Алексей Иващенко прибывает в Америку на свои первые сольные гастроли. Новость эта, сама по себе достаточно симпатичная, вызвала у многих поклонников авторской песни ностальгическую грусть: легендарные Иваси давно не существует в своем прежнем виде. А когда-то их развеселые, по-хорошему дурацкие и совершенно очаровательные песни действовали как чудесный тоник — ибо в текстах, написанных двоими, содержалась такое количество солнечной энергии, что массы готовы были вслед за авторами "выйти на улицу всем, сколько есть" — буквально! Выйти и распевать знакомые мелодии, пока горла хватит – даже если не у всех были такие, как у Гоши с Лешей, божественные гитары.

Алексей Иващенко и Георгий Васильев, не закрывая торжественно никаких страниц в истории жанра, перестали с некоторых пор выступать вместе. И теперь, даже урезав название обожаемого дуэта и оставив лишь первую половину, поневоле погрешишь против истины: "Ива" — как-то слишком женственно, да и слиянность с фамилией Георгия Леонардовича все равно остается – а это дело, как уже отмечено, прошлое.

...Московский номер я набирала боязливо, с легким ужасом думая о разнице часовых поясов на большой круглой земле и зная, что звонок застанет Алексея Игоревича сразу после прилета с Дальнего Востока и за ночь до вылета в Лос-Анджелес. Однако зазвучал абонент на удивление бодро и свежо – прямо как в собственном чарльстонном "метрополитене пустом", когда ноль часов для студента – самое то время! Тем не менее, первый вопрос спонтанно приобрел характер географический:

— Вам как специалисту, выпускнику географического факультета МГУ, безусловно, виднее – но не легче ли было бы обогнуть землю с другого краешка и прибыть к нам в Калифорнию сразу из Владивостока? И дешевле.

— Какое там дешевле... Географию я не забыл – но экономика и бизнес-политика сегодня работают против нее: цена при более разумном раскладе выросла бы неимоверно. Несоизмеримо кажущемуся удобству! Ну и причина вторая: побыть дома. Хотя бы полдня. Особенно после тяжелой поездки...

— Тяжелой опять-таки по расстоянию?

— Не только. По неуправляемости и неорганизованности людей, отвечающих за поездку ансамбля "Песни века" по Дальнему Востоку! О-хо-хо...

— Надеюсь, концерты все-таки состоялись? Догадываюсь, что вопреки...

— Именно так, вопреки – но в итоге все получилось просто здорово! На многих выступлениях в зале находились люди, которые пели вместе с нами все песни до единой. От первой строки до последней!

— Подобное явление наблюдалось и у нас в Нью-Йорке во время последних гастролей "Песен века". Все печатные издания умилялись тогда по поводу знания текстов бардовской классики нашими американизированными детьми, в большинстве своем неизбежно забывающими русский язык. А мы, взрослые, ели сцену глазами и убеждались: Ивасей недодано!

— Ой, ну извините, нью-йоркцы, были заняты! Это все не я, это Георгий Леонардович: у него столько дел... Сам я по зрелому размышлению и после солидного перерыва решил опять влиться в "Песни века" и часть времени посвятить этому проекту. Спусковым крючком явилась печаль, трагедия – смерть Виктора Семеновича Берковского. Еще когда он был жив, спрашивал – спокойно так, не нравоучительно: "Надеюсь, вы, несмотря на занятость, в записи моих песен все же поучаствуете?" Поучаствовали оба. И в недавнем концерте "Под музыку Берковского" тоже.

— Однако молва народная довольно резво вас развела. Общественное сознание нарисовало колоритный образ крутого бизнесмена-политика Васильева и чистого юноши Иващенко, оставшегося охранять святое искусство...

— Молва – ерунда полная, чушь! Мой первый сольный диск "Две капли на стакан" действительно вышел именно тогда, когда Георгий был крайне занят. Но мы и не думали ссориться, никакие кардинальные "творческие разногласия" нас не разделяли! Видимся по сей день регулярно, совсем недавно обсуждали последние планы Георгия: он теперь продюсирует анимационный проект, решает вопросы будущих музыкальных постановок...

