На вопрос "Не кажется ли вам, что бардовская песня переживает кризис (вариант: "исчерпала себя")" я откликаюсь категорическим "нет, не кажется" и ссылаюсь при этом на неувядающее изобилие песенных фестивалей, слётов, конкурсов и т. д.

На вопрос "Кого из талантливых авторов последних двух десятилетий вы могли бы назвать" я, обычно, прошу обращаться с этим к Сухареву или Никитину с Городницким, которые гораздо глубже моего погружены в текущую бардовскую жизнь, однако, при этом всё-таки поглаживаю свою небольшую копилочку, где побрякивают несколько драгоценных имён, отмеченных моей личной симпатией (которую, правда, не всегда разделяет широкая публика). Чрезвычайно горжусь тем, что когда я четверть века тому указал перстом на юного Михаила Щербакова, как на нашу бардовскую гордость и непреходящую ценность, мой указующий перст некоторое время пребывал в полном одиночестве, но история впоследствии триумфально подтвердила мою прозорливость.

Среди тех немногих брильянтов и яхонтов, побрякивающих ныне в моей копилочке, значится имя Михаила Фельдмана – скромного инженера-строителя из израильского города Беэр-Шева. Ему лет 40, песен он насочинял ещё не так уж много – по сравнению с другими бард-ровесниками – да о чём это говорит? Да ни о чём. Галич, например, стал сочинять песни Галича приблизительно как раз в этом возрасте. Посему на вопрос "Чем же таким особенным привлекательны песни этого инженера" отвечаю: прежде всего – высокой культурой стиха (большая, прямо скажем, редкость на небосклоне бардовской поэзии). Из его песен со всей очевидностью явствует, что автор много и хорошо начитан и, кроме богатого словарного запаса, обладает ещё и умением свободно с этим запасом обращаться – то есть поэтическая техника у него также на высоте. Явствует из них и то, что не только глаз, но и ухо у нашего героя прекрасно настроено на усвоение живой русской речи, а это есть важнейший признак таланта.

В одной из песен Фельдман, под напором сильного лирического чувства, опрометчиво утверждает, что под созвездием сарказма ничего родиться не может. Опрометчиво – так как его собственная поэзия является полным опровержением тезиса, поскольку проникнута сарказмом и иронией вся насквозь – что, в сочетании с неподдельным, чуть ли не юношеским, лиризмом, даёт превосходные поэтические плоды.

Лирический герой Фельдмана очень сродни моему поколению поздних шестидесятников – уже менее романтических и более скептических, чем Визбор, но в сердцевине души так же, как и он, открытых дружеству и "веселью сердечному", как это называл незабвенный Юрий Коваль.

Уверен, что у Фельдмана, коль скоро покажется он на разных подмостках клубных или домашних концертов, сложится достаточно широкий круг почитателей. Нет, он не будет "держать стадионы", талант такого рода в этом и не нуждается, – но клуб его имени, несомненно, возникнет, так как МИХАИЛ ФЕЛЬДМАН – это уже имя, несомненное и состоявшееся.

Апрель 2007 г.

Юлий Ким