К вопросу о гламуре

Вот уходит наше время, вот редеет наше племя...

Ностальгично.

Зато правда.

Время СССР уйдёт не тогда, когда люди перестанут рефлекторно хватать выброшенное на прилавок – а вдруг кончится.

Оно кончится, когда наработки и привычки культурного слоя останутся памятью.

Одной из таких привычек является текстофилия – готовность читать текст на любом носителе, будь то слепая распечатка, ксерокс или файл на экране. Готовность не обращать внимание на обёртку – обложку, шрифт и т.п.

Признак ухода от советского – готовность забыть как кошмарный сон издания Пола Андерсона с полуслепыми картинками и ужасным шрифтом в заголовках... Обращение с "кирпичом" Толкина издания 1992 года, где Арагорн похож на Чингачгука, а Эовин – на девочку с Тверской, как с памятником, а не книгой для чтения.

Ещё одна привычка – иметь дело с песней как с ресурсом, а не акцией. С песней, которую моно ПЕТЬ, а не СЛУШАТЬ. Как там у Анчарова – "с одной стороны стола – "...скинь туфли узкие..."" — поют, однако, за столом. Иногда ещё и в других местах.

У меня спинномозговое ощущение, которое я не могу пока что обосновать – нет статистики, я слишком плохо знаю это поколение, середины-конца 70-х. Что в принципе поколение шестидесятников ушло со сцены (перестало реально на что-то влиять в массовых вкусах) примерно с начала 70-х – собственно, под шестидесятниками мы имеем в виду наполовину пятидесятников – поколение Визбора и Анчарова, начавшее писать в конце 50-х, а наполовину – "поколение Вудстока", их младших современников, которые буквально на пару лет – но другие.

Отчасти это подтверждает и цитата из Юрия Лореса, статья "Нужны ли мы друг другу" (например, здесь – [url]http://www.sch57.msk.ru/kuzn/html/articles/class1.htm [url] ). Разбирая "эстрадное" и "камерное" течения в АП, автор приходит к интересному тезису о "камерном" течении, сказанному мимоходом – "Восприятие таких песен требует напряженного внимания за движением образов, их переплетением, запоминания предыдущих образов, видения образов. Одним словом, требует от слушателя усилия над собой. И, даже сделав это усилие, он ещё не гарантирован, что всё станет понятно с первого прослушивания. Такие песни обычно не поют, да их и не хочется петь, да и петь их сложно, Но, вероятно, это и было целью автора, он и не хотел, чтоб песню пели, он хотел, чтобы её слушали".

Позволю себе сделать несколько совершенно нейтральных сопоставлений.

1. Поколение 70-х на самом деле отсчитывает себя, пожалуй, с Вудстока – с появления и громкого заявления рок-культуры о себе. Вот кому, в отличие от старого доброго джаза, свойствен и отход от "куплетной повторности" (там же), и сложная мелодия, и нетривиальные гармонические ходы. Если наложить на историю МИРОВОЙ поп-культуры историю АП, получится интереснейшая вещь – из "первой пятёрки" один, Визбор, точно стоит по пояс в джазе, второй – Анчаров – опирается скорее на цыганский романс, но тоже не прочь согрешить с джазом, что видно, например, по разным аранжировкам его баллад (например, в руках Александра Костромина в "Большой апрельской балладе" заиграл джаз Утёсова – "Дорогие москвичи, доброй вам ночи..."), аналогично джаз 40-х слышится и сквозь Новеллу Матвееву, и сквозь Аду Якушеву.

А во время максимальной творческой их активности – 60-е – уже зарождалась мелодика рока. И те, кто мог слушать, слушал и слышал. И на вторую половину 60-х – время, когда у рока были мелодии, но еще не было "мощного фуза", время, когда начинали разгон "Ху", "Криденс" и "Дип пёрпл" — падает начало того самого второго поколения авторов, которое таки отошло от куплетности и простоты гармоний. То самое второе поколение АП, ставшее к 1979-80 гг. аксакалами и мэтрами.

2. Юрий Лорес, в достаточно часто вспоминаемой статье, обходит вопрос классификации мэтров "первой пятёрки". Подозреваю, именно потому, что именно первой пятёрке куплетность и простота текстов и была свойственна.