— Видела я название этого мультипроекта. "Гора самоцветов"... Опять о братской дружбе народов – на этот раз не СССР, а России. Загрустила.

— Я тоже...

— А теперь в США "выходите один вы" на поиски жанра...

— "Поиски жанра" — не совсем точное выражение сути американского концерта. Программа с таким названием существовала около года назад как отклик на выпуск последнего моего диска "Если..." В него не вошли четыре песни в жанре боссановы под общим названием "Утро карнавала", записанные мной с Ириной Богушевской. Сложности правообладания интеллектуальной собственностью, проблемы взаимоотношений с наследниками композитора Антонио Карлоса Жобима сделали запись этих песен невозможной — тогда. Ну, а в концертную программу мы были вольны их включать. Их новизна и характеризовалась как поиски жанра. Ирина Богушевская – известный автор, в минувшую субботу у нее был концерт в Кремле. Она же – соавтор без равных, мотор идеи! Я только исполнитель. Примерно как музыка и народ у Глинки... Музыку и стихи португальца Жобима мы переводили по подстрочникам вместе...

— Переводили – музыку?

— Условно – да. Боссанова – часть бразильского фольклора середины двадцатого века – ритмы сложнейшие, ими надо было проникнуться.

— "Ритмическая неоднозначность самбы и боссановы предполагает способность читать ноты вне их ритмических значений..." — Элизабет Меркс, автор самоучителя джаза... Бразильские ритмы – смерть европейской классики.

— Оставлю комментарии до приезда. По телефону играть не буду, все услышите вживую. Что до стихов Антонио Карлоса Жобима, переведенных на английский, то они показались нам с Ириной неуклюжими и неточными. Пришлось продираться сквозь это – а когда продрались, открылись такая поэтическая красота, такие высоты смысла...

— А вот дозвольте маленький накат: ваше нынешнее низкопоклонство перед Западом не есть ли ересь? Только послушать, что играете: боссанова, блюз, рок-н-ролл... Однако если вспомнить совсем иную вашу же песню, Алексей Игоревич, то вы там называете соотечественников Аленушками и Иванушками да и в любви к России пьющей признаетесь...

— Это не я, не я, это лирический герой! Каждая песня сочиняется по поводу. Боссанова – какая ж это ересь: такие тексты замечательные, они просто поразили художественным качеством. А Иванушку не надо воспринимать буквально, квасной патриот – это тоже не я.

— Ни за что не буду, извините за мелкую провокацию. Возвращаясь к высокому поэтическому смыслу: означает ли он непременную грусть? То есть, я хочу спросить, есть ли, на ваш взгляд, прямая зависимость между грустью и умом, опытом?

— Довольно часто так и бывает: многознание умножает скорбь. И все-таки железной, прямой зависимости между годами и избираемым музыкальным ладом, характером песни нет. Веселая, дурацкая — не обязательно глупая. Сейчас-то я пишу совершенно иначе, чем раньше — но вы нас стареньких вспомните...

— И не думала забывать. И признаюсь откровенно: слушая ваши серьезные песни, вроде "Зелени" или "Я жил", всегда несколько напрягаюсь. Такое впечатление – субъективное, конечно., — что Иваси раз-другой взяли да и случайно выполнили некие соцзаказы на патриотику. А вот развеселые дурачества вроде "Селедки" или "Глафиры" до сих пор таят в себе облагораживающий философский смысл, а сюрреалистический "Дворник Степанов", весь в воробушках, ведет в такие выси!

— Еще раз спасибо за внимание к нашему классическому наследию. Когда у нас с вами будет достаточно времени, вы перечислите больше шедевров и охарактеризуете каждый соответственно. Но, повторяю: то, что я пою сейчас, весьма и весьма отличается от того, что мы с Георгием делали раньше. Я даже подсчитал специально, ради любопытства, и выяснил: процент грустных и серьезных песен на моих концертах – всегда двузначное число, а веселых – однозначное.

