Глава 1. Острова в океане.

Собираясь в середине сентября (12-14) на небольшой слёт любителей авторской песни (старожилы правда называют это событие не слётом, а открытием сезона) в канадскую провинцию Британская Колумбия, я уже знал, что проходит он в необычном месте. Начнём с того, что это не кэмпинг, а частная турбаза, использующаяся летом, как "пионерский лагерь" для школьников, различных возрастов. Расположена эта турбаза в Северном Ванкувере на Восточной оконечности фьорда, который в народе зовётся "Indian Arm". Доехать туда можно только на каком-либо плавсредстве с пристани одного из районов города – "Deep Cove". Промеж себя ребята из Ванкуверского КСП называют место, где находится турбаза, островом в океане, хотя на самом деле это материк. Просто гора Seymour, достаточно высокая и сильно залесённая, без каких-либо, видных с пристани, признаков туристских троп, не позволяет путникам добраться до "Camp Jubilee" пешком. Вот и приходится им идти к цели, как в библии сказано – "по воде, аки по суху". На русский язык название турбазы переводится как "Юбилейная", что само по себе достаточно символично, так как получается будто бы КСП-шники каждый год перед началом осенне-зимнего концертного сезона справляют здесь свой очередной юбилей.

В назначенный час, собравшиеся на пристани любители авторской песни из Ванкувера, Эдмонтона, Саскатуна, Сиэттла, Пало-Альто и Сан-Диего (всего 101 человек) погрузились на катера, предусмотрительно присланные за ними хозяевами турбазы, и поплыли к месту дислокации, медленно огибая левый берег "Indian Arm" в скалу которого очень живописно вписаны домики рыбаков и виллы богатых канадцев. Путешествие наше получилось очень красочным, хотя и длилось недолго (каких-нибудь пятнадцать минут, не более). За это время мы сумели насладиться не только архитектурными и горными видами или океаническими пейзажами, но и пообщаться с морскими львами, чайками, дельфинами и прочими обитателями "Индейского рукава".

Встречавшая нас на турбазе, (добровольно взвалившая на себя обязанности коменданта) Регина Городецкая заботливо и быстро разместила всех по домикам и гостиничным номерам. Всё, что оставалось нам теперь – это спокойно ждать, когда же стемнеет и можно будет начать песенную программу слёта, или, как уже было сказано, открытия сезона для любителей авторской песни Ванкувера.

Глава 2. "И снег и ветер и звёзд ночной полёт..."

А. После дождичка в четверг...

Прежде чем перейти к непосредственному описанию событий на самом слёте, постараюсь рассказать Вам о своём общении с человеком, по разным причинам не приехавшим на этот раз на турбазу. Зовут его Борис Рысев. Этот московский бард, теперь уже старшего поколения, с 1996 года живущий в Ванкувере, продолжает, правда не очень активно, иногда напоминать о себе. Напоминания эти, чаще всего, происходят тогда, когда в городе появляются известные всем менестрели или исполнители "авторской" песни из России (такие, например, как Александр Андреевич Дулов, Юлий Черсанович Ким или Сергей Яковлевич Никитин). На своих концертах они не забывают сообщить собравшейся аудитории какой "знаменитый" в узких кругах и интересный автор живёт среди них.

Обычно после тёплых слов "заезжих музыкантов" к Рысеву начинают проявлять повышенное внимание заинтригованные новоиспечённые канадцы, русского, украинского, еврейского и т.д. происхождения. На волне такой мимолётной заинтересованности Борис Павлович поёт 2-3 коротких (не больше часа) концерта и снова надолго затихает, пропадая из поля зрения любителей авторской песни Британской Колумбии и членов КСП города Ванкувер. Никакими доступными пропагандистскими средствами раскачать Бориса Рысева и вернуть его в лоно авторской песни пока не удаётся. Зная, в каких отношениях я нахожусь с этим бардом, ребята из местного КСП попросили меня попытаться сделать невозможное и уговорить Бориса поехать с нами на турбазу. Скажу сразу, моя очередная попытка (а приглашаю я Рысева на слёты с осени 1998 года) успехом, как и все предыдущие, не увенчалась. Зато пообщался я с ним, у него дома, на любимую мной тему о жанре авторской песни и его, Рысева, месте в этом жанре – вволю.

Рассказывал мне Борис Павлович в основном о знаменитом в середине 60-х годов ХХ века трио МИФИ в котором он пел. Все участники того трио – Сергей Чесноков, Владимир Величанский и сам Борис Рысев, были, да и остаются по сей день, незаурядными личностями в КСП. События, о которых шёл разговор, происходили на заре КСП-шного движения, когда я ещё не был активным участником этого вольнодумного братсва. Естественно, мне было очень интересно узнать о некоторых деталях, что называется из первых рук.

Так, например, о том, что в 1966 году трио МИФИ пело в сборных филаморнических концертах вместе с Людмилой Зыкиной, Вадимом Мулерманом и Еленой Лядовой в Саду Эрмитаж и на других концертных площадках Москвы, я не знал. Кстати этот факт, говорит о том, что они были фактически первыми (ещё до Александра Лобановского и Юрия Кукина) исполнителями-любителями в жанре авторской песни, которым было предложено петь на профессиональной сцене за деньги. О том, как ребята ездили в гостиницу "Украина" к Питу Сигеру во время его гастрольной поездки по Советскому Союзу в том же 1966 году, как они разбудили американского фолксингера своим пением под его номером, как он вышел и стал разговаривать с ними, а потом попросил спеть какую-нибудь старинную русскую песню и трио с удовольствием исполнило песню некрасовских казаков "Во городе огонь горит..." Рысев тоже рассказывал очень живо и эмоционально, так как рассказывают о самых ярких моментах своей жизни.

