Поводом для очередной моей статьи стала очередная ТВ-программа. Смотрю иногда, знаете ли. Включаю этот голубой, извините, экран, листаю каналы, на чём-нибудь задерживаю взгляд. В этот раз втянулась в разговор о шансоне. На федеральном, пятом канале. Вёл программу Андрей Максимков. Уже поэтому стала смотреть.

Андрей попытался столкнуть лбами два музыкальных направления: попсу и шансон. Дескать, кто более матери-истории ценен? Причём отметила я, что силы были неравные. За попсу отдувался Иосиф Пригожин. А за шансон говорили все остальные гости, включая Александра Новикова, музыкального редактора радиостанции "Шансон", человека Рокового направления, солиста Большого театра и представьте себе, самого Максимкова, мною уважаемого.

Бился, бился, да так ничего не добился Иосиф Пригожин, защищая в одном лице всю попсу вместе взятую, но особливо свою супругу – певицу Валерию. Подавляющим большинством голосов студия постановила: шансон – это круто! Эта музыка цепляет. И самого Максимкова, и понятно, Александра Новикова с редактором радио "Шансон", и человека Рокового направления, и солиста Большого театра, который в доказательство своих слов лихо сбацал "А белый лебедь на пруду...".

Пришла я в некоторое недоумение. Хотя прекрасно знаю музыкальный отечественный расклад: шансон сегодня – музыка номер один. Музыка большинства. Массовая культура.

Это голая правда. Это фак, с которым не поспоришь. Шансон слушает работяга, преподаватель Вуза, милиционер (простите, полицейский), браток и мама с тремя детьми. Я могу понять, когда слушают шансон, блатную песню те, кто побывал за решёткой. Я не понимаю, почему это близко тем, кому до тюрьмы как до Луны. (Хотя у нас говорят: "не от сумы, не от неё родимой – не зарекайся"). Так может они на всякий случай слушают? Так про запас. Мало ли что...

Моя приятельница с двумя высшими образованиями, художник, умница, без "Владимирского централа" жизни своей не мыслит. На концерты Розенбаума ходит, как паломник к святыням. А ведь ей, как мне кажется, что-то высокое бы надо, глубокое потреблять, для её большой и красивой души (так же как и Максимкову), ан нет – ей шансон подавай! И вот тут у меня в голове резонный вопрос возникает. Почему?! Неувязочка какая-то получается, не срастается, не складывается у меня Рубик кубика! Недоумеваю! Интеллигент слушает шансон!

Однако всё объяснимо. Всё имеет свои причины. Самые пошлые анекдоты в своей жизни я слышала из уст интеллигентов, которые изрядно накушались водочки-с. Да и материться образованный и воспитанный человек умеет, будьте нате. А как же. Он ведь тоже человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Тянет, тянет после всего этого высокохудожественного, всего этого высоконравственного, божественного на что-нибудь эдакое. На шансон, например.

Ещё Зигмунд Фрейд в своём нетленном труде "Неудовлетворённость культурой" предупреждал нас, что именно она, окаянная – причина всех неврозов человека! Именно культура выстраивает систему запретов, бьёт человеческое существо по рукам, шепчет в оба уха "Неззя!", тогда как ему очень хочется сделать что-нибудь неприличное. Плюнуть, например. И вот из-за прихотей этой фифы человеку приходится усмирять свою разнузданную натуру. Делать то, что ему не свойственно. Держать себя в рамках.

Воспитание, образование – условности, приобретенные в течение жизни. А значит, любой безусловный рефлекс даст им фору, только представится случай. И как утверждает уже Маслоу, первое, что человек покажет в экстремальной ситуации – это своё животное биологическое лицо. Или морду. Это уж у кого как.

