Интервью Анатолия Гуницкого (май 2004 г.)

— Когда ты стала сочинять песни?

— Первые пробы были еще в школе. Я гитару взяла в руки в двенадцать лет и, конечно, сначала пыталась исполнять чужие песни. Я с детства слушала Высоцкого, Новеллу Матвееву – у нас были пластинки виниловые – Визбора, но когда уже более-менее научилась играть на гитаре, и у меня появилась какая-то база, то стала экспериментировать и пробовать писать на чужие стихи. Но первая песня, которую мне не стыдно было спеть, это песня написана, наверное, в девятнадцать лет. Песня на стихи Бродского, "Романс".

— Расскажи о своем музыкальном образовании, и кем тебе приходилось работать в музыкальной сфере?

— Образование у меня музыкальное, правда, высшего нет, я окончила училище искусств, факультеты теории музыки и фортепиано. Просто у меня не было возможности по личным обстоятельствам, и поступить в вуз, в консерваторию. У меня среднее музыкальное образование. А после окончания училища я работала в школе, вела фортепиано для детей, а потом, когда дирекция и администрация школы узнали, что я играю на гитаре и пою, то они еще уговорили меня вести факультатив по авторской песне. И по гитарному аккомпанементу. Потом я работала в лицее при университете в Иркутске и там я занималась всем, что связано с музыкой. Мы ставили спектакли, я придумывала, подбирала, аккомпанировала, я вела вокальный кружок, я вела опять же факультатив по авторской песне и гитарный аккомпанемент, была концертмейстером в хореографическом классе. А один год я сотрудничала с иркутским театром пантомимы Валерия Шевченко, который сейчас работает в Москве. Я написала компьютерную музыку для спектакля.

— А когда у тебя началась театральная работа?

— Театральная работа у меня началась уже здесь, в Питере. Когда я шесть лет назад сюда приехала, познакомилась с Колей, мы с ним поехали в Челябинск по приглашению режиссера Евгения Ланцова писать музыку для спектакля "Снегурочка". Потом здесь, для Театра Юношеского Творчества я писала музыку. Вообще, у меня не такой богатый опыт в этой области, как, например, у Коли Якимова.

— Я знаю, что ты сочиняла музыку к спектаклям и еще и балетная музыка у тебя есть.

— Да, этот балет тоже ставили в Театре Юношеского творчества, хореографический ансамбль "Метаморфозы", это был балет "Геракл". Опять же совместно с Колей, где-то напополам, для разных номеров придумывали музыку. Это было очень интересно! Мы слушали греческую музыку, восточную и потом это все как-то компилировали, перерабатывали в свое.

— Я читал на "азийном" сайте, что Коля Якимов считает – у тебя подборка поэтов, на чьи стихи ты сочиняешь музыку, "очень индивидуальная и нетрадиционная для песенного жанра". Как ты сама можешь прокомментировать это заявление?

— Если не считать Бродского, который тоже не очень поемый поэт...

— Кроме "АЗиИ...

— Кроме "АЗиИ", да. К поэзии Бродского у всех участников "АЗиИ" нетрадиционный подход, мне кажется...

— Ну, то есть у тебя, как и у всех в "АЗиИ" — и у Коли Якимова, и у Деревягина, и у Фроловой – есть интерес к его поэзии. В этом вы все солидарны.

— Это случайно. То есть, может быть, конечно, и не случайно...я познакомилась с "АЗиЕЙ" в полном составе не так уж и давно. Я давно знала и Лену, Сашу Деревягина, кажется, с 1989 года, а позже всех я познакомилась с Таней и с Колей. А Бродский – ну, конечно, он настолько богат словом, настолько общечеловечен, что, наверное, каждый может найти в его поэзии что-то для себя близкое и тревожащее.

— Ты сочиняешь песни на стихи Сосноры.