— Отчего так?

— Еще раз о-хо-хо...

— Алексей Игоревич, что нам делать вид... Разговариваем с разных сторон земли, один из собеседников в Непутевке больше не живет...

— Вопрос политического свойства!

— Ненавижу их – а куда деваться...

— Хорошо, буду прост и прям, как гвоздь. В нынешней России я чувствую себя неуютно. Хочу видеть хорошее — вижу нехорошее. Жду хорошего и не очень надеюсь. Ведь яблоко, как ни желай мы видеть его падающим вверх, летит только вниз, есть соответствующие законы. Согласно этим законам, если свершится то-то, значит, будет так-то, а не свершится – увы... Не свершилось. Но миллионы свято верят: завтра будет лучше, чем вчера.

— Дай-то бог. Надеюсь, некоторая мрачность социальных перспектив не мешает вам сегодня делать на сцене то, что хочется?

— Нет, сейчас уже ничто ничему не мешает.

— И вы по-прежнему являетесь художественным руководителем "Норд-Оста"?

— Вот это увы... Не являюсь. С прошлого года он лежит на складе, восстановление стоит очень дорого. Несмотря на то, что успех передвижной версии оказался феноменальным, в Тюмени и Нижнем Новгороде были безумные аншлаги, Россия проявляет мало интереса к возобновлению спектакля. В Москве он мог бы себя оправдывать, там билеты стоят достаточно дорого, но средняя цена билета в провинции – четырнадцать долларов, ни один мировой мюзикл не выживет. Нужны спонсоры. Они находились, но случалось, что спектакль выезжал на гастроли – а спонсор отказывался выполнять свои обязательства.

— Стало быть, без "Норд-Оста" и без Георгия Леонардовича вы сегодня...

— "Тот же самый человек" — который поездил по фестивалям, повыступал с разными музыкантами – и решил переключиться на одну гитару. Человек с гитарой самодостаточен, он общается со слушателем легко и непринужденно.

— В вашем варианте, понятно, это не означает три плоских аккорда...

— Три аккорда как базис авторской песни – это вообще легенда, фантазия. Не было никаких трех плоских ни у Окуджавы, ни у Берковского – никогда! Их мелодии всегда были изысканны, гармонии достаточно сложны. А уж Сергей Яковлевич Никитин – это целая гармоническая планета...

— Но Кукин?

— Исключение, подтверждающее общее правило. Позволить себе просуществовать так целую творческую жизнь могут только единицы, мастодонты.

— Расскажите, пожалуйста, что услышит зритель в наших широтах от явного не-мастодонта...

— Старое и новое, хорошо забытое и никогда ранее не исполнявшееся.

— А что вы готовите для ортодоксального слушателя, который уперся рогом и все пытается выяснить, нельзя ли как-то уладить недоразумение и соединить на сцене Гошу с Лешей?

— Во-первых, пусть он, ортодоксальный, сам соединится с Георгием Леонардовичем и спросит, что у того в расписании! Я против совместных выступлений абсолютно не возражаю. Отдельные песни из прошлого – очень немногие, те, которые возможно исполнять в одиночку – в программе остались. Но если меня станут умолять исполнить песни, которые создавалось исключительно для двоих, обе стороны окажутся разочарованными. Буде ли смешно, хулиганское? Да будет, будет...

— Приходите, хулиганы, я вас песней угощу... Как-то вы про это не очень жизнерадостно.

— Я хочу быть честным со зрителем. Если он ждет исключительно хохм, хохота и дурачеств – значит, этот концерт не для него. Самостоятельно я выступаю около года, посему воспринимайте Алексея Иващенко как молодого начинающего автора. Добро пожаловать, дорогие, на открытие меня!

Интервью вела Бэла ГЕРШГОРИН

Москва — Нью-Йорк.