Едва ли не самое важное на глобальном open-airе – правильно поставить палатку. Приземлившись на Мастрюках в лагере сцены "Остров", позицию мы с товарищем заняли исключительно правильную – рядом с дорогой к туалету. И были заслуженно вознаграждены. Каждое утро начиналось с того, что подходили знакомые авторы – попить кофейку, ещё чего-нибудь попить, песню новую сыграть и т. д. В общем, нам было не скучно. А когда ранним воскресным утром после изнуряющего шестичасового концерта на Горе мы дружно материли идиотов-организаторов за это безобразное в целом действо, возле нас неожиданно вовремя материализовался рулевой "Острова" Андрей Козловский. И был, естественно, тут же взят в оборот. Под ироничным взором лучшего балалаечника мира Алексея Архиповского, старый блюзмен, по недоразумению считающийся бардом, оказался более чем откровенен.

– Андрей, каково вам было выступать в полчетвёртого утра для горстки самых терпеливых слушателей, оставшихся на Горе?

– Не, там же дело в чём? Там же концепция этого фестиваля в том, что ребята, которые его возглавили – они у нас монстры авторской песни, а мы у них – такие трудновоспитуемые меньшие братья.

– Именно так воспринимают?

– Конечно. "Остров" – это по их представлениям именно "меньшие братья", такой детсад. А самое главное на фестивале – это авторская песня, как они её понимают. И эти ребята хотели сделать концерт на Гитаре разнообразным и интересным, но быстрым, всего лишь трёхчасовым. Мне было сказано, что пол-одиннадцатого надо быть уже наготове и вообще у нас есть только 25 минут. Ну, 25 минут – это что такое? Я говорю: тогда лучше вообще не дёргаться – за это время смогут выйти только Иван Смирнов и Алексей Архиповский, а петь тогда вообще никто не будет, только двоих бойцов пошлём, и нормально. Пообещали нормальное время – 40 минут – и что сцена "Острова" будет представлена где-то в районе полуночи. Потом прибежали и сказали, что даже облегчают нам задачу – Смирнова и Архиповского выпустят пораньше. И действительно они где-то в одиннадцать и в полдвенадцатого выступили.

А потом мы, остальные, час стояли, пока не заснули. Потом опять проснулись, потом опять заснули... Мы должны были по сценарию в полночь выступать, но только ближе к четырём утра вышел "Остров", уже на пустую почти Гору.

– Могу поздравить: "блок" вашей сцены был на Гитаре явно лучшим.

– Я не готов сказать, что это лучшее, но то, что Олег Медведев, Михаил Башаков, Тая Краснопевцева и Псой Короленко дебютировали на Гитаре – это, конечно, событие.

– А то, что ваш с Кожекиным "Остров" задвинулся вот сюда, подальше от главных сцен – это тоже следствие того, что к вам относятся как к "меньшим братьям"?

– Нам предлагали 4-ю эстраду, но мы как люди "небогатые, но гордые", решили пойти именно вот сюда. Потому что в "центре" как только делаешь что-то нормальное – тут же начинают всячески ущемлять. Ведь то, что мы делаем, – это заразно, надо плёнку что ли полиэтиленовую натягивать между нами и академичной авторской песней.

Но тут много общих моментов уже не жанровых, типичных для всей нашей культуры и которые есть где угодно. Где-то выходит талантливый мальчишка 17-летний и 75-летний талантливый дядька – и они равны. Пусть они не похожи друг на друга, но они равны, талантливы и их одинаково любят. А здесь мальчишке скажут: "Кыш отсюда! Вам ещё нет 60-ти! Вот когда стукнет 65 – станете, наконец, молодыми, тогда и будете что-то придумывать...".

– Понятно, что инерция мышления у всех этих пенсионеров страшная: они вряд ли когда-нибудь поймут, что Олег Медведев или Михаил Башаков – авторы гораздо более сильные, чем 99 % бардов, выступающих на их "главных" сценах...