Летом 1966 года трио приехало в Севастополь. Заявившись от ЦК Комсомола в Севастопольскую филармонию, они сделали попытку петь профессионально, но последствий это не имело. В результате компания пришла пешком в один из пионерских лагерей на Форосе и, за кормёжку и постой с палаткой на берегу Чёрного моря, начала петь для пионервожатых и пионеров. После первых двух концертов директор пионерлагеря, уникальная в своём роде женшина – бывший командир подводной лодки, предложила ребятам остаться в качестве воспитателей на всё лето за деньги. Студенты вежливо отказались и, собрав свой скарб, двинулись через правительственные дачи Фороса в Гурзуф, где в то время располагался международный молодёжный лагерь "Спутник". В лагере отдыхали дружной семьёй ирландцы, французы, славяне из братских ещё тогда (до 1968 года) стран социалистического содружества, и советские "студентки, активистки, комсомолки". По дороге в Гурзуф, МИФИсты пели на турбазах московских ВУЗов в большом количестве разбросанных по Южному Берегу Крыма (ЮБК). С каждой турбазы или пионерского лагеря они предусмотрительно захватывали рекомендательное письмо, где отмечались успехи коллектива. Теперь это называется сделать себе хорошее резюме. Таким образом, придя в "Спутник" трио уже имело за плечами богатый концертный опыт и солидные рекомендации. Так что, когда в лагере решили провести международный мини-фестиваль песен народов мира, вопрос о том, кто будет представлять на этом празднике Советский Союз, не стоял. Трио МИФИ с песнями из репертуара Пита Сигера и казацкой "Как во городе огонь горит..." стало лауреатами этого фестиваля. Приз за первое место был естественным завершением летней кампании. Всё остальное путешествие смешалось в один сплошной концерт с новыми друзьями из МАИ, МЭИ и других институтов, турбазы и дома отдыха которых стояли на пути. Закончилось турне на заводе шампанских вин в Новом Свете. Сначала был концерт в помещении клуба, где, после его окончания, было назначено прощание с телом работника этого предприятия, умершего от чрезмерного употребления технического спирта. Гроб с телом временно задвинули за кулисы до окончания концерта, так что у всех участников ансамбля остались об этом очень яркие воспоминания. А потом была экскурсия по знаменитому заводу с дегустацией различных сортов шампанского из не менее знаменитых подвалов Нового Света.

В 1967 году Борис Рысев был участником знаменитой теоретической конференции о проблемах жанра авторской песни и КСП-шного движения, проходившей под Петушками в одном из домов отдыха на территории военного Костерёвского лесничества Владимирской области. На одном из заседаний под открытым небом, он позволил себе высказаться о музыке в песнях Александра Аркадьевича Галича, также принимавшего участие в этом историческом форуме, в том смысле, что её нет вообще. Галич, человек тактичный и с большим чувством юмора, ответил на эту ремарку чудесным анекдотом о балете, в котором поют. На следующий год Рысев и Галич снова встретились на Новосибирском фестивале авторской песне в академгородке. После одного из ночных концертов этого фестиваля, проходившего в кинотеатре, Галич подошёл к Рысеву и сказал: "Вы сегодня единственный, кто пел". После этого в буфете Алексанр Аркадьевич запивал водку кефиром, а находившийся поблизости Володя Бережков, похлопывал его по плечу и говорил: "Саша, ну что Вы, Саша".

Общение с Борисом Рысевым было бы неполным, если бы я не поинтересовался его увлечением – коллекционированием, переводами на русский язык и исполнением песен американских бардов и менестрелей, а также французских шансонье. Эта тема в наших разговорах с Борисом Павловичем, была затронута за вечер, "после дождичка в четверг", и на следующий день в "сухую пятницу" не раз, причём я успел не только переписать себе на кассеты его любимых авторов — Жоржа Брассенса, Фила Окса, Вуди Гатри а также песни великолепного исполнительского трио Питер, Пол и Мэри (к сожалению на Тома Пакстона, Боба Дилана и других времени и плёнки не хватило), но и послушать в исполнении Рысева несколько песен Фила Окса, Тома Пакстона и Жоржа Брассенса в его собственных переводах. Ну и в довершении всего Борис спел свою старую, с моей точки зрения лучшую, песню "Балаган" на стихи Александра Блока.

Этот душевный пир общения с необыкновенно интересным человеком закончился также внезапно, как и начался. В 14:45 минут за мной заехал председатель Ванкуверского КСП Женя Городецкий и мы поехали сначала к нему домой, а потом на пристань, чтобы продолжить столь хорошо начатый день на турбазе "Юбилейная".

Б. И в сухую пятницу.

На самом деле поверить в то, что предстоящий weekend обойдётся без дождя, в сухую пятницу было трудно. Так как ночью действительно было мокро, а пятничное небо скорее выглядело хмурым и серым, чем голубым. По дороге на пристань всех обитателей Жениной машины волновало только одно, разрешат ли вечером, жечь костры на турбазе. Дело в том, что за всё лето в районе Ванкувера было только три дождливых дня, создалась пожароопасная обстановка и лесники наложили запрет на разжигание костров по всей окружающей территории. Лёгкий осенний дождичек, смочивший землю в четверг, принёс нам некоторую надежду на снятие "огненного" запрета, но окончательное решение о том разрешат или не разрешат нам жечь вечером костёр пришлось ждать до самой темноты.

Дожидаясь решения о кострах, участники слёта времени даром не теряли. В большой столовой центрального корпуса, а также на верандах отдельных уютных домиков началось традиционное для всех пикников пиршество. Заботу о гостях из других канадских провинций и американских штатов взяли на себя две семьи: Регина и Женя Городецкие а также Елена и Игорь Чен. В большом количестве приготовленные блюда национальной корейской кухни: морковь, морская капуста, папоротник, горький перец, наряду с русскими пирожками с капустой, картошкой, зелёным луком и яйцами, а также сладкими – с вареньем и творогом, как нельзя лучше уживались на столе с традиционной еврейской курицей или "Манишевичем". Кстати пили на слёте совсем мало, если не сказать больше – не пили совсем. Разве что пиво позволяли себе в неограниченном количестве некоторые представители сильного пола.

В девять часов вечера в пятницу, 12 сентября, хозяева "Юбилейной" сообщили нам, что сегодня костры жечь на турбазе будет нельзя и соорудили из фонариков и разноцветной бумаги ложный костёр, чем-то напоминающий газовый камин. Сами понимаете, что желание петь и слушать оказалось сильнее желания просто посидеть у огня и согреться, тем более что холодно совсем не было. Для распевки каждому пришедшему на "ложный костёр" гитаристу было предложено спеть что-нибудь хоровое. Игорь Рабин, в качестве зачинщика, спел песню Михаила Володина "В Макао какао стаканами пьют...", с которой автор в 1975 году на XVII Московском слёте КСП сразу стал известен. Теперь Миша уже давно сам не поёт этой песни, а народ, как вы догадываетесь, помнит и свято чтит своих героев, не давая умереть шедевру. Собственно с исполнения этой песни и начался на слёте двухдневный экскурс в историю жанра. Такое количество старых, редко исполняющихся песен, как на этом "открытии сезона" я давно уже не слышал. А узнать автора знаменитой, и всеми любимой, песни "Счастья нет, нет, нет..." — Бориса Браславского из Магнитогорска лично мне было приятно вдвойне, так как услышал я это имя из уст Леонида Духовного, близко знавшего этого неординарного человека. Вообще узнавание имён авторов старых песен, полезное для нынешней молодёжи, которым в наследство от родителей достались только безымянные "народные" опусы бардов 50-х – 60-х годов ХХ века, происходило в эти дни постоянно. Это напоминало детскую игру в "слова" или в "города", когда после исполнения какой-либо редкой песни, я или Лёня Духовный, а иногда Игорь Чен и Павел Сорокин напоминали слушателям имена истиных "героев" дошедшего до нас творения.