3. На 70-е годы падает интересное наблюдение, сделанное Каримовым, цитируемое им в своей "Истории московского КСП" — "исполнители съели авторов". Если вспомнить, что у нас имеет место быть всё растущего качества аккомпанемент Берковского и Городницкого, рост ансамблей – пожалуй, таки да.

По факту, коллизия "эстрадники-камерники" во многом напоминает конфликт рока и джаза. Джаз был некрут, круто было закручивать арт-рок.

А теперь несколько в сторону, господа.

Нейтральные наблюдения из начала миллениума.

1. Авторскую песню обвиняют в косности формы – она слишком узка, не приемля никаких музыкальных форм, появившихся в последнее время. Ничего не напоминает?

2. Авторскую песню нового поколения обвиняют в том, что она скучна – переводя на простой язык, её неинтересно слушать специально неподготовленному слушателю. К этому тезису мы ещё вернёмся.

Собственно, на этом можно смело подводить черту и говорить, что спираль пошла на новый круг.

Смело?

Подводить черту?

Можно было бы, если не

3. Носители авторской песни выдавливаются в маргиналы. И вот об этом мы сейчас поговорим много и разнообразно.

(конец первой части)

о гламуре, бардах и японском аниме

Часть 2

Немножко мракобесия.

Итак, носители АП вытесняются в маргиналы. Это видно невооруженным глазом.

Они вытесняются как "шестидесятники", — термин, стараниями антикоммунистов, точнее "антисовков" эпохи Горбачёва и раннего Ельцина, ставший синонимом "словоблуда и лузера".

Они вытесняются как носители МУЗЫКАЛЬНОЙ культуры морально устаревшей – несопоставимой с высотами музыкальных течений появившихся в последние десятилетия.

Они, наконец, когда претендуют на текстовую состоятельность АП, испытывают прессинг современной поэзии, отточившей стихотворную форму и постмодернистскую игру смыслами.

Те, кто считает, что АП жанр р а з г о в о р н ы й, опять же оказываются в меньшинстве. Ибо о чём сейчас разговаривать человеку с гитарой, когда человек с гитарой должен петь и играть. А его должны слушать. Музыкальный материал положено слушать. А не петь или подпевать.

* * *

Отметим ещё одну грустную вещь. КСП (или более обтекаемо, "сообщество АП") – часть общества. И испытывает прессинг со стороны его актуальных тенденций. В 70-е и 80-е в мире был моден эгоизм и индивидуализм (как говорят иные злые обозреватели из США, "десятилетие эгоистов тянется до сих пор") – в КСП/АП как раз на этот период падает рождение тезиса, что они ценны вкладом в развитие личности – в охрану личности от диктата социума. Грубо говоря, совок всех причёсывал под одну гребенку, а в КСП стригли каждого модельно и как он захочет.

В 80-е особенно остро стоял идеологический вопрос – да ЦРУ и не скрывает, что сейчас вещает на Иран с целью раскола общества, используя всё те же методы – пропаганду западных ценностей, в первую очередь индивидуализм и личные свободы, на молодёжь.

Ровно теми же средствами, что и радио "Свобода", "свободная Европа" и "Голос Америки". А то, что нас об интересе ЦРУ и вообще американских политиков к просвещению молодежи в сторону ценностей Запада старательно извещал агитпроп — от этого тезис не становится менее верным. Вероятность "если в газете "Правда" будет написано, что наступает лето, обязательно надену валенки" мы рассматривать не будем, это либо клиника, либо обида типа "незабудемнепростим" (тм).

Так вот, в те же 80-е мы узнали, что главная ценность КСП – противостояние режиму. Отстаивание политической свободы. В данной нам в ощущениях реальности, включающей фильмы "Мастер и Маргарита", "Московская сага", "Штрафбат" и "Сволочи", думаю, тема Кровавой Гэбни (тм) достаточно раскрыта, чтобы её повторять ещё и здесь.

О чём же нам поведали 90-е и начало 2000-х?