— Я давно обратила внимание на поэзию Сосноры. Он – экспериментатор, конечно, можно даже сказать, что он занимается языкообразованием, у него свои приемы, свой круг образов. Нетрадиционный. И вот он мне почему-то оказался близким, сразу же, когда я еще лет 16 назад в Иркутске, в книжном магазине открыла его книжку, прочитала одно стихотворение и поняла, что это — мое. Не знаю, может быть потому, что есть желание уйти от традиций каких-то, от штампов – это громко сказано, наверное... ну, хочется искать. А когда слово предполагает поиск, то оно ведет за собой и музыку, и если стихотворение, допустим, Есенина; Есенин сам по себе напевный, певучий, мне кажется можно его по-разному петь, но единственно верный вариант найти трудно, а вот когда берешь сложную поэзию, то подходишь более cкрупулезно, более ответственно и более тщательно ищешь именно тот музыкальный ход, который здесь должен быть. Всё это очень субъективно...

— На стихи каких поэтов ты еще сочиняла песни?

— Выбор всегда случаен. Из последних поэтов близких и интересных мне – это московский поэт Владимир Строчков, Станислав Минаков из Харькова, Александр Величанский...

Ну и Соснора неизбывный.

— Как реагируют поэты, на чьи стихи ты сочиняла музыку, на сами песни?

— Есть реакция от Сосноры, но не непосредственно от него, поскольку он практически не слышит, ему трудно воспринимать музыку, но от людей близких ему, от его жены и друзей есть очень хорошие отзывы. Что мне странно. Есть даже такой отзыв: "Непонятно, где начинается стихотворение и где начинается музыка, в какой-то момент одно в другое перетекает и получается очень органично". Мне это было, конечно, очень приятно. Есть отзыв опять же не непосредственно от Строчкова, а от его близкого друга, московского поэта и автора песен Александра Левина. Он недавно услышал мои песни, попросил их переписать, чтобы отвезти Строчкову и сказал об одной из песен, что "это — правильный вариант". К сожалению, от самого Строчкова, я реакции пока не дождалась.

— Поговорим про твою дискографию. У тебя ведь выходили достаточно альбомы еще на кассетах, расскажи о них.

— Да, когда-то Валерий Мустафин приглашал нас с Сергеем Корычевым, с моим первым мужем, в Казань, записывать альбомы на студии "Сибирский тракт". Но мне кажется, что они не были цельными, потому что Сергей — автор совершенно самобытный, мы никак с ним не пересекались в плане музыкального языка, я немножко ему помогала исполнять его песни и пела свои, он — помогал мне. На кассетах вышло четыре альбома совместных, там есть песни на разные стихи — на стихи Сосноры, Тарковского, Бродского, Сельвинского. С 1991-го по 1996-ой четыре альбомы были записаны, и у меня сейчас их не осталось, только одна кассета осталась.

— А потом у тебя в творчестве пошел другой этап.

— Потом, да. Когда я уехала из Иркутска, то... Я чувствую, что начался совершенно другой этап. Да, я просто это чувствую. Конечно, сказалось влияние той музыки, которую я стала слушать, а я стала слушать другую музыку и более близкое знакомство с "АЗиЕЙ", с творчеством "АЗиИ" — это повлияло и на выбор стихов, и на музыкальный язык.

— Расскажи о своем восприятии музыки других жанров, не только авторской песни. Что тебе интересно, что тебе нравится, что ты вообще слушаешь в свободное время? Каких музыкантов? Часто ли посещаешь концерты различных артистов?

— Мне легче сказать, что я не слушаю. Я не слушаю попсу. А классическая, академическая музыка, джаз, новый джаз, рок-музыка – мне это все интересно. Этническая музыка мне очень близка, очень. Причем независимо от того, какого это народа музыка. Восточная музыка, русская. Ну, вот, может быть, обработки народной музыки я не люблю слушать и обработки классики. Аутентичная музыка — она мне очень интересна.

— Есть ли у тебя планы записи новых альбомов?