Иными словами мы, люди, и не хотим быть культурными. Нас заставляют. Поэтому не удивительно, если после лекций в институте, какой-нить прохфессор, повесив дома пиджачок на стул, а вместе с ним все эти приличия да формальности, оторвётся по полной программе на своих близких, покажет им, как говорится, где раки зимуют. Да что там профессор. Каждый из нас имеет абсолютно другое личико и не всегда приглядное – дома и в тапочках. Когда никто не видит. Когда дежурная улыбка скомкана и брошена в урну. Когда те самые пресловутые культурные рамки забыты за дверью. Домашние наши знают совсем других нас. А если мы ещё и на грудь примем! Смоем остатки культурного слоя поллитрой алкоголя! То тут такое представление начнётся... Триллер! Ужастик! "Коламбия пикчерс" нервно курит в сторонке! Так что "слушать шансон" – это ещё цветочки, по сравнению с тем, что вам расскажут на утро друзья и родственники по поводу ваших ночных превращений.

Думаю, и премьеру нашему шансон люб. Ох, люб! Может, открыто он этого не показывает. Но по замашкам, наш премьер и президент – шансонистые парни. И походочка у Владимира Владимировича залихватская. Такая, прям, приблатнённая. И речь. То и дело вырвется нечаянно из уст первого (второго) лица типа: "мочить в сортире". И президент наш может себе позволить типа: "да ни фига подобного", или "хрен бы с ним"... Мне симпатичен Путин. Политиков любить – дело неблагодарное. Но Путин мне симпатичен. У него прекрасное чувство юмора. Но речь не об том. А о том, что шансон нынче в авторитете. И даже Путин тому доказательство.

Главный аргумент всех, кто сидел в телевизионной студии – шансон поёт о том, что волнует народ. И поёт он об этом искренне! У каждого человека свой детектор Лжи. Свой определитель искренности. Но я знаю в шансоне массу авторов, которые поют блатные песни, пишут их, тюремного табачка, не нюхав. Альбомы строчат, как Анка из пулемета. И пипл хавает. Вы скажете, что шансон – это не тюремная музыка. Соглашусь с вами. Тогда давайте разберёмся, что такое шансон по-русски. Давайте, пробежимся по жанрам. Для убедительности. И поглядим, кто, для кого и как поёт.

Начнём со святого. С классической музыки.

Возможно, она уже всё сказала. Наверно, она уже всё нашла. И теперь ей остаётся только эксплуатировать свой золотой фонд, да интерпретировать от скуки. Это особый узкий круг людей. Круг замкнутый. Круг элитарный. Классическая музыка никогда не станет массовой. Если только на один день. Когда в стране объявят траур по какому-нибудь, не дай бог, поводу. Она не для всех. Хотя многие композиторы прошлого творили в угоду, что называется на заказ, на потребу, поскольку были зависимы от власти и хозяев. Во все времена: тот, кто платит, тот и заказывает мотивчик. Будь то ресторан или корпоративчик.

Академические музыканты, "Академики" – музыкальная элита. Те, кто по праву может назвать себя профессионалами. Те, кто в отличие от большинства нонешних звёзд, знают ноты. Те, кто всю свою жизнь положил на служение искусству. Первую её половину – на обучение, вторую – на поддержание формы. Они делают музыку для музыкантов, людей музыкально образованных, подготовленных. И любителей. Которым льстит элитарность жанра. Слабость такую имеют, как простые люди, так и олигархи.

Играют ли "Академики" для народа? Интересны ли им проблемы народа? Двери филармонии приоткрыты для всех. Но элитарность уже предполагает некую отчуждённость. С народом классика сближается, лабая на презентациях и приёмах, вечеринках и банкетах где-нибудь в фойе. Фоном звучит. Как радио на кухне. Пока народ аперитивчик на грудь принимает, да с нужными людями языками трёкает. Сами музыканты называют такую работу халтурой. И этим всё сказано. Но деньги нынче решают всё. В наше время именно халтура кормит. И дороже всего стоит то, что ничего не стоит.

