Прошло четыре месяца с того дня, как мир услышал название безвестного ранее осетинского села Беслан, пережил дикую, ни с чем подобным не сравнимую трагедию – и не перевернулся. Истекшего времени хватило на то, чтобы человечество поужасалось да и утешилось стандартной ссылкой на высокую инстанцию, под которой ходим. Мертвых оплакали и похоронили. Живых начали выхаживать, начали побуждать: очнитесь... Раненых детишек, числом более пятисот, стали возить на лечение в дальние страны, показывать города, похожие на сказку, дарить игрушки, похожие на прекрасный сон.

Явь оказалась страшнее: увечья зажили не у всех, близкие и любимые вернулись не ко всем.

Подумаем вместе: должны ли мы, живущие в западном полушарии, помогать этим несчастным? Если вы ответили на этот вопрос отрицательно, напрягаться и читать дальше вам не стоит. А если положительно, то неминуемо встает вопрос следующий: что даст наша доброта? Ведь даже если протянуть щедрую руку к чековой книжке и выписать солидную сумму, к ребенку не вернется погибшая мама. Ведь даже если на эти деньги повезти сестренок Аню и Аленку Кадалаевых в самый что ни на есть раскрасивый диснеевский парк, они все равно не перестанут наполнять на ночь бутылки водой. Наполнять и ставить у постели в гостеприимном нью-джерсийском доме, где прожит уже не один месяц и уезжать не завтра: лечение – и хирургическое, и физиотерапевтическое, и консультации психотерапевта — необходимо длительное.

Оно необходимо далеко не только этим двоим. Повторю страшную цифру: более пятисот детей получили тяжелые ранения и увечья, им необходимо ездить на консультации к специалистам – во Владикавказ, в Москву, в Израиль и Америку, подвергаться повторным операциям, проходить длительную восстановительную терапию. Часть семей потеряла кормильцев, что при сегодняшней российской нищете – катастрофа. У Аленки с Аней погибла мать. Она, правда, была домохозяйкой, семейный бюджет не определяла. Но жили они, на беду свою, совсем рядом со школой. Больше там жить не могут – значит, нужны деньги на переезд с проклятого места.

А теперь спросим себя, какое дело было Валентине Гиндлер, хозяйке того самого дома, успешному программисту, по горло занятой матери двоих сыновей, до этих девчушек? Нет, некорректно: что значит "какое дело", не воспринять подобное несчастье может разве что камень. Но разве можно излечить все горе земное? Вон его сколько... "Нельзя! – мгновенно соглашается Валя. – Но я с первого дня трагедии думала о Беслане неотступно, все представляла себе эти цветы, улыбки, бантики белые. Я ведь тоже каждый день отправляю в школу двоих... Воображать страшное не хотелось – хотелось действовать. Мы с мужем спросили друг друга почти хором: чем можем помочь? Нашли на Интернете соответствующий сайт – www.moscowhelp.org, отправили деньги..." — "Без сомнений в том, куда эти деньги попадут?" — "Сомнение правомерное: известно, что пожертвования уходят порой, что называется, очень не туда. Но, во-первых, то, что мы прочли о "Москоу Хелп", показалось убедительным: в организации нет чиновников на зарплате, работают только добровольцы. Налоговая отчетность доступна любому желающему: проверяй! Административные расходы из фонда пожертвований не финансируются. Деньги направляются непосредственно в семьи пострадавших. Кроме того, я убеждена, что иногда нужно жертвовать не рассуждая — иначе мы все будем благородно сомневаться и не сделаем ничего. А это уже нечто противоположное добру... Ну, а надеяться после Норд-Оста на то, что звери помилуют людей, не приходилось. И на разум и волю крутого президента Путина мог рассчитывать только наивный. Вот мы и решили действовать сами..."

Отправив собственные деньги в фонд помощи жертвам Беслана, Валя обратилась по внутренней служебной почте к части своих коллег из большой американской компании: присоединяйтесь! Принцип отбора адресатов был прост: отыскивала в списке фамилии, звучащие как "наши". Один из таких "своих" поразил сокрушительным посланием, порекомендовав леди не заниматься "проталкиванием собственных развлекательных мероприятий". Увидеть после этого письмеца на своем столе конвертик с живыми деньгами и человечной запиской было трогательно до абсолютно реальных слез.

Отерев их, Валентина поняла: тоненький ручеек пожертвований может стать спасительной рекой, если провести соответствующую акцию. Певчая душа, автор и исполнитель песен, она решила: пора примерить на себя роль импресарио и организовать бардовский концерт в помощь жертвам бесланской трагедии. Начала обзванивать поющих и пишущих, благо на Восточном берегу таковых немало. Покуда бардовская братия определяла приоритеры и координировала маршруты, устроитель многих концертов житель Нью-Джерси Леонид Фромзель без малейших усилий над собой отменил запланированное катание на лыжах. Это означает: звук на сцене будет звуком.

— Валя, по каким критериям Вы отбирали участников концерта?

— По единственному критерию — вкуса. Меня всегда поражала поэзия Сергея Арно с ее очаровательными двойными смыслами, поражал его мелодизм. У Павла Шкарина — мощная глубина динамичного сложного стиха, Владимиру Крастошевскому и Андрею Карепову свойственно больше поэтической "акварельности". Серьезную музыку на серьезные стихи пишет Виктор Столяров. В концерте принимают участие прекрасные исполнители Александр Годин, Андрей Компаниец, совершенно удивительные гитаристы Герман Кац и Валерий Берман. Немало поклонников есть у Екатерины Нехаевой и Татьяны Задорской — дуэта из Бостона...

— В наличиии поклонников творчества нельзя отказать и автору Валентине Гиндлер. Но у меня вопрос, что называется, коварный: а если, к примеру, со сцены захочет выступить некто, умеющий брать максимум полтора аккорда?

— Порекомендую ему материализовать свою доброту в пожертвовании и к следующему концерту знать больше аккордов...

(Дальше ставится рекламная афишка)

Бэла ГЕРШГОРИН