О том, что частная инициатива – всё, и промоушен – всё. В 90-е АП испытала ренессанс конкурсов, от которых, казалось бы, уже отвыкли в конце 80-х, давших массовые фестивали и слёты с мастерскими вместо конкурсного жюри. На этих конкурсах я впервые увидел, уронив челюсть, авторов с подтанцовкой, подпевкой и оркестрами – выступающими как ОДИН человек – сказавший, правда, волшебную мантру "...а помогут мне исполнить эту песню...". На слёте "Открытие" в Переславле-Залесском я увидел автора, который танцевал, а аккомпанировал ему другой. На московском горконкурсе вышла тётя и сказала "а помогу т мне исполнить эту песню про пиратов мои друзья", коих было пятеро, и они изображали из себя пиратов, прыгая и приплясывая на заднем плане, как в детской передаче "Будильник", кто застал. Об авторах, давно взявших себе аккомпаниатора по образу и подобию Городницкого (но тот хотя бы и вправду гитарой не владел), я уже и не говорю. Исполнитель – не человек. В конкурсе участвует всё равно одна творческая единица. И песня оценивается при этом как исполненная одним. "И эти люди запрещают мне ковыряться в носу!".

Но одним мухлежом и погоней за конкурсными местами, как на "Интервидении", дело не ограничивается.

АП, которую в своё время не пустили в шоу-бизнес, и которая долго жила сама по себе, выстроив и оборудовав по последнему слову техники свою экологическую нишу, решила из неё выйти. Сломав нафиг большую часть построенного, и начав жить по законам шоу-бизнеса.

Авторы озаботились своими авторскими правами. Они издают свои альбомы и пытаются их продавать. Они думают об упущенной выгоде от концерта, на который не пришла часть зрителей, послушав записи. Уже потихоньку осваивается лексикон охоты за аудиопиратами. Начинаются имущественные споры, в этом году будет проводиться два Грушинских – двумя осколками некогда единого оргкомитета.

И это при том, что всё это – детский сад штаны на лямках. Если бы наши акулы шоу-бизнеса написали простейший бизнес-план, они бы увидели, что вся полученная прибыль не стоит и месячной платы за телефон любого низового импрессарио. Так в карты играют, чтобы сохранить дух игры на деньги – со ставками по десять копеек. Имитация деятельности рок-индустрии, где музыканты и вправду пытаются жить на доходы от концертов и дисков.

К чему я все это сказал?

Наверное, чтобы подвести черту.

Эта эпоха тоже к о н ч и л а с ь. Всё.

Эпоха бурного капитализма в обществе кончается. Наступает эпоха чинности, благолепия и рекламы хайлайфа.

В телевизоре сплошная реклама домов и коттеджей на продажу. Все такие богатые.

Чубайс читает доклад "Гламур как национальная идея".

"Наше всё" уже не мрачный рокер Шевчук, а Ксюша Собчак и Оксана Робски. Успех измеряется в килобаксах. Всё большее место в культурной жизни занимают светские сплетни – от кухни Букера до кто с кем ТАМ гуляет.

Это гламур, господа. Глянцевая реальность.

Один раз в истории такое уже было.

В конце девятнадцатого века. "Викторианская эпоха". Время витрин и неприличности заглядывания за фасады. Как известно с тех времен, — "Джентльмен – это тот, кто не попадается". Этика приносится в жертву эстетике – всё должно быть чинно и благолепно. Спустя сто лет кто-нибудь будет снимать о нашей эпохе очередной виток паропанка, как сейчас – "Видок", "Ван Хельсинг" и "80 дней вокруг света". В одной умной книге, вышедшей в США накануне открытия военных действий против Японии, для офицеров разведки была издана одна умная книжка, на неё, например, часто ссылается Йен Бурума. В ней сравнивались культуры Японии и Запада. Запад был назван культурой вины – одно из основных отличий в том, что предосудительно совершать плохие поступки, потому что они плохие. Почувствовав вину, нужно покаяться, и станет легче. Японская же культура – культура стыда. Плохо не совершать плохие поступки, а плохо когда тебя за это осуждают. Плохо когда стыдно. Нужно делать всё, чтобы о совершенном тобой никто не узнал. Тогда станет легче.

Не зря, наверное, нынче в моде японское аниме. Там главные герои страдают именно когда им есть чего стыдиться перед другими – хоть когда-то крутимый в СССР "Брат-сирота", хоть сравнительно новый миядзакиевский "Шагающий замок".