Может, мой вопрос покажется вам диким, но любят ли "Академики" музыку? На первый взгляд – конечно, да! Но с другой стороны, это их работа. Ежедневный труд. Их День сурка. Любой профессионал, ремесленник проиграет любителю с точки зрения эмоций, искренних чувств и простой радости от процесса. Потому что для любителя музыка – не работа. Хобби. Добровольное увлечение, страсть. Хобби – всегда праздник. Оно наполняет жизнь смыслом. Работа – оплачиваемая необходимость.

Возьмём для примера Симфонический оркестр. Каждый музыкант играет точно по нотам. Шаг в сторону – расстрел. Получает ли он удовольствие от музыки? От того, что складывается в целом? Представьте себе трибуну. На ней сидят люди, и каждый держит в руках полотнище определённого цвета. В нужный момент, по команде он эту свою тряпицу поднимает вверх. Держит некоторое количество времени над собой, а потом опускает. И так в течение полутора часов. Команда – поднятие. Команда – поднятие. Однообразная работа, которая требует сосредоточенности. В это время зрители на противоположной трибуне лицезреют удивительные картины, сменяющие одна другую. Они получают эстетическое наслаждение, эмоции.

Так вот каждый из тех, кто поднимает флажки, не видит, что рождается в целом. Он выполняет маленькую часть большой работы. Является винтиком сложного механизма. Удовольствия у винтика я, думаю, минимум. Оценивать что-то ему особо некогда. Да и не зачем. Нужно делать своё дело. Чётко. Точно. Иначе, развалится общая картина. А зрители испытывают восторг.

Так мне видится и работа музыкантов в оркестре. Все они умницы. У всех за спиной консерватория. Перед глазами – ноты. Но каждый из них – маленькая частичка, подчинённая интересам целого. Существо подневольное. Себе не принадлежащее.

Так что же получается? Те, кто играют нам музыку, сами ничего не испытывают? Всю свою жизнь они кладут на овладение языком музыки, приносят в жертву собственное удовольствие, чтобы мы с вами могли воистину насладиться и услышать её красоту и прелесть?! Думаю, не всё так страшно. Но доля правды в моём предположении есть.

Дальше пойдём. Джаз. Может, это и музыка для народа. Но уж точно не для нашего. Джазовый круг ещё более узкий, чем академический. "Как птенцы из гнезда мы выпали". Так можно сказать о джазовых игрунах, бросивших классического родителя. Но в главном они от Академиков не далеко ушли. Это музыка для музыкантов и приближенных к ним сотоварищей.

Рок – это дело молодых. Это – протест. Потому что – это дело молодых. А молодых хлебом не корми, дай попротестовать. В восьмидесятые так и было! Но сейчас всё иначе.

Рок-музыка цепляла народ потому, что её играли люди из народа. Простые ребята. Дочки и сыновья спальных районов, коммуналок, хрущёвок больших и малых городов. Играли, как умели, но с душой. В этой музыке был смысл. Рок-музыка зиждется на авторах, на личностях. За каждой группой обязательно стоит один (два) лидер (автор).

Что есть рок сегодня? Кто его слушает? Интересны ли ему интересы народа?

Сегодня протестовать не прикольно. Когда можно говорить обо всём, то сразу, не хочется. Протестовать тянет тогда, когда нельзя. А так скучно. Рок сегодня – это гибрид шансона и попсы. Поёт он всё о той же любви, и прикалывается по мелочам.

Рок – это музыка молодых! Сейчас – скорее развлекательная, нежели оппозиционная. А значит, соратница попсы. То есть попса и есть. И по замашкам. И по аранжировкам. И по темам. Охватывает некоторую часть молодёжи. Преимущественно женскую. Подростковую. И младше. Собственно, как и попса. Его сводная сестричка.