Приятная традиция хорового пения, бережно хранящаяся в недрах Ванкуверского КСП, благодаря таким разносторонним исполнителям, как Игорь Чен, Евгений Городецкий, Борис Шнейдерман, мягкий ненавязчивый гитарный аккомпанемент профессиональной классической гитаристки Галины Житлиной, привитая собственным детям любовь к песням, которые нравятся их родителям, всё это создаёт неповторимую атмосферу единения, когда действительно у костра собирается весь наличный состав слёта и этот состав таки да поёт и внимательно слушает, не перебивая, каждого, кто берётся за гитару.

Сидеть на улице с подсветкой до рассвета в этот раз не пришлось. Где-то около двух часов ночи замёрзший, или сделавший вид, что он замёрз, Леонид Духовный совратил всех перейти условно говоря "от костра к микрофону". Условно, потому что от костра мы все перешли в помещение с очень хорошей аккустикой, но, естественно, без микрофонов. Акустические возможности помещения, а также более тесный, из-за ограниченности пространства, круг слушателей и поющего состава, позволил услышать некоторых бардов и исполнителей с необычной стороны. Так, например, неброская с виду Аня Тикина, за каких-то три часа превратилась в этой избушке из бедной "золушки" в настоящую "принцессу" и стала одним из центров песенной компании на всё оставшееся время слёта.

Глава 3. Принцесса из Йошкар-Олы.

"Всё про Золушек и принцев

Сочиняются слова.

Про мечту, девичий принцип

И другие кружева.

Про банкеты и паркеты,

Клавесины на балах.

Про манжеты и горжеты...

Манька, как твои дела?"

Песня М. Л. Анчарова "Манюня" пришла мне на ум не случайно. Эту девушку мы подобрали в пятницу около четырёх часов дня в одной из центральных ветлечебниц Ванкувера, где Женя Городецкий работает ветеринаром. Она безропотно ждала нас там, где ей сказал Женя, отдыхая от напряжённого трудового дня, как оказалось потом, в лесу. Представилась она уже в машине, по дороге на пристань, сказав, что зовут её Аня Тикина, и что она приехала в Канаду из Йошкар-Олы, где сочиняла песни, участвовала в различных слётах КСП, включая "Грушинку" и занимается охраной окружающей среды, в частности сертификацией леса. Встретить коллегу, а я 20 лет в Союзе занимался охраной окружающей среды в планировке городов и районов Московской области, да ещё и барда современной формации (как человек молодой Аня, конечно же, должна была знать, что поёт нынче молодёжь на слётах и фестивалях авторской песни в России) было безумно интересно. Поэтому всю дорогу до пристани мы без умолку общались на разные профессиональные и песенные темы.

Когда в пятницу вечером всё население "Юбилейной" собралось вокруг "ложного костра" и начало по кругу петь свои и чужие песни, я с нетерпением ожидал, когда гитару в руки возьмёт Аня. Мне казалось, что она будет петь у костра только свои песни, стараясь понравиться новым для неё людям как из Ванкувера, так и из других канадских и американских городов. Как же я ошибался. Внимательно следя за всем, что происходило на костре до неё, она каждый раз старалась продолжить "разговор на заданную тему" исполнением песен никому не известных молодых авторов из российской глубинки или ребят из творческого объединения "32 августа". Когда же её просили спеть что-нибудь своё, она скромно заявляла, что её грустная лирика в настоящий момент неуместна.

Во всей своей красе раскрылась она только в акустической избушке "на курьих ножках". В пятницу те из нас, кто ушёл спать под утро, сполна насладились песнями Ани Тикиной о гордых рыцарях, прекрасных принцах и ожидающих их принцессах. Немного грустные, как и положено в традиции русской авторской (да и не только авторской) песни, аллегоричные баллады на сказочные темы, невольно заставляли проводить параллель между автором и её персонажами. Поэтому и стали мы называть Аню между собой "принцессой из Йошкар-Олы". "Дочка короля", как я уже сказал, не зазнавалась, хотя и проявила себя всезнайкой в жанре авторской песни. Она с удовольствием подпевала старшему поколению классический репертуар, а с более молодыми людьми успешно выдержала конкурс на глубокое знание песен Михаила Щербакова, которые на пару с другим интересным автором и исполнителем из Саскатуна Евгением Панасюком в большом количестве пела в ночь с субботы на воскресенье в той же избушке.

Глава 4. Провинция Саскичевань.

Где только не живут сегодня "наши люди". Разметало по миру КСП-шников разных поколений, бывших россиян, белорусов, украинцев, казахов, армян, грузин и так далее. Вот и в канадских прериях в городе Саскатуне живут и учатся (а кое-кто уже и работает) два молодых человека – Денис Коварский и Евгений Панасюк. Они, да ещё родители Регины Городецкой, живущие в Эдмонтоне, были единственными представителями всей остальной (не западной Канады) на "открытии сезона". Денис (и это действительно так) считает себя благодарным слушателем "на этом празднике песни". Наслаждаясь общением со старыми знакомыми (в первую очередь с семьёй Городецких) и обретением новых друзей, он тем не менее готов был в любую минуту помочь в организации любого мероприятия. Так, например, без его доброй воли и желания придти на помощь я бы остался без аудиозаписи программы по творчеству Михаила Леонидовича Анчарова "В своём стиле". Женя же Панасюк проявил себя как очень инициативный и творческий человек в течение всех трёх дней слёта.