— Да, я собираюсь записать альбом на стихи современных поэтов, это будет еще одна серия в проекте "АЗиИ-плюс", серия "Современные поэты". В общем-то, этот альбом уже был записан, но случилась беда — при перезаписи из компьютера на диск все стерлось и мне придется заново записывать. Может быть, это и к лучшему, потому что какие-то вещи я исполню по-другому, какие-то может быть еще добавятся. Все к лучшему. Я собираюсь этим летом приступить к работе над этим альбомом.

— А есть ли планы концертные?

— По концертам пока непонятно. Мне очень интересно помогать "АЗиИ". Чем можно. Вот сейчас были концерты в Москве: по Бродскому и "Корни и Кроны". Я в них немножко участвовала, это очень интересно....Вот совместное бытие на сцене или репетиции совместные очень обогащают и заряжают, хочется что-то делать дальше, читать, что-то искать, слушать новую музыку.

— Чем на твой взгляд, отличается "АЗиЯ", ее песенный материал от того, что делают представители традиционной авторской песни. Какие отличия именно в музыкальном плане?

— Отличие в музыкальном плане – оно налицо, но определить его словами трудно. Мы все мучаемся над поиском вот этого единственного слова главного и не можем его найти. Может быть, можно сказать так, что у "азиатов", и у тех, кто к ним близок, более трепетный подход к слову. Все-таки главное – это поэзия, а музыка уже идет за словом. Тем не менее, нельзя сказать, что музыка – она прикладная и менее важная...

— Ведь это скорее в традиционной авторской песне музыка прикладная, а у "АЗиИ" совсем не так.

— Да, у "АЗиИ" очень богатый музыкальный язык, но это не "искусство ради искусства", а именно: музыка подчинена слову. И она стремится наиболее точно и объемно выразить это слово. Отсюда может быть как раз и эта музыкальность, гибкость, богатство музыкального языка.

— А так ли нужно это теоретическое определение специфики жанра "АЗиИ", про которое ты сейчас сказала и про которое в среде "азиятской" идут иногда разговоры? Нужно ли это определение, эта формула? Насколько это нужно и чем эта формула, если она будет найдена, поможет?

— Для нас, для себя, для "азиятов" это, наверное, не нужно. Но это бывает нужно, когда... Не все ведь знают "АЗиЮ", далеко не все, хотя со временем всё больше узнают. Поэтому когда, допустим, кто-то из "азиятов" дает концерт, то люди часто спрашивают – "Как вас определить? Что написать в афише? Что это? Что вы поете?" Современная камерная песня – это красивое словосочетание, но оно мало что объясняет, и даже, может быть, несколько отталкивает, на мой взгляд. Поэтому вот как определить, как, грубо говоря, привлечь публику, чем ее заманить, чтобы люди понимали, куда они идут? Идти им на это концерт или не идти? Вот для этого нужно это слово.

— Но ведь для заманивания публики слово нужно едва ли не в последнюю очередь. Все-таки гораздо важнее сам материал, чтобы про "АЗиЮ" знали, а это ведь не только благодаря концертам происходит.

— Все-таки больше благодаря концертам. Потому что и диски, и кассеты покупают в основном на концертах. Конечно, есть круг людей – и в разных городах, и даже в других странах, которые знают "АЗиЮ", и они уже доверяют, они покупают что-то новое, то, что выходит в "азиятских" проектах, но все равно, большей частью продукция продается на концертах.

— А что ты думаешь про взаимодействие с другими музыкантами, не "азиатскими"? С Эвелиной Петровой, например? Про результаты этого взаимодействия? И про аранжировки, которые возникают, когда присоединяются другие исполнители?

— Это интересно очень. Я вообще не люблю слово жанр, но пока не могу найти другого... все-таки скажу: раздвигаются рамки жанра. Эвелина Петрова – очень талантливая аккордеонистка, я считаю, лучшая аккордеонистка мира, не только России. Из тех, кого я слышала. И она талантливый композитор. И она в аранжировках помогала своим участием и на концерте, и на альбоме "Песни Дома Мурузи" — это просто другая плоскость. Она привнесла туда что-то совершенно новое и что-то свое, и вот если появляется возможность сотрудничать с музыкантами такого полета, то это и всех участников действа стимулирует к дальнейшему поиску, к развитию.