Если рок слушают взрослые люди, значит, они слушают старый рок. Музыку своей молодости. Именно поэтому еще живы те группы, с которых всё начиналось. Всё было впервые и вновь. По большому счёту им бы надо повесить гитару на крючок и уйти в тренеры. Потому что рок – дело молодых. Но легко сказать – уйти. Тем более, когда платят. Пока есть спрос – надо петь.

Попса. Или популярная музыка. Музыка развлекающая. Это её задача. И неча её ругать за то, что она должна делать. За то, что ей назначено судьбой. Ругать её можно только за то, как она это делает. Для народа она поёт? Несомненно. И про любовь. И про морковь. И про секс. И про беременность. Про всё. И под водочку. И под селёдочку.

Эстрадный продюсер тем и занимается, что вынюхивает, высматривает, изучает, что народу нужно. Чем он дышит. И строчит песни. Конечно, не сам. Делает он это не своими руками. Он нанимает специально обученных композиторов, поэтов.

Артист в данном случае лишь Исполнитель воли и задумки Хозяина. Если продюсер талантливый, то его подопечный – Звезда. У такого артиста всегда будет репертуар, концерты, фотоссесии и материальная стабильность. Но у такого артиста никогда не будет собственного мнения. А как только оно появится, он либо уйдёт от хозяина, заплатив страшные издержки, либо сам потеряет работу.

Но, как помнится, разговор наш шёл об искренности. Так вот с этой точки зрения популярная музыка – музыка спланированная, придуманная. Это не хорошо и не плохо. Родителей не выбирают. Это её судьба.

Эстрадный жанр предполагает эффектную подачу. Он, как никто другой знает, что такое сценический имидж и костюм. Попса из кожи вон лезет, чтобы выделиться. Запомниться, произвести впечатление. Это барды выходят на сцену в том, в чём спали в поезде на верхней полке. И шансон – в тёмном неброском костюмчике. Главное, чтоб цепА золотая и печаточка на руке. Попса появляется в перьях, блёсках, кружевах и рюшках. Вываливает наружу всё, что имеет в арсенале, природное и наращенное: оголит, если надо, обтянет, если потребуется и распушит, коли будет мало.

Попса – внешний жанр. Имидж, придуманный образ, для неё – кормилец, отец родной. И здесь уже кроется неправда. Обман, обращённый к зрителю. Чтобы его зрителя привлечь. Завлечь. Увести. Уложить с собой в постель, если хотите. Вот такой парадокс.

Попса – это женщина. Обольщающая. Яркая. И ей не обязательно быть умной. И совсем не нужно быть многословной. Её задача – нравиться. И только. Ей нужно быть эффектной, красивой. И делать всё возможное и невозможное, чтобы эта красота не померкла. Даже в шестьдесят лет. Поэтому и мужчины, поющие на эстраде так похожи на женщин. С попсой поведёшься, ещё не того наберёшься.

Поп-музыка нынче – территория золотой молодёжи, любовниц и жён сильных мира сего. Это дорогое удовольствие. Обычному человеку оно не по карману. Человеку из народа, чтобы выбиться в звёзды, боюсь, придётся спуститься в ад, чтобы заплатить за это счастье.

Давайте взглянем на доску Почёта отечественной популярной музыки. Там простых имён нет. И Филипп Бедросович не простой парень. (Но на своём месте. Камень бросить не могу). И Дима Маликов. Честь ему и хвала. И Пресняков. И Агутин. И Варум. Всё дети своих состоявшихся на эстраде родителей. И Кристина Орбакайте. Природа их не обделила. А даже наоборот. Поэтому всё честь по чести.

Если у меня были бы дети, а я имела бы статус, связи и возможности, то, несомненно, помогала бы им, чем могла. А кому помогать, как не своим детям?! И Стас Пьеха – молодец. И Ваня Ургант – красавчег! Что уж тут говорить. Не поспоришь. Только вот шансов у простых и талантливых ребят практически не остаётся. Им тягаться со звёздными детьми трудно. Повезёт единицам. Самым выносливым и удачливым дворнягам.