– ...Тут даже не в силе дело – нельзя забывать корни-то. Подмена происходит. Есть песни под авторскую песню, есть под рок, есть под фолк, есть под джаз. Но не все это видят. Когда видишь и слышишь такое, специально подо что-то написанное, иногда возникает желание побыковать, сказать людям в глаза: "Пошёл вон, лжец!".

– А есть вариант, что все эти старпёры посмотрят и решат: вот, Башакова слушают, а нас нет, так давайте отнимем у них сцену? То есть, не боитесь ревности от местных "знаменитостей"? Я вот наблюдал замечательную картину на сцене "Междуречье". Играет Олег Медведев и его народ слушает, люди подсаживаются и подсаживаются, свободного места перед сценой быстро не остаётся. Когда следом выходит Мирзоян и начинает петь – чуть ли не половина народу снимается и уходит после же первой же песни, и после второй — ещё многие уходят...

– Это много такого бывает, но это не значит, что Мирзоян слабее, чем Олег Медведев.

– На мой взгляд, гораздо слабее.

– Нет, это не слабее и не сильнее – это другие вещи какие-то. Просто та публика, которая послушала Олега, не всегда готова воспринимать то, что делает Мирзоян. Он же тоже из рокеров, кстати, на гитаре играет – будьте любезны.

Нам куда проще влиться в какой-то фестиваль, чем делать свой. Так что, мне кажется, мы и здесь вольёмся потихоньку, если не будем сильно со всем этим окружением враждовать.

Вот мнения чужие меня как раз не колышат – я не испугаюсь никого ни из старичков, ни из молодых. Мне бы очень хотелось какой-то внятной хозяйственной помощи. Потому что сейчас ты звонишь и спрашиваешь директора фирмы: "Как там у нас с электричеством?" А он тебе: "Да, я достал 10 000 кубометров щебёнки". "А электричество-то как?" А мне – снова про щебёнку... В итоге в пятницу начались проблемы, потому что наш генератор выдавал меньше половины положенной мощности, а на этот плохой генератор по просьбе помощников повесили ещё и два кафе. Но это всё такие хозяйственные вещи, о которых не надо бы думать людям, занимающимся творческой программой.

– Может, кстати, взаимоотношения с бардьём – это банальный конфликт поколений?

– Это и есть во многом конфликт поколений. Хотя я видел немало молодых старичков, которые поют что-то типа: "Ребята, та-та-та...", "Ты-дыщ, Ты-дыщ, Серёга, лесополоса..." Вроде мне шестой десяток, а я не могу себе такого представить, что запою вот это самое "ты-дыщ, ты-дыщ". Так что не конфликт поколений – война настоящего и ненастоящего, вот и всё. Люди ведь ходят на Бабкину и мало ходят на Старостина. Ничего не скажу против Бабкиной, но это не фолк. А мне говорят отовсюду, с экрана, что фолк.

– А можете в двух словах попробовать сформулировать концепцию сцены "Остров"?

[b]– Для меня критерий один в отборе, но я боюсь, что буду ошибаться и буду субъективен. Мне бы очень хотелось, чтобы за всеми, кто выходит на эту сцену, стояла правда. Это же всегда ощутимо, когда человек выходит и за ним правда. И неважно, кто это – рокер, бард, парень с виолончелью, играющий классическую музыку...

Можно сходить на все эти центральные эстрады – 1-ю, 2-ю, 3-ю, где ребята клонируют друг друга, так и ходят списком от одной к другой. "Ты-дыщ, ты-дыщ" и человек поёт, а перед сценой зайчики играют в волейбол. Когда выходят кто-то нормальный – сразу волейбол прекращается, тыща человек откуда-то прибегает и начинается "ходынка".

К нам Макс Ляшко приехал – я вообще считаю его гением. Надо много в себе пахать, чтобы песни его понять. Песни специфические, но ничего более интересного, может, и нет на сегодня. Он приехал, вышел играть – не очень получается. А у него ещё спортивный такой задор – он же бывший футболист... "Что, хлопают хорошо? Ладно, щас я вам тогда устрою! Что, хуже хлопаете? Ну, тогда стихом вас добью! Что, получили?!" Вот чтобы не проглядеть таких как Макс, всё это, наверное, и устраивается.