— Ну а кроме Лины Петровой ты можешь кого-нибудь еще назвать музыкантов другого творческого среза?

— Еще есть хороший музыкант другого среза – Лена Белкина, флейтистка. Она играет в рок-группе, причем это ее основное увлечение, но она помогает и нам — Тане Алешиной, Коле и я тоже уже подумываю как-то ее привлечь к своей работе. Пробовали делать концерт вместе с Вячеславом Гайваронским, это была программа "Текст, музыка, метаморфозы". Но это получилось немножко таким лоскутным концертом, мы просто все выступали по очереди... Так что пока — Эвелина Петрова и Лена Белкина. Нужно больше искать, надо больше ходить на концерты, знакомиться с другими музыкантами, как-то пересекаться.

— Что нужно, по-твоему, для того, чтобы "АЗиЯ" стала еще более популярной? Чтобы упрочилось, укрепилось ее сегодняшнее положение – в принципе, не такое уж и плохое на сегодняшний день.

— Я в этом совершенно не разбираюсь, но, наверное, надо больше выступать. Появилась хорошая идея – создать свой клуб. Клуб "АЗиИ", который будет собираться регулярно и привлекать других людей, людей совершенно разных творческих направлений – литераторов, поэтов, музыкантов – может быть и джазовых, и рок-музыкантов, и надо, чтобы это происходило систематически, чтобы это было интересно, и тогда, я думаю, и народ будет приходить.

— Как ты думаешь, для дальнейшего развития "АЗиИ" не помешало бы определенное омоложение слушательской аудитории?

— Конечно, нет. Я думаю, что это возможно и даже очень реально. Перед Новым Годом, например, мы с Колей выступали в школе, делали концерт и там сидели дети, наверное, от 9 до 18 лет. Мы не пели им детских песен, у нас их мало. Мы пели им свои, обычные песни — на стихи Гумилева, Сосноры, и дети сидели раскрыв глаза и уши, они были очень благодарными слушателями, и приглашали еще. Дети наши песни воспринимают очень хорошо. Потом...вот сейчас был фестиваль "Петербургский аккорд" и в конкурсном концерте выступали девочки из Челябинска, дуэт. Им, наверное, лет восемнадцать— двадцать. В их репертуаре есть песни Елены Фроловой, Николая Якимова, Александра Мирзаяна, мои...

— Ты уже несколько лет живешь в Санкт-Петербурге. В какой степени и как сказывается атмосфера города на твоей творческой работе?

— Атмосфера города располагает к...лени. Хочется ходить, гулять, смотреть в окно на крыши домов, работать хочется все меньше (смеется). Ну а если серьезно – то, конечно, атмосфера города сказывается. Судить об этом труднее мне, чем постороннему слушателю, может быть. Ну, я чувствую, что...Город – это ведь что такое? Это знакомство с людьми, а не только дома, архитектура, Нева, это люди, это, собственно, жизнь в этом городе, это концерты... Я не могу сказать, что моя музыка стала более глубокой или новаторской, но я чувствую, конечно, влияние этого города.

— Что ты думаешь о дальнейших перспективах развития культуры в целом, причем не только песенной, в нашей стране. С учетом того, что происходит в нашем государстве в последнее время?

— Мне кажется, тут пятьдесят на пятьдесят. С одной стороны, я вижу то, что показывают по телевидению и слышу, что звучит по радио – это очень грустно. С другой стороны – есть альтернатива. Раньше, в советские времена, невозможно было попасть на концерт Макферрина или Макартни, и просто люди меньше слышали, хотя, конечно, выходили виниловые пластинки, но их было мало, они были доступны ограниченному количеству людей. Сейчас все доступно, поэтому я думаю, все зависит от генотипа.

Если есть потенциал творческий у человека, то он попадет на нужные книги, услышит нужную музыку и может сам что-то настоящее и талантливое творить. А страна может пойти и в эту сторону, и в противоположную, посмотрим, хочется верить...

Интервью провел Анатолий Гуницкий, май 2004.