Сейчас попса – элитный колледж для детей состоятельных родителей. И по большей части – подиум для чьих-то женщин. Место, где можно показать себя во всей красе. Ну а то, что ещё петь надо, так это такая ерунда! Голос вам на любой студии нарисуют в лучшем виде.

Попса Ивановна Гламурная. Богатая и золотая. И, конечно, далёкая от народа. А зачем ей народ? Ей нужны только его кошельки. И ручки. Ну, где же ваши ручки! Чтобы он ей хлопал, хлопал и рукоплескал.

В попсе есть Личности. И это её главный козырь. Есть мастера жанра, звёзды. Тогда и полные залы. И заработки. Но личность – она в любом жанре личность. И гордость его. И оправдание.

Попсу слушает молодёжь. Девочки маленькие. Которые тоже мечтают найти себе богатых мужей. Чтобы также петь. Танцевать. Ничего не делать и красиво жить. Остальных на эту дешёвку не купишь.

Настоящие мужики слушают другие песни. Мужские. Суровые и простые. Одним словом, шансон.

Шансон – мужская песня. В шансоне женщин-исполнительниц мало. Так, для разнообразия. Серьёзно к ним не относятся. (А где к ним серьёзно относятся?). Но шансон любят и женщины. Потому что шансон поют настоящие мужики. С нормальными мужскими прокуренными голосами. Не хлюпики какие. Вот вам и ответ.

Вот тут мы к шансону и подобрались. К его, так сказать, феномену.

Дворовая песня понятна всем. Она душа народа. Городская душа. Деревни-то уже нет. Нет и тех народных напевов, что рождала земля русская. Фольклорные коллективы, конечно, существуют. Но настоящая народная песня интересна только специалистам, да иностранцам. А всё, что приплясывает, да притопывает сегодня по телевизору под гармошку и балалайку наперевес – чистой воды попса. Поэтому и цена ей полкопейки.

Сколько наш народ не приучали к хорошей поэзии, к музыке (советские песни написаны высококлассными композиторами и поэтами); сколько не подтягивали к хорошему вкусу барды и Эльдар Рязанов – тщетно. Народ говорит на другом языке. Язык народа – шансон. Музыка под водочку. Потому что, когда русскому человеку хорошо – он поёт. Когда ему плохо – он поёт. Пьёт и поёт. И анекдоты похабные травит.

Популярность группы "Ленинград" (Это не шансон. Хотя как посмотреть) – яркий тому пример. Группа "Ленинград" – одна из самых востребованных на корпоративных гулянках команд. И хоть в эфирах её нет (а это популярности только на руку), спрос она имеет колоссальный. Потому как после третьего стакана группа "Ленинград" – это вам всё в одном флаконе – и горе и радость, и похабный анекдот.

Кстати, вот, где попса с шансоном на узкой тропиночке встречается – на заказниках и корпоратах. Тут вместе и Киркоров и "Ленинград" и Стас Михайлов и Басков. Попса на разогреве. А уже, когда клиент дошёл до кондиции – Шансон.

Куда мы шли оттянуться в советские времена? Правильно, в ресторан. Какая музыка звучала в ресторанах? Правильно – всякая. Всё что популярно, от эстрады до Мурки. Сейчас ресторан вышел на большую сцену. И стал называться шансоном.

За каждой песней шансона стоит человек из народа. Большая часть наших людей академиев не заканчивала. Поэтому в шансоне и тексты бесхитростные, незамысловатые и мелодии простые: без синкоп и сложных размеров – без выпендрёжа. Однообразные, как наша жизнь.

Почему человек поёт? Чем вызвана эта потребность? В горе, в радости. Затянуть, заголосить... Растянуть меха гармошки... А ведь песня – это Молитва. Мы песней с Богом разговариваем, душу открываем. Солнцем её освещаем. Очищаемся. И в этом благом деле каждый находит свои слова. Пусть корявые, пусть нестройные. Но честные. А когда они специально придуманы, гладко сказаны, и вам в рот с ложечки подаются, вам хочется эту руку дающую в сторонку отвести. Как минимум. А вот, когда поют так, как будто вы сами сказали, то и подпеть хочется.