Поначалу стесняясь и привыкая к необычной для себя атмосфере, он больше слушал, что и как поют другие. Когда же все собрались в "акустической избушке" и Женя Городецкий ненавязчиво передал ему гитару и попросил спеть что-нибудь, он сначала показал свою эрудицию, исполнив песню Михаила Щербакова "Аллилуйя", а потом прочёл собственные стихи. За вторым кругом он, уже не стесняясь, спел две своих песни и снова стал на время внимательным слушателем. В субботу, во время дневного общения в свободном полёте он спел мне несколько своих песен, сказав при этом, что стихов у него много, но мелодии на них написать удаётся не всегда. Весь вечер просидев у субботнего костра, принимая в нём участие в основном как исполнитель, он несколько раз, по просьбе кого-то из ребят, читал свои стихи и повторил для большей аудитории несколько, как он считает, самых своих удачных песен. В какой-то момент, когда гитара находилась в руках у достаточно просто играющего на ней Павла Сорокина, который к тому же не обладает и "оперным баритоном", Женя произнёс фразу слёта, назвав то, как поёт Паша "упрощённым вариантом". Эта фраза понравилась всем настолько, что я вынес её в название этого рассказа.

Звёздный час наступил для него, как и для Ани Тикиной, в "избушке на курьих ножках". Когда в час ночи, снова, как и в пятницу, пошёл дождь и народ удобно устроился в "акустической избе" петь и слушать, поющая братия разделилась, условно говоря, на два не особенно враждующих между собой лагеря: а) любителей джаза в авторской песне, которые с удовольствием пели песни Александра Розенбаума, Андрея Козловского, Александра Иванова, Сергея Коношенко, Николая Якимова, etc. и б) поклонников творчества Михаила Щербакова. Женя совершенно естественным образом оказался во второй группе. Часа полтора никто из желавших спеть песню кого-нибудь кроме перечисленных выше авторов, не мог проникнуть внутрь этого сейшена. А Женя вместе с Аней Тикиной от имени молодого поколения отважно сражались за право петь наравне с такими признанными авторами и исполнителями, как Леонид Позен, Анна Стовалл или Игорь Чен.

Когда же, перед рассветом, все собрались расходиться у Панасюка начался творческий зуд. Вместе со мной, Анной Стовалл и Сергеем Зражевским он самозабвенно предался сочинению частушек на злобу дня. Когда творческий процесс по сочинению бардовского фольклора подошёл к концу, Женя поспал часика два и вместе со мной достойно представил частушки народу, при этом Аня Стовалл и Сергей Зражевский оказались способны только на великолепное инструментальное оформление этого произведения.

Глава 5. "И гитары особой настройки..." или от 6 до 12.

На чём только не играют нынче барды. Если раньше, например, Сергей Стёркин со своим аккордеоном смотрелся белой вороной на фоне цыганистых семиструнщиков, а Вадим Егоров специально научился играть на шестиструнной гитаре, чтобы не таскать за собой в лес рояль, то теперь клавишные в лесу стали нормой, а всякие там "черешневые кларнеты" и домры, не говоря уж о трещотках или там-тамах никого не удивляют. Зато русская семиструнная гитара стала уходящей натурой. Встретить здесь, в Америке, человека играющего на семиструнной гитаре также трудно, как увидеть, например, снежного человека.

На "открытии сезона" экзотические музыкальные инструменты были представлены духовыми клавишами и гармошкой, которые привёз с собой большой любитель всяких музыкальных эффектов автор из Сиэтла Сергей Зражевский. Он же захватил из дома гавайскую гитару, необычный четырёхструнный инструмент, на котором играют как на русской балалайке или мандолине. Кто-то привёз с собой губную гармошку. На всех этих инструментах с наслаждением подыгрывал каждому Леонид Позен. Особенным успехом у слушателей и исполнителей пользовались духовые клавиши. Но что особенно приятно было увидеть и услышать, так это игру на шести, семи, и двенадцатиструнных гитарах. Семиструнку привёз с собой Леонид Духовный, а на двенадцатиструнной гитаре играл исполнитель из Ванкувера, недавно переехавший в этот город из Монреаля, Юрий Балчугов. Разнообразие инструментов, великолепная игра на них почти всеми участниками костров и джем-сейшенов в "акустической избе" придало слёту специфическую окраску музыкального фестиваля без использования сцены, а не просто однотонных песен под монотонный же аккомпанимент у костра или за столом.

И в пятницу и в субботу вечером смена музыкальных ритмов и песенных тем у костра происходила довольно часто и соответствовала характеру каждого автора или исполнителя. Так Леонид Духовный и я старались петь классику авторской песни, Павел Сорокин и Игорь Чен неожиданно для многих, а иногда и для самих себя, вспоминали редко исполняющиеся песни забытых сейчас авторов. Аня Тикина, кроме своих, пела песни неизвестных молодых российских бардов, Игорь Рабин вспоминал Киев, песни своих друзей и собственные песни того периода, Женя Городецкий – Москву Кочеткова, Анпилова и Лореса, Аня Стовалл и Лёня Позен музицировали джазовые и блюзовые импровизации, а Юра Балчугов пел песни Александра Розенбаума, Андрея Козловского или Сергея Коношенко с теми же джазовыми интонациями. Сергей Зражевский возвращал слушателей в мир прекрасной поэзии Иосифа Бродского или пел песни на стихи своих земляков из Благовещенска. Редко бравший в эти дни в руки гитару Борис Шнейдерман, так же как и Женя Панасюк, с успехом пел Михаила Щербакова.

Хотя авторов на открытии сеона было достаточно, петь свои песни у костра они не торопились. Каждый из них сначала старался спеть что-нибудь чужое и только за вторым или третьим кругом проявлял себя как бард. Поэтому фраза: — "А сейчас будет исполнена авторская песня", которую сказал Сергей Зражевский в пятницу, перед тем как спеть свою новую песню на стихи Александра Кушнера, стала крылатой. Её, так же как и выражение "упрощённый вариант", часто и с удовольствием повторяли многие в течении этих двух незабываемых дней и ночей на турбазе "Юбилейная".

Глава 6. Раритеты.

Отличительной особенностью канадского слёта в провинции Британская Колумбия в этом 2003 году несомненно можно считать исполнение в течении сорока двух часов чистого времени невероятно большого количества старых песен начала 50-х – начала 70-х годов прошлого столетия. Инициировал это действо ещё в пятницу Павел Сорокин, филолог по образованию, московский КСП-шник со стажем, почитатель добрых традиций хорового пения ещё со времён обучения в МГУ.

