А все-таки жаль, что нельзя Александра Аркадьича

Нечаянно встретить в метро "Аэропорт".

Вероника Долина

Сентябрь 1953 года. Несколько месяцев запуганная и измученная страна живет без "вождя всех народов". Начинается время, названное через несколько лет "оттепелью". Люди пытаются жить, не боясь собственных теней, писать, читать, любить. В это время молодой режиссер Михаил Калатозов, не ставший еще лауреатом Каннского фестиваля с легендарным фильмом "Летят журавли", снимает лирическую комедию "Верные друзья". На главные роли приглашены кинозвезды довоенного и послевоенного кино: Борис Чирков, родственник второго человека в стране Вячеслава Молотова, прославившийся в знаменитой киноэпопее о Максиме; Борисов, Меркурьев, Грибов. Молодой студент ВГИКа ростовчанин Анатолий Марченко предлагает провести натурные съемки на Дону.

Автором, вернее соавтором сценария этой незатейливой киноленты был 35-летний драматург Александр Галич – популярный автор нашумевшего советского водевиля "Вас вызывает Таймыр", с успехов шедшего в театрах страны. Не отстал и Ростов: спектакль идет в Театре комедии и, по рецензиям театральных критиков, не уступает постановке в Театре сатиры.

Молодой ростовский актер Владимир Таршис вспоминал уже в 90-х годах о попытке с сотоварищами оказаться тогда в массовке. Не повезло. Повезло, как ни странно, моей маме, тогда 19-летней студентке иняза пединститута, мечтавшей сниматься в кино, как и множество советских девушек, собиравших открытки с кинокумирами. Кадры с мамой в фильм, к слову сказать, так и не вошли, осталась лишь память в виде забавного автографа Б. Чиркова на открытке с его фотографиями. И все-таки Таршису повезло намного больше, чем моей маме, – тогда он познакомился с Александром Галичем, и это знакомство переросло в долгие дружеские отношения. О них и опубликовал свои воспоминания Владимир Таршис в ростовской газете "Южная Россия" в декабре 1997 года, к 20-летней годовщине со дня гибели своего друга.

Знакомство Таршиса с Галичем произошло случайно. "Мосфильм" зафрахтовал трехпалубный теплоход, стоявший на причале у ростовской набережной, там и проживала съемочная группа. "Сейчас мне кажется, что Галич сам каким-то образом выделил нашу троицу – мы не стремились поближе к камере, попасть покрупнее в кадр, относились к обязанностям совершенно равнодушно: платят, значит, надо постоять на палубе парохода, помахать рукой... Возможно, он сам нас затронул, заговорил, обстоятельства знакомства выветрились совершенно... Но контакт состоялся", – пишет Таршис. Галич приглашает в свою каюту молодых ростовских актеров, из вещей запомнилась только пишущая машинка "Москва". Блистательный рассказчик заставляет затаить дыхание своих новых знакомых – скудные в те времена анекдоты перемежаются со столичными новостями, рассказами о неизвестных спектаклях. К беседе присоединяется Борис Чирков – большой любитель и коллекционер блатных песен; молодые ростовчане выдают столичным знаменитостям: "На Богатяновском открылася пивная", "Раз на Дерибасовской, угол Ришельевской". Чирков смеется и записывает слова, Галич смущается при скабрезных куплетах.

Присутствие на съемках сценариста объясняется тем, что сюжет меняется по ходу съемок. Галич усиленно работает у себя в каюте. При следующей встрече он предлагает Владимиру Таршису совершить прогулку по Ростову. Но роль гида выполнить тому не удалось. Поднимаясь от Дона по Семашко, Владимир узнает, что часть детства Галича прошла в Ростове, ему известны старые названия ростовских улиц и переулков. Семашко он называет Николаевским, Станиславского – Старопочтовой. Цитирую вновь Таршиса: "Галич придумал, веселя себя и меня, нехитрый способ ощутить, прожить, прочувствовать свои мальчишеские годы, возвратиться на 30 лет назад". И все-таки воспоминания Галича о Ростове вряд ли носят личный характер. Скорее всего, это ассоциации, навеянные рассказами родителей. Делаю я этот вывод вот почему.

Александр Аркадьевич Гинзбург (Галич – псевдоним, взятый автором во времена начала своей литературной деятельности, совпавшего с началом печально известной антисемитской кампании, проводимой в стране дружбы народов под руководством коммунистической партии интернационалистов и лично товарища Сталина) родился в 1918 году в Екатеринославе (ныне Днепропетровск). Его отец был известным в городе врачом-педиатром, дядя Лев Самойлович – историком литературы, пушкинистом. Как и многие обеспеченные и культурные семьи, Гинзбурги бегут от большевицких извергов на юг. Семья переезжает в Севастополь, в котором и прожила пять лет. О Севастополе Галич оставит позднее воспоминания, напишет знаменитую песню "Опыт ностальгии". К детским воспоминаниям о Черном море, а также к рассказам родителей, которые были свидетелями эвакуации Белой армии после ликвидации группировки Врангеля, Галич неоднократно возвращался в своем творчестве. Незадолго до эвакуации русских войск из Крыма семья серьезно рассматривала: покидать или не покидать Россию. В 1923 году, в либеральное нэповское затишье, Гинзбурги переехали в Москву, поселились в Кривоколенном переулке, в знаменитом доме поэта Дмитрия Веневитинова, где впервые Пушкин читал "Бориса Годунова". Было тогда Саше Гинзбургу 5 лет. В своей автобиографической повести "Генеральная репетиция" Галич пишет: "Детство свое я провел в Севастополе, в Ростове, в Баку – в разных больших и малых городах, куда забрасывало неугомонное время моих неугомонных родителей". Таким образом, если родители Галича и прожили в Ростове несколько месяцев до или после Севастополя, сам маленький мальчик Саша это время запомнил вряд ли.