Вот в этой части мне всё понятно. И здесь я соглашусь, что шансон попсе не товарищ. У попсы молитвы спродюсированные, срежисированные, ангажированные. У шансона – без прикрас. Но остановимся поподробнее на том самом моменте, когда дворовая песня, рожденная в подъездах, в комнатках общежитий, на прокуренных кухнях – выходит на сцену. Сначала малую. Потом большую и теперь – очень большую. И тут неувязочка. Во дворе – искренность была априори. А на стадионах, да за деньги, да ещё и немалые – большой вопрос.

Шансон – это бизнес. Огромный бизнес. А где бизнес, какая может быть искренность? Только желание заработать. Поэтому, простите.

То, что становится массовым, всегда вызывает вопрос. С точки зрения подлинности. Ведь где массово, там и денежно. Помните, взлёт Земфиры. Поголовное помешательство страны на её музыке. Это было как глоток свежего воздуха. Как глоток правды. Откровение нации. Все от мала до велика поверили ей, полюбили её. И было за что. Но невозможно рождать песню за песней. И всё на разрыв. И всё из сердца. Как бы не хотелось этого продюсерам и публике. Это ж вам не блинчики печь. Творчество заканчивается там, где начинаются большие деньги. И Земфира ушла в тень. Ещё раз доказав свою гениальность. Свою исключительность. Но такие люди, как она – редкость. Их единицы. Единица.

Сейчас, когда шансон в фаворе, на коне, крышуются у него многие. И барды не брезгуют, и эстрада руку жмёт, и рокеры подпевают и вот даже солист Большого – большой мастер на это дело. И не прочь бы. Да только мама не велит.

По радио Шансон и всем пришансоненным станциям крутят всё, что ни попадя. Послушав их эфиры, понять, что такое шансон – трудно. И Пугачёва тут и Апина и Газманов. И "гранитный камушек" и Макаревич. Все!

Как они там оказались? Сами пришли? Напросились? Или добрый дядя разглядел в их творчестве шансоновскую душу и любезно пригласил к общему столу? Не знаю, что было первым – деньги или стулья. Но факт остается фактом. Теперь все поют шансон. Потому что народное направление. Поднимите руку, кто НЕ хочет быть народным артистом?

Радио Шансон – это бизнес. И не говорите мне, что туда берут всех, кто вписывается в формат жанра. Ждут ли там молодых и талантливых? Ждут. Но не с пустыми руками. Поэтому, когда я смотрю концерты нашего шансона, а потом наблюдаю за кулисами, как он делит бабки, я удивляюсь вам, люди, что вас всё это трогает. И вы во всё это искренне верите. В том числе и вы, господин Максимков.

Напомню, что основные песенные жанры – это эстрада, рок, авторская песня, шансон. Слово для всех них – важная составляющая. И если ещё десяток лет назад их можно было легко отличить друг от друга. И без ошибок разложить по своим полкам. Теперь вы замучаетесь, определяя жанр, в котором артист работает. "По замашкам вроде фраер. Но точно не фраер".

Так же как жизнь стремится к унисексу. Так и жанры к глобализации. Представьте коммунальную квартиру. Три отдельных комнаты. Самая большая – шансон. Раза в два поменьше – попса. Ещё меньше – рок. И на кухне – барды. Живут они вместе. Кушают вместе. И практически из одного корыта. Ходят друг к другу в гости. А то и остаются жить. Лучшие условия у шансона. Поэтому к нему норовят и не брезгуют и рокеры и попса и барды хаживать, харчеваться и за жизнь поговорить.