Когда в мае 1999 года он с группой своих друзей проделал 26-часовой путь на машине из Ванкувера до кэмпинга ОСО-ЛОБО, где проводился очередной Южно-калифорнийский слёт любителей авторской песни, то я, узнав что он приехал из Канады, предложил ему принять участие в концерте. На это Паша скромно заметил, что петь он любит, но только у костра, а для сцены у него нет ни голоса ни других артистических данных, да и на гитаре он играет так себе, только для друзей. Недостатка в исполнителях, которые рвались тогда на сцену, я не испытывал, поэтому особо к Паше не приставал. Удивил он меня тогда только в субботу днём, около книжного киоска, где я, впервые на слётах в США, устроил распродажу книжек и компакт-дисков российских бардов, специально сделав заказ этой литературы и музыкальной продукции в Московском Центре Авторской Песни. Из сорока наименований, выставленных на обозрение понимающим в поэзии и песне южно-калифорнийским слушателям, Паша, чуть ли не единственный, выбрал книгу А.П. Охрименко "Я был батальонный разведчик" со знаменитыми "народными" песнями "Отелло", "Гамлет", "Про графа Толстого, мужика непростого" и т.д. Из-за нехватки иностранной валюты он тогда не смог приобрести книжку Фреда Солянова "Серёга-неудачник" и своего любимого Михаила Анчарова "Звук шагов", однако у костра попросил меня спеть песни именно этих авторов.

С тех пор наши дорожки на песенных слётах пересекались нечасто, но каждый раз, например, летом 2002 года в Орегоне на "Слёте друзей" или в июне этого года на "Вашингтонском, блин, фестивале Втором" оказавшись у костра вместе мы начинали вспоминать старые песни, а Паша обязательно просил меня спеть что-нибудь из Анчарова или сам предлагал и пел какую-либо песню Алексея Петровича Охрименко.

В этот раз, на своей территории, Паша видимо решил удивить не только меня, но и всех остальных. И надо сказать, что ему это вполне удалось. Когда в пятницу вечером до него дошла очередь спеть, не стесняясь, что-нибудь по кругу, он поразил сначала киевское общество, в лице Леонида Духовного, Игоря Рабина и Леонида Позена, исполнением песен киевских авторов старшего поколения Валерия Винарского и Леонида Сапожникова. Потом пришла очередь москвичей, вспомнивших вместе с Сорокиным замечательные песни Ген Шангин-Березовского, Дмитрия Левицкого, Розы Ченборисовой и Евгения Аграновича, а также ленинградцев с упоением спевших вместе с героем дня песни раннего Клячкина и старые песни Бориса Полоскина, Валентина Вихорева, Александра Генкина и Леонида Нахамкина.

Ностальгия по старым песням растревожила душу Игоря Чена, который уже в субботу вспомнил военную песню Николая Моренца "Барбарисовый куст", на что сразу же получил от меня в ответ знаменитую "Баксанскую" на музыку довоенного танго Б. Терентьева "Пусть дни проходят", стихи которой написали альпинисты А. Грязнов, Л. Коротаева и Н. Персиянинов. Не была забыта и "Бригантина" Георгия Лепского на стихи Павла Когана, "Белая берёза" Владимира Трепетцова и многие многие другие. Душевное пение старых песен хором вперемежку с новомодными песнями наших современников, большинство из которых можно только слушать, настолько они сложны для коллективного исполнения неподготовленной аудиторией, создало вокруг костра и в пятницу и в субботу такую уютную атмосферу единения поколений, что обращаться друг к другу на Вы совершенно не хотелось.

Уже написав эту главу, я поставил на магнитофон плёнку "Из века в век переходя. Встреча друзей из серии 40 лет клубу песни Восток". Эдуард Гиршов и ансамбль "Гулливер" спели на этой кассете песню московского автора Александра Перова "Старые песни", которую он написал в конце 70-х – начале 80-х годов, когда бардам старшего поколения А. Городницкому, В. Вихореву, Ю. Визбору и многим другим было за сорок, и мы тогдашние 30-летние считали их стариками. И тогда, более 20 лет назад мы, исполняя свои новые песни с фестивальных сцен различных конкурсов авторской песни, пели у костров старые и добрые песни шестидесятников. Александр Перов очень хорошо объяснил в стихах "почему мы поём у костров только самые старые песни?". Не буду Вас интриговать, а приведу текст этой песни полностью.

Старые песни

Музыка и стихи А. Перова

"Люди идут по свету...

Им вроде немного надо –

Была бы прочно палатка,

Да был бы нескучен путь!

Но с дымом сливается песня,

Ребята отводят взгляды,

И шепчет во сне бродяга

Кому-то: "Не позабудь!"

Муз. Р. Ченборисовой, ст. Е. Сидорова

Почему мы поём у костров

Только самые старые песни?

Почему не касается плесень

Этих вечных бесхитростных строф?

То ли жаждет бродячья душа

Приобщиться к минувшим дорогам,

То ли нам в единении строгом

С теми песнями легче дышать.

"Я бы сказал тебе много хорошего

В тихую лунную ночь у костра.

В зеркале озера звёздное крошево

Я подарю тебе вместо венца".

Муз. и ст. В. Вихорева.

Почему мы поём у костров

Песни бардов, которым за сорок?

И, забыв о неврозах и ссорах,

Понимаем друг друга без слов.

Может просто устала душа

По беседам заумным скитаться,

И, наверное, хочется братцы

Разобраться во всём не спеша.

"Снег, снег, снег, снег,

Снег над палаткой кружится...

Вот и кончается наш краткий ночлег,

Снег, снег, снег, снег...

Тихо на тундру ложится

По берегам замерзающих рен –

Снег, снег, снег".

Муз. и ст. А. Городницкого

Почему, как вояке шинель,

Дороги нам аккорды простые?

И не тянет к высокому стилю

В предрассветной седой тишине.

Видно в этой дали голубой,

Где часы до рассвета короче,

Позабыв про бессонные ночи,

Мы становимся сами собой.

Так пускай, ненавязчив и тих,

Разрешая больные вопросы,

Поднимается к звёздам белёсым

Этот добрый полночный мотив

"Вот и окончился круг,

Помни, надейся, скучай...

Снежные флаги разлук

Вывесил старый Домбай".

Муз. и ст. Ю. Визбора

Глава 7. В своём стиле.