Так вот, в большом мире сейчас наступает эпоха гламура – недостойное поведение из благородных побуждений достойно осуждения. Неподобающая форма достойна осуждения. А за фасадом можно чудесить сколько угодно.

В искусстве, похоже, уходит эпоха простого и грубого романтизма и начинается очередная эпоха сентиментальности, живописи в духе императорской академии искусств. В фантастике самые внимательные и зоркие – Олди и Дивов – говорят о крене современных писателей от романтизма к сентиментальности. Авторы АП обвешиваются аппаратурой и аккомпаниаторами. Олег Медведев выступает в Москве с оркестром. Грустное ха-ха в духе ослика Иа.

Собственно, АП это поняла давно – вспомнить чудесную женщину, с красивым романсовым голосом – убивающую обаятельнейшей улыбкой то "Если можешь, ты прости меня пожалуйста...", то "Не взыщи, мои желанья грубы...". С точки зрения подобающей формы – форма подобает. Красивая женщина КРАСИВО поет. Какие могут быть претензии.

И те же интонации – НОВЫЕ, НОВОЕ СЛОВО В ПРОЧТЕНИИ – так что целеполагание "Второго канала" соблюдено – у "Тамани". Две красивых девушки поют – а красиво-то как... Ну мало ли что "летчица" рассыпается у них, и идет красивая цыганочка вместо Галича – зато красиво-то как... Все млеют, и внешний зритель доволен, он ещё с "Фабрики звезд" к гламуру приучен, а тут ещё и с умным текстом слов.

Smile when your burden’s aching,

Smile when your world is breaking....

Все просто. Just smile, сукины дети. И я уже слышу по радио "Русские песни", — где гоняют то Макаревича, то Вертинского, то Ланцберга, то Шаова, то Трофима – Фрейдкина, совершенно рабоче-крестьянски улыбающегося во всю ширь на исполнении своей песни... "Если был бы отец живой". Так, с наглой понтярой, улыбаются со сцены, л а б а я "Сент-луи блюз" или "Мы в засаде годами ждали...", чтобы прямо в микрофон, полуобернувшись к соло-гитаристу, крикнуть – "А ну, давай", и он даст по первым струнам медиатором. Атмосфера наглого и понтового джем-сейшна. Форма, мля. Которая уже не оставляет места содержанию.

Или когда по тем же "русским песням" — 98,8 FM, блин – гоняют перепевки и переоркестровки Высоцкого и Окуджавы. Казалось бы, всего лишь уплотнили музыкальную ткань. Ну, красивше же звучит. Они же не слышали тезис старого исполнителя – "напихай септов в простой минор или мажор Окуджавы, и ты испортишь Окуджаву". Форма-то соблюдена – музыкальный продукт "песня Окуджавы" всего лишь получила новую аранжировку. Товар-то тот же. Гламур соблюден.

В общем, не думай, что ты смотришь на гламур, и он страшно далёк от тебя.

Гламур тоже смотрит на тебя, и ты давно в пределах его досягаемости.

Когда-то давно американский классик Синклер Льюис, задолго до "Департамента государственной безопасности" и программы "Эшелон", написал роман о том, как США, выбрав не того президента, мутирует в страну, слишком заботящуюся о своей безопасности. До "черных воронков" по ночам и "всенародного возмущения происками врагов". Роман называется "У нас это невозможно" — это фраза одного из героев романа, заявившего что в США построить Рейх или сталинскую страну советов невозможно в принципе.

Думая о том, что как-то недостаточно красив и отшлифован чей-то продукт, — подумай, не гламур ли говорит твоими устами. Ему ведь всё мало – выдавив с канала "Культура" Анчарова и Галича в пользу Хомчик, Егорова и Мищуков, он выдавит и Хомчик и Мищуков, заменив их на вечно улыбающегося диктора программы "С добрым утром". Когда-то эта программа прославилась тем, что резала по живому песни, которые сама же выбирала когда ставить, если они заезжали на следующий новостной блок. Особенно трогательно было, помнится, слушать устиновского "Андерсена" без полутора куплетов. А там дойдет и до "Фабрики звёзд" с конкурсом на лучшую поп-мелодию к тексту Бродского.

В общем, люди – я того, люблю вас. Будьте бдительны.