Шансон всех принимает. Он же парень хлебосольный. Это остальные ему своё "фи" любят демонстрировать. Происхождением попрекнуть. "Кю" публично высказать! А он то – пожалуйста. Заходите, присаживайтесь к нашему столу. Чем, как говорится, бог послал. И вот тут у всех лицо вытягивается, от изобилия, которое ниспослано сегодня шансону в материальном эквиваленте.

Там где бизнес и большие деньги, говорить об искренности сложно. Мне трудно поверить в свободу творчества, которое высоко оплачивается. К тому же в этом жанре появилось много подделок. Да, есть личности. Как в любом жанре. Но подделок, дешёвок – куча кучная. И опять потому, что модное направление. Заработать даёт.

Придраться к шансону с точки зрения "одёжки" сейчас нельзя. С ним сотрудничают первоклассные аранжировщики и музыканты. А почему не работать, когда хорошо платят. У шансона вкусные, профессиональные фонограммы. Да, чаще аранжировка интересней самого материала. И только благодаря ей песня как-то слушается. Это вариант, когда фантик дороже конфетки. Но это и в попсе случается. Причём на каждом шагу.

Только время нынче внешнее. Мы ведь, потребители. Глубоко не копаем. Некогда. Хватаем, что на виду, на поверхности и дальше бежим. А поскольку всего много, то, что подсунули нам, то и взяли. И лучше попроще, чтоб не думать. Своих проблем хватает. И шансон с этой точки зрения – лучшее музыкальное "чтиво". Про любовь – поёт! Про справедливость – а как же! Про тюрьму! Про друга, подругу, про кошку и собаку, про всё то, на что у других жанров или руки не доходят, или гордость не позволяет.

Музыка должна быть всякая. На этом я категорически настаиваю. Я не говорю, что шансон – это плохо. Я лишь пытаюсь разобраться во времени и людях, которые избрали своим языком Молитвы шансон. Я пытаюсь понять народ, время, страну. А значит и себя.

В разное время тот или иной жанр вырывался вперёд, доминировал. Когда-то это была эстрада. Причём профессиональная. Другой просто не существовало. Потом была авторская песня. Потом рок. Теперь шансон.

Но, я думаю, всё началось гораздо раньше. Предпосылки шансономании нужно искать в советском времени. Давайте, вспомним хит прошлых лет – Индийское кино. С песнями, танцами, драками, изменами, и, конечно, любовью. Эти слащавые мелодрамы завоевали сердца русских людей (если быть точнее, женщин) в тяжёлые для страны времена (времена у нас всегда тяжёлые). Русский народ рыдал. Смотрел и рыдал. Индийские страсти были ему ближе советских пропагандистских лозунгов и гениальности Тарковского.

Потом на наш рынок хлынули сериалы. Мыльные оперы. Где незамысловатый мексиканский сюжет был растянут на долгие серии и, соответственно, годы. Народ прилип к экранам телевизоров, забыв о политике, экономических трудностях. На то и был тонкий расчёт и отвлекающий маневр власть имущих.

В мыльной опере как в шансоне – простой сюжет, жизненная история: любовь, морковь, страсти, мордасти, зло и справедливость, которая торжествует. Зачем народу смотреть и слушать гламурный глянцевый разврат, который кроме злобы ничего не рождает. И не издевательство ли дразнить людей, пребывающих в нищете, дорогими шмотками, трехэтажными особняками, бассейнами и автомобилями?! Зачем махать красной тряпкой перед лицом народа?! Ведь он не дурак, понимает, что если кому-то очень хорошо живётся, то только за счёт тех, кому очень плохо приходится. Поэтому всё, что ему, народу, сегодня остаётся – слушать шансон.

Песней мы обращаемся к нему – Отцу нашему. А Отцу нашему все любы. Ему всё равно олигарх вы или бездомный; профессионал вы или любитель, поёте вы шансон или рок. Ему не всё равно, кривите вы душой или нет.

февраль 2011

© Елена Гудкова, 2013

Свидетельство о публикации № 213080900083