Когда в июне этого года, на Вашингтонском слёте любителей авторской песни "Блин Второй", проходившем на берегу речки Cle Elum, недалеко от Сиэттла, группа ребят из Ванкувера во главе с Еленой Чен предложила мне приехать к ним в город с концертом или программой, посвящённой творчеству Михаила Леонидовича Анчарова, я чуть не упал от такого, надо прямо сказать, неожиданного проекта. Конечно я очень люблю не только песни, но и прозу Михаила Леонидовича, мне нравятся его киносценарии и живопись, но представить себя на сцене в течение двух часов поющего и рассказывающего что-то о жизни и творчестве первого барда России, первопроходца и первооткрывателя многого из того, что потом стало визитной карточкой не только самого Анчарова, но и Визбора, Высоцкого, Галича и даже Окуджавы я , хоть вы меня убейте, не мог. Но предложение было таким настойчивым, что я дрогнул. Правда выход из довольно неловкого положения я нашёл быстро, сделав ребятам встречное предложение. Во-первых я предложил сделать программу по творчеству Анчарова на слёте или на "открытии сезона", как они назвали это мероприятие. Во-вторых я отказался петь один, сказав, что имея в городе таких классных исполнителей, как Игорь Чен, Женя Городецкий и Борис Шнейдерман просто грех не использовать их потенциал. Ребята согласились и работа над программой началась.

Написав сценарий, включавший в себя 22 песни, два стихотворения и большое количество прозаических отрывков из романов и повестей Анчарова, а также биографические материалы о жизни этого замечательного человека, я столкнулся с тем, что у меня не хватает записей некоторых песен и я, соответственно, не могу поделиться ими с участниками композиции. Списавшись со своим московским другом, архивистом и составителем всех посмертных песенных изданий Михаила Леонидовича – Виктором Шлёмовичем Юровским, я попросил его сделать оцифровки недостающих песен. Как оказалось, некоторые песни существовали только в одной единственной записи, и, естественно, у Виктора были. Оцифровать и выставить на интернет, для того чтобы мы могли скачать файлы и выучить недостающие нам песни, помог Вите ещё один мой близкий друг и активный член Московского Центра Авторской Песни – Пётр Трубецкой. Кроме песенных файлов, я попросил Юровского прислать мне по электронной почте фотографии и репродукции картин Анчарова, чтобы мы могли сделать нечто вроде слайд-фильма с использованием этих материалов. Уважаемый Виктор Шлёмович, большое спасибо Вам за ту неоценимую помощь и поддержку, которую Вы оказали мне при подготовке этой, в буквальном смысле слова, исторической программе.

Когда работа над художественной, литературно-музыкальной композицией была почти завершена к творческому процессу захотел присоединиться ещё один исполнитель – Игорь Рабин, живущий в районе Сан-францисского Залива. Все участники программы с удовольствием поделились своими песнями с Игорем и он стал полноправным её участником. Надо сказать, что основная идея "открытия сезона" — свести весь творческий процесс в течении трёх дней и двух ночей на турбазе к пению по кругу у костра и ни в коем случае не устраивать концерта, а уж тем более с микрофонами и другой усилительной аппаратурой, шла вразрез с моей целью наиболее полно и, главное, внятно и доходчиво рассказать людям в концертной форме о творчестве Михаила Леонидовича Анчарова и спеть песни, характеризующие это творчество во всех его проявлениях. В конце концов я и организатор слёта – Женя Городецкий пришли к консенсусу и концерт всё же состоялся в закрытом помещении, но без всякой усилительной аппаратуры. Правда сделать качественную аудиозапись этой часовой композиции мне всё же удалось, так как я предусмотрительно захватил с собой из дома MD-MS702 digital recording фирмы "Sharp" и электретный конденсорный японский микрофон "Optimus". Помог мне сделать эту запись, как я уже отмечал выше Денис Коварский.

К достоинствам этой художественной литературно-музыкальной композиции, названной мной "В своём стиле" можно отнести в первую очередь её компактность. Часовая программа как нельзя лучше соответствовала формату слёта и, с одной стороны, подробно познакомила слушателей (а собрался в лекционном зале турбазы весь наличный состав "открытия сезона" – 101 человек) с песенным наследием Анчарова, его автобиографией, живописью и прозой, а с другой стороны не была слишком утомительной, нудной и оставила место в душе каждого на основное действо – вечерний костёр, плавно переходящий в ночную спевку в "акустической избе". Большой творческой удачей программы явилось исполнение отдельных песен Игорем Ченом ("В Нижнем Новгороде с откоса..." на стихи Б. Корнилова, "Рынок" и "Песня об истине"), Игорем Рабиным ("Детский плыл кораблик...") и Евгением Городецким ("Куранты"). Неплохо читала стихи Михаила Анчарова и прозаические отрывки из его произведений Елена Чен. Очень понравился слушателям заключительный аккорд программы – хоровое исполнение всеми участниками композиции вместе с залом одной из самых известных песен Анчарова – "Кап-кап". Ни один фотограф не удержался от соблазна запечатлеть для будуших поколений групповой портрет артистов на фоне автопортрета Михаила Леонидовича и его картины "Благуша".

Ещё одним положительным моментом этой программы можно считать то обстоятельство, что она помогла расширить репертуар таким ярким исполнителям, как Игорь Чен, Игорь Рабин или Евгений Городецкий. В моём активном запасе также появились четыре песни Анчарова, которые я раньше не исполнял. Кроме того, после концерта ко мне подходило много народу, интересовались прозой и другими песнями и стихами Анчарова, покупали диски и книжки, которые я захватил с собой из Лос-Анжелеса. Уже после того, как я вернулся со слёта, мне пришла в голову идея провести до конца этого года такие же вечера, совместно с песенными клубами Рочестера, Олбани и Торонто. Созрев и отлежавшись эта идея нашла своё воплощение и уже в декабре этого года такие вечера в перечисленных выше городах скорее всего состоятся.

Глава 8. "Взвейтесь кострами синие ночи..." или детские песни для взрослых.