– На "Острове" я увидел и обратную сторону того, что вы говорили про "главные" эстрады, где выступают "клонированные" как бы барды. Например, я ещё и арт-директор кафе-клуба "Старый парк" в Рязани и некоторые из выступавших тут групп просились на концерт – и я им отказал. Потому что мало того, что их не знают в нашем городе, так ещё и песни у них никакие – играют ребята прилично, а песен нет, тексты слабенькие совсем.

– Много ли таких? Конечно, это тоже есть, издержки голосования. Я – за диктатуру. Я бы позвал Смирнова, Архиповского, Клевенского и Таечку Краснопевцеву, Родовского, а из бардов – Медведева, Филиппова, Данского, ну и ещё человек 5. Демократия – дерьмовая штука, хотя никто ничего лучше не придумал.

– В 2004 году здесь был целый рок-десант, который пошёл на конкурс с девизом "промоем КСПшникам мозги". Тот же Башаков, кстати, участвовал. И не прошёл никто, кроме "Зимовья зверей", да и то "по блату".

– Я обычно не сижу в жюри фестиваля, а в тот раз решил посидеть. Никто не хотел сидеть у них в последнем туре, а я согласился – знал, что ещё и Чикина там будет.

Ещё с "Дедом", со Старостиным была песня, когда я "Деда" уговорил пойти на конкурс. Он в том же году стал лучшим этническим вокалом мира, Би-Би-Си ему присвоило, человек – украшение любого европейского песенного фестиваля. Я подхожу к жюри и говорю: "Вот есть человек, который украсит концерт, причём, он не рокер – он с гуслями выйдет, песню свою споёт". Ну, говорят, ты вечно кого-то тут... Только два человека из жюри знали, кто такой Старостин – это из жюри, которое не плаванием занимается, а песни слушает. И они говорят: нет, так нельзя, сейчас, вот, детский концерт кончится, и мы его прослушаем. Я "Деду" говорю: "Сейчас тебя будут прослушивать барды, не сердись на меня, так надо". "Дед" выходит – растворил, конечно, всех, всё в порядке, и семеро членов жюри против шести проголосовали за то, чтобы он выступил на Гитаре. Шестеро против, а это было последнее жюри, которое уже на Гору выводит, самое "авторитетное". Кошмар! Но я всех поблагодарил, всем пожал руку: "Спасибо!" Я знаю, что он голосовал против, но всё равно жму руку и говорю: "Спасибо, что печёшься о наших корнях, о фолке, о главном, спасибо тебе..." И, что характерно, ни один из этих шестерых не сказал, что голосовал против. Все кивали и говорили: да ладно, да нам не трудно. Это всё настолько лицемерно... А потом они пели хором: "Возьмёмся за руки, друзья", Серёга, ребята, братство там... Такое вот там братство, хотя есть и нормальные, конечно, из альпинизма, из водного туризма, из музыки, ещё откуда-то из мужской жизни. Меня название этого действия убивает: прослушивание. Про-слу-ша-ли.

– Ну, так они же предстают в таком случае не просто людьми непрофессиональными, а самыми настоящими идиотами – причём, клиническими. Не стыдно с идиотами хороводы водить?

– Мы можем в любую сферу залезть – абсолютно то же самое происходит. И в литературе, живописи, медицине, в кинематографе особенно. Недавно мы писали музыку к фильму сына одного известного кинематографиста – я, Лёша Архиповский и Клевенский, у нас с ними есть такое творческое объединение "Триска". Я говорю: "Надо музыку сделать как в фильме "Мертвец" Джармуша" и ещё что-то. Режиссёр – очень известный режиссёр –

меня спрашивает: "А кто такой Джармуш?" Так что чего там удивляться? Это везде так, мне кажется, в любой сфере. Как написал замечательный поэт Алексей Васильев: "Страна-то большая, говна благодать – копаешь-копаешь, и дна не видать". Побьют меня когда-нибудь мои друзья-барды за такие интервью.

Беседовал Анатолий Обыдёнкин

2010 год