхай".

Со мной разговаривала не телефонистка. Со мной говорила жительница Самары. Говорить надо, она мне велела, как все нормальные люди Самары: Шанхай. И теперь всякий раз, когда я прохожу мимо этого дома на Галактионовской, то останавливаюсь и смотрю на него долго. Вылитый Шанхай.

Исай, что с тобой случилось? Какой Центр социализации? Говори как все нормальные люди Самары: Дворец культуры профтехобразования.

Я там был. Было очень много народу. Было очень много пожилых людей. Они все приехали послушать бардовскую, туристическую песню. Им там бесплатно зал дают. Уже давно. На этот раз вечер был посвящен памяти Бориса Скибы. Приятеля Исая и всех наших бардов. Там звучали песни моего одноклассника Славы Маркевича, уйма других песен... Что там вытворял Лева Сандлер!

И вдруг ведущий говорит: "А теперь пусть зал подпоет!" Кто первый запел? Исай Фишгойт.

Он начал петь. Пел сначала тихо, потом все громче. И в вдруг... и вдруг мне показалось, что полыхнул костер, что рядом мокрая палатка... Исай Фишгой пел громче всех.

Он знает десятки, может быть, сотни этих песен. Он спокойно сидел в своем кресле в зрительном на одном из последних рядов и пел.

Сегодня 22 марта Исаю Фитшгойту — 80 лет. Вперед, Исай! Вперед и с песней.

Владимир Комин, Светлана Внукова