Ванкуверский слёт во многом непохожий на стандартные слёты КСП, особенно здесь на американском континенте, дал, также как и Оттавский, огромную пищу для размышлений об альтернативных вариантах общения людей с помощью авторской песни. Субботний костёр, начавшийся в девять часов вечера с "Детского часа" явился ярким подтверждением необычности этого КСП-шного действа. Начнём с того, что в субботу вечером наши дети обычно предоставлены сами себе и, если не жгут костры на пустых сайтах, т.к. взрослые ушли на концерт, или не носятся, как угорелые возле основной сцены, мешая папам и мамам слушать или петь, то уж и не знаю, чем же они заняты (младшие, правда спокойно спят на руках или коленях родителей, внимательно слушающих то, что происходит на певческой арене). В Ванкувере же эти самые "цветы жизни" не просто находятся весь (или почти весь) вечер рядом с родителями, но и самозабвенно слушают и поют (а кое-кто и играет на гитарах) не просто детские песенки на русском языке, а самые настоящий наш, бардовский репертуар: Окуджаву, Кима, Никитина, Крылова, Матвееву, Иващенко и Васильева, Устинова и так далее. Конечно, мне могут возразить, что и в Калифорнии, и в Оттаве, и на Восточном побережьи для детей проводятся дневные детские концерты или программы. Я и не спорю, но вот вечером занять их творчеством догадались только в Ванкувере.

Пока взрослые в течение "детского часа" пытались вспомнить свои детские песни времён застоя, дети под аккомпанемент родителей или просто хорошо играющих на гитарах дядей и тётей пели бардовский репертуар из мультфильмов и детских кинофильмов, а также разученные дома любимые колыбельные песни. Очень хорошо пела песни Булата Окуджавы из кинофильма "Золотой ключик" старшая дочка Игоря Чена – Света. Она же с удовольствием пела детские песни Сергея Никитина на стихи Юнны Мориц, Алана Милна (в переводе Маршака) и другие. Во время пения ей аккомпанировали сам Игорь и Галя Житлина. Трио подростков – Маша Маркова, Катя Житлина и Аня Чудновская прекрасно пели песни Иващенко и Васильева.

Самый запоминающийся эпизод субботнего костра случился где-то в половине десятого вечера, когда очередь петь детские песни дошла до Майи Копыловой. За два дня она впервые взяла гитару в руки и, хорошо спев что-то то ли из Юлия Кима, то ли из Новеллы Матвеевой, заинтриговала всех собравшихся у огня людей, до этого её не слышавших. Я попросил Майю спеть ещё что-нибудь из детского репертуара. Она задумалась, а потом вдруг начала задорно, по-пионерски петь "Взвейтесь кострами синие ночи...". Весь наличный состав слёта, сидевший и стоявший в это время вокруг костра дружно подхватил песню и допел её до конца без единой запинки. Тут же в толпе нашлись "революционеры", которые затянули на два голоса "Что тебе снится крейсер "Аврора"...". Для полного комплекта не хватало спеть только Гимн Советского Союза, но его так и не спели. Советские настроения после исполнения двух этих песен ещё некоторое время преобладали на костре, что выразилось в пении эстрадных песен советских композиторов. Однако в десять часов вечера, песней Александра Суханова "Зелёная карета" и знаковой колыбельной советских времён "Спят усталые игрушки..." "детский час" официально был закрыт, родители пошли укладывать спать свои ненаглядные чада, а оставшееся у костра население турбазы перешло к взрослой части программы.

Как я уже отмечал выше, согревались у костра на турбазе в основном песнями. Горячительные напитки если и употреблялись, то в очень ограниченном количестве. Тем приятнее было в ночь с субботы на воскресенье получить из рук Жени и Регины Городецких стаканчик горячего глинтвейна, сваренного в лучших традициях подмосковных "кустовых" слётов. Когда он кончился, на вопрос: "будет ли ещё?" я получил прямой и ясный ответ, что основного компонента (спирта или водки) не хватило, а сплавать за добавкой не на чем, да и не кому. Оставалось только одно – продолжать греться у костра песнями русскоязычных бардов, разлетевшихся, как птички, по всему миру, что с успехом и было продолжено.

Глава 9. Частушки-подглядушки.

Не могу, в который раз, не сказать о той потрясающей атмосфере единения и желания общаться между собой на русском языке при помощи авторской песни, которая ощущалась на "открытии сезона" в течение всех трёх дней. Настроение, с которым все, без исключения, участники слёта приплыли на турбазу не падало ни на минуту всё то время, пока мы находились вместе. Апогея же, с моей точки зрения, оно достигло, когда, уже отправившиеся было спать последние субботне-воскресные певуны и певуньи (Анна Стовалл, Сергей Зражевский, Женя Панасюк и я) собрались в большой столовой главного корпуса и начали пить чай и наперебой сочинять частушки о том, в чём они принимали участие. Коротавшая ночь за чашечкой хорошего кофе, попавшая на "открытие" в самый последний момент, руководитель хора и бывшая оперная певица Лариса Дивакова-Шаманская, живущая в Ванкувере, с энтузиазмом присоединилась к творческому процессу и влилась в наш коллектив.

Сам процесс, как всегда бывает в таких случаях, доставил всем его участникам большое удовольствие. Смеху и теоретических споров о красивых рифмах или употреблении недостаточно парламентских выражений в таком "низком" жанре, как частушки было много. Споры эти, однако, не помешали авторскому коллективу в каждом конкретном случае приходить к разумному соглашению. Так что к рассвету из под нашего пера вышло тринадцать куплетов с припевами, которые не повторялись. Когда все наконец-то разошлись по своим домикам и номерам, а я взялся начисто переписывать частушки в четырёх экземплярах, невольно пришло на ум ещё одно, в качестве заставки, четверостишье. Придумывать оригинальный припев уже не было времени и я оставил его таким же, как и в первой, по номеру, частушке.

Покемарив не более трёх часов, я вскочил и начал разрабатывать сценарий нашего исполнения частушек на "Посошке". Согласно придуманной мной диспозиции, петь наше коллективное творчество должны были я и Женя Панасюк. Хорошо играющие на гитарах, но не сумевшие выучить наизусть все слова, Анна Стовалл и Сергей Зражевский вызвались музыкально оформить наше пение. Особая роль досталась Ларисе Диваковой. Во время исполнения каждого куплета и припева она должна была вызвать на танец героя частушки и на глазах всей честной кампании сплясать с ним "в центре зала у фонтана". Забегая вперёд, скажу, что наше представление показалось смешным и было приятно всем.

Частушки-подглядушки

Как на самый "Посошок"

Сочинили мы стишок,

Не стишок – частушку

Пропоём на ушко.

Опа, Ада, Америка-Канада,

Мы приехали до Вас

Так Вам всем и надо.

Встали мы в такую рань

Собрались в Ванкувер

Вашингтон, Саскичевань,

Калифор не Лувер.

Опа, Ада, Америка-Канада

Мы приехали до Вас

Так Вам всем и надо.