В газете Таршис приводит семейное фото Галичей, снятое в Ростове: на руках у матери 1,5–2-летний Валера – младший брат. Саше, одетому в матросский костюм, на фото лет 6–7, значит, если это фото и было сделано в нашем городе, то уже после переезда в столицу Гинзбурги посещали Ростов. Вероятно, в Ростове жили какие-нибудь родственники, по крайней мере, среди ростовских еврейских семей фамилии Гинзбург и Векслер (это девичья фамилии мамы Галича) были достаточно распространенными. Матросская одежда упомянута и в "Опыте ностальгии":

Я не вспомню, клянусь, я и в первые годы не вспомню,

Севастопольский берег, почти небывалая пыль.

И таинственный спуск в Херсонесскую каменоломню,

И на детской матроске – Эллады певучая пыль.

Следующая ростовская встреча Вл. Таршиса с Галичем (после нескольких московских) состоялась в 1961 году. И опять в Ростове снимается кино, и опять по сценарию Галича. И вновь Галич прибывает в Ростов для его доработки. На этот раз натура выбрана для военной драмы Станислава Ростоцкого "На семи ветрах". В главных ролях Лариса Лужина, Вячеслав Тихонов, Леонид Быков. Дом, стоявший на семи ветрах, вокруг которого и разворачивается сюжет, выстраивают чуть ниже улицы Седова, на склоне к Дону. Подробностей о встречах с Галичем в 1961 году Владимир Таршис не оставил.

О своем знакомстве с Галичем вспоминает еще один известный персонаж неофициального Ростова – врач Юрий Семенович Стрюценко, более известный как "Маруся-тряпочник" или "Юра-Штатник" (к сожалению в декабре 2012 года его не стало), знаменитый стиляга и портной. Услугами "Маруси-тряпочника" пользовались многие знаменитые модники времен всеобщего дефицита. В старом ростовском доме на углу Малом переулке (ныне ул. Чехова) и улицы Нефтегорской, в квартире Юрия Семеновича, побывали Андрей Миронов и Лариса Голубкина, Вячеслав Шумский и Лариса Шагалова,Павел Кадочников и Марат Баглай. Предположу, что в Ростове-на-Дону Галич и написал текст песни из кинофильма под названием "Сердце, молчи", в кинофильме ее исполнял Вячеслав Тихонов на музыку композитора Кирилла Молчанова (отца тележурналиста Владимира Молчанова ).

В Москве Таршис неоднократно встречался с Галичем, посещал знаменитые ресторан и буфет ЦДЛ, побывал дома у Александра Аркадьевича в 37-й квартире в писательском доме № 4 по Аэропортовской улице, нравы которого описал Владимир Войнович в повести "Иванькиада". Галича интересуют и ростовские театральные новости, переживал он по поводу метаморфозы с Ростовским театром комедии, где, как я напомню, шла его пьеса с блистательными актерами Лободой, Родосом, Добиной. Театр этот был переименован в Театр Ленинского комсомола.

Побывать Владимиру Таршису довелось и в подмосковном Большево в Доме творчества кинематографистов. Там впервые он услышал первые песни Галича, которые в 60-х тиражировались по стране в виде пленок бобинных магнитофонов, наряду с песнями Окуджавы, Высоцкого, Визбора, Матвеевой, Анчарова, Ножкина. Одной из первых песен была незамысловатая "Леночка", про девушку – сержанта милиции, которая стояла себе на посту, а мимо проезжал шах Эфиопии и влюбился в простую останкинскую девушку. Со слов самого Галича, эта песня была сочинена в поезде "Красная стрела" за несколько ночных часов. Услышал Таршис и песню "Про истопника, маляров и теорию относительности", которую, оказывается, слышал в другом исполнении (возможно Юрия Визбора) и не подозревал, что это песня Галича.

В 1973 году, набрав номер домашнего телефона Галича, Таршис услышал незнакомый голос, который сообщил, что прежний абонент выбыл в неизвестном ему направлении. Начиналась травля Галича. Государство рабочих и крестьян "выселило" его в Дубну, исключило из всех возможных союзов (писателей, кинематографистов), и из Литфонда (даже Пастернак оставался членом Литфонда), лишив всех гонораров. Единственным источником заработка оставались лишь деньги, которые собирали для Галича на квартирных концертах, да помощь физиков Дубны. Летом 1974 года он в последний раз поднялся по трапу советского самолета на Вену. В 1977 году Галич трагически погиб в Париже. В Россию он вернулся стихами, песнями, книгами, пластинками, заняв свое достойное место в русской поэзии.

____________________________

© Санкин Леонид Владимирович