Как со красным со значком

Ходит Женя казачком,

Хоть он и без рации,

Зато – администрация.

Ой, Чен чинарём, где же ты Регина,

Ты давно ли всех нас ждёшь

Ищешь половину

То не dembel, то не ЗеК,

То хороший человек

Это Лёня Позен

Приехал на симпозиум.

Ой, Чен чинарём, музыка играет

Это Позен на дуде

Трели выдувает

Духовнутый нынче слёт

Русским духом пахнет

В этой душной атмосфере

Игорь Рабин чахнет.

Ой, Чен чинарём, нэсэ Галя воду,

Лучше братцы петь вдвоём

В этаку погоду.

Кони, рыцари, принцессы –

Это вовсе не эксцессы.

Всё бывает на балах

В этих ёж-ошкар-аллах

Ой, Чен чинарём, леса не хватает,

Как закат – сертификат

Анечка снимает.

Выправлял Серёга ногу

Боря отдал "Душу" богу

Коруился и пучился

Наконец отмучился.

Ой, Чен чинарём, ёлки молодые,

Ах, какие у Серёги

Руки золотые.

Слушай Чена по утрам,

Слушай Чена вечером,

Как наслушаешься Чена

Делать больше нечего.

Ой, Чен чинарём, папоротник с перцем,

Так Анчарова поёт,

Трогает за сердце.

Ох душа моя душа

Жизнь у барда хороша.

"Господа", — сказал он, — "Ша",

Никто не понял ни шиша.

Ой, Чен чинарём, ёлки-моталки,

Ходит Женька с фонарём,

Нам его не жалко.

Сочиняет Анна Стовалл

Матерны частушки,

Начинал с того же Сам

Александр Пушкин.

Ой, Чен чинарём, выдай-ка чинарик

Чтобы Ане было чем

Заедать стопарик.

Как сегодня темной ночью

Взвились мы кострами,

Пионерка Копылова

Вечно будет с нами

Ой, Чен чинарём, комсомолец с духом

Мимо крейсер проплывал,

Голова два уха.

Панасюк придумал фразу

"Упрощённый вариант"

Подобрал её не сразу

Извращённый дилетант.

Ой, Чен чинарём, взял бы ты гитару,

Научил бы Женечку

Играть с тобой на пару.

Наш Сорокин всё молчал,

А потом сподобился,

Раритеты пробурчал,

Словом не обмолвился.

Ой, Чен чинарём, вызывай на сцену,

Если Паша не споёт,

Дай ему чену.

Хорошо стрелять из лука,

Оседлать каною,

Вызывают эти штуки

В массах паранойю.

Ой, Чен чинарём, наливай глинтвейну,

Хорошо быть "дикарём"

Турбазы "Юбилейной"

Глава 10. "Посошок" на пристани.

Фактически, так называемый, заключительный концерт слёта "На посошок" начался нашим исполнением "Частушек-подглядушек". После этого номера все собрались под навесом, хотя дождя и не было, где стояли столы и скамейки, на которых можно было удобно расположиться и слушать сколько твоей душе угодно. Каждый пел на "Посошке" по одной песне (если не очень просили спеть на бис). Игорь Рабин спел свою "Прощальную песню", Леонид Позен и Сергей Зражевский под бурные аплодисменты публики вспомнили знаменитую песню Алексея Петровича Охрименко "О Графе Толстом мужике не простом", я спел прощальную песню Александра Городницкого "Аэропорты 19-го века", Аня Стовалл, по многочисленным просьбам слушателей – свою новую песню "О! Сан-Франциско", а Леня Духовный кроме стиховотворения "Как акробат выходит на арену..." спел одну из редко исполняемых им собственных песен "Виноград и вино". Евгений Панасюк попрощался со слётом стихотворением "А жизнь начинается с пустяка..." и, по просьбе собравшихся, спел песню Михаила Щербакова "А нас ещё осудят...". Аня Тикина подтвердила репутацию романтика, исполнив на "Посошок" собственную песню "Бродячий музыкант", а Павел Сорокин вспомнил очередной раритет из своей коллекции – песню Бориса Левина "Опять я Баксаном любуюсь как сказкой...". Когда пришла очередь прощаться с поляной Игорю Чену, народ не хотел отпускать его ни после первой, ни после второй песни. Пришлось Игорю спеть все три: "Когда рассвет за окнами встаёт..." Юрия Устинова, "За туманом" Юрия Кукина и "Подари мне рассвет..." А. Киреева.

После этого к импровизированной сцене-столу вышел коллектив в составе Евгения Городецкого, Бориса Шнейдермана, Игоря Чена и Галины Житлиной и вместе со всеми исполнил "Песенку про Ванкувер". Написал её Борис Шнейдерман в июле прошлого, 2002 года, как приветствие от Ванкуверского Клуба "Слёту друзей", который я проводил в Южном Орегоне. Эта песня так сплотила ребят, что естественным образом стала гимном КСП Ванкувер.

Песенка про Ванкувер

По склону в небе, паря как птица,

Съезжает лыжник, а под ним

Вечерний город в огнях искрится,

Мосты — на рейде и корабли.

Ах эти горы — стоят стеною,

Под ними город и океан.

Красиво очень, от вас не скроем

И приглашаем приехать к нам.

На берегу костер, палатка,

Пять идиотов поют всю ночь,

И если жизнь вам такая сладка,

То мы сумеем тут вам помочь.

Ах эти песни под шум прибоя —

Так подпевает нам океан.

Не забывайте вы взять с собою

Гитару, в гости приехав к нам.

Один по лесу c байдаркой прется.

Другой в порогах свой топит bike.

Для смелых дело всегда найдется,

Для сильных духом — здесь просто рай.

Аквалангисты — на стенку в связках,

А скалолазы – те в океан.

Как соберетесь, покрепче каску

Не забывайте вы в гости к нам.

Так чем же платим за эту льготу,

За жизнь такую в земном раю?

Да тем, что небо роняет воду

Здесь триста с лишним ночей в году.

Ах эти горы на горизонте.

Ах этот Тихий океан.

Вы приезжайте, но только зонтик

Не забывайте собравшись к нам.

Этот гимн явился достойным завершением праздника, который оставил в душе каждого, кто принимал в нём участие, теплые воспоминания и заряд душевной бодрости на ближайшие полгода или год.

11 октября 2003 года

Продюсер южно-калифорнийского КСП "Душа" (CSP "SOUL") Б. Гольдштейн