...Уже началось второе отделение, а в зале всё ещё было невероятно холодно. Благо, демократичность жанра позволяла: многие слушатели во время перерыва даже облачились в пальто. Дулов вышел на сцену, увидел это, улыбнулся и сказал: "А мне не холодно! Вы так дружно дышите в сторону сцены... И мне тепло от вашего дыхания..."

Он – человек противоречий, едва ли не контрастов. Достаточно строгий облик – и внезапный чудесный смех, который не может не заразить самого из неулыбчивых; с трудом подбираемые на сцене слова (в поисках точнейшего) – и неожиданный лексический оборот, чарующий старинностью и поэтичностью; трагичное порой мироощущение, сменяющееся вдруг иронией или юмором, всегда умным и уместным... Правда, есть в нём черты совершенно однозначные, если может считаться однозначностью острота и парадоксальность мышления, мгновенная готовность представить привычное в новом свете, какая-то поистине детская любознательность – к поэзии и к другим мнениям – особенно, редкая скромность, иногда даже переходящая чуть ли не в самобичевание. И ещё: некая вечная доброжелательность к каждому...

Песни кандидата химических наук Александра Дулова поются уже четверть века – цифра! Туристы и посейчас обожают "Дымный чай", "Сырую тяжесть сапога", в клубах самодеятельной песни поют "Ну, пожалуйста", а одна из песен непрофессионального автора – "Хромой король" на стихи бельгийского поэта Мориса Карема – долгое время царствовала на радио, эстраде и в наших домах.

Явление на сцене Александра Дулова – явление очень примечательное, не похожее ни на одно другое, хотя в мире бардовской песни редко встречаются творческие "близнецы". Правда, в принципе, возможно сравнение между собой лучших мелодистов и лучших поэтов жанра. Но, Дулов, повторим, явление уникальное.

...Зачем писать музыку на чьи-то – пусть даже и великолепные – стихи? Этот вопрос не так уж прямолинеен и не так уж наивен, как, может быть, покажется сначала. Так зачем? Разные композиторы отвечают по-разному: чтобы стих зазвучал немного иначе – чтобы выявить в нём смысл, который, как кажется автору музыки, скрыт от поверхностного взгляда. Чтобы облегчить другим восприятие поэзии: с помощью музыки это может быть сделано более естественно. Чтобы... Да просто чтобы получилась, существовала и жила сама по себе красивая песня, наконец!

И всё-таки любой композитор, защищая свои творческие позиции, непременно – хотя, наверное, и невольно – будет защищать и утверждать свою музыку, пусть даже только право на неё.

Александр же Дулов говорит так:

– Мне хочется поделиться не только песнями, сколько стихами, поэтами. Мне хотелось бы, чтобы поэты, которые мне нравились, стали слушателям так же необходимы. Более того, чтобы те нравственные ценности, которые обязательно содержатся в поэзии, тоже становились более близкими тем, кто меня слушает: тек же, как мне, когда я эти стихи читаю...

И так:

– Среди моих песен не так много мелодически запоминающихся – таких, которые поются. Дело в том, что я никак не могу считать себя композитором, то есть человеком, который мыслит музыкальными образами или создает нетленные мелодии. Я просто с помощью гитары общаюсь с искусством, что кажется мне совершенно необходимым делом...

И так:

– Для меня песни – это своеобразный способ прочтения стихов.

Несколько неожиданно, не правда ли?

Однажды он даже сказал:

– Я благодарен людям, кто знакомит меня с новыми сборниками поэзии. Они помогают мне открыть ещё одну радость.

Вот так: не "стих", не "строки", а "радость"...

Когда человек сочиняет музыку на стихи других поэтов, естественная проблем отбора стихов из той бесконечности, имя которой – поэзия. По какому принципу то или иное стихотворение становится песней? Что главное здесь для композитора? Какова шкала его ценностей?

В песенном арсенале Александра Дулова стихи Евгения Евтушенко и Александра Кушнера, Олега Тарутина и Николая Рубцова, Александра Блока и Леонида Мартынова, Николая Гумилева и Юрия Кузнецова...

Он выходит на сцену не только для того, чтобы спеть песню, но чтобы утвердить какие-то важнейшие истины, может быть, слегка подзабытые нами, – причем, в отличие от практически всех бардов, он в своем творчестве идет "от противного". Защищая Добро, показывать не его необходимость, а противоестественность и отвратительность Зла – вот примерно его принцип. И осуществляется этот принцип последовательно, не одной-двумя песнями, а целыми циклами, которым так привержен Дулов. Циклы эти могут быть им на основе уже существующего и поэтического произведения (скажем, "Коррида" Евтушенко – и цикл песен Дулова, состоящий из наиболее значительных, по мнению композитора, стихов) или же на основе новой поэтической ткани, созданной Дуловым из многих разных стихов разных поэтов (таков цикл о Добре и Зле, включающий песни на стихи Тургенева, Евтушенко, ваганта Гуго Примаса Орлеанского, революционера-народника Николая Морозова, Олега Тарутина).

Кто-то очень точно назвал Дулова "противленцем". Да, когда он поет свои яркие, точные песни, не "в лоб", но исподволь подводя нас к общему знаменателю правды и добра, рождается ощущение внутренней борьбы, борьбы за эти идеалы, которым уже невозможно изменить. Песни Дулова, я бы сказала, открыто публицистичны – и тут, пожалуй, аналогов в авторской песне не сыщешь. И ещё – они гражданственны, не надо бояться этого высокого и прекрасного слова, которым, увы, не так уж часто можно наградить произведения, бытующие на эстраде. В самом деле: кажется, что для Дулова нет "немузыкальной" поэзии или запретных тем. Песней могут стать любые строки – лишь бы они были отмечены мастерством поэта, а главное – его душой и болью, тем "знаком правды", о котором писал шлиссельбургский узник Николай Морозов (песня "Знак правды" – одна из самых сильных в творчестве Дулова). Итак, Дулов бесстрашно пишет музыку к "стихотворению в прозе" Тургенева "Русский язык", к трагичнейшему "Бабьему Яру" Евтушенко, к строкам Юрия Кузнецова, в своё время вызвавшим немалую дискуссию, – "Я пил из черепа отца..." Причем, как истинный пропагандист, Дулов не просто исполняет ту или иную песню – он предваряет ее страстным, ярким, всегда влюблённым рассказом о поэте, на чьи стихи она написана (и абсолютно спокойно, отвечая на вопрос, говорит о том, что со многими из этих поэтов незнаком, многие и вообще не подозревают о существовании дуловских песен!).

Он рассказывает, волнуясь, подыскивая слова, он и держится так, словно вот-вот сорвется с места и кинется защищать дорогое ему, он – словно Рыцарь печального образа, чуть преображённый нашим горячим веком... А потом начинает петь – и куда девается былая угловатость и застенчивость! Перед нами истинный артист, свободный, раскованный, изобретательный. Как по-разному решает он монологи "Корриды"! Как смешно пугает в песнях "для плохих детей"! Какие замечательные выдумывает "звуковые эффекты": вспомните песни "Лошадь", "Баллада о неандертальском человеке", "Пробуждение весны", "Элегия". Как умеет услышать музыку стиха – хотя бы с помощью протяжных гласных стать ветром, добрым и нестрашным, от которого "остаются только лужи на большой дороге". Каким веселым умеет быть, каким изменчивым, артистичным. Каким вдруг неожиданно нежным, когда, отложив шпагу, дает отдых себе и своему неугомонному Росинанту-Пегасу: здесь место самым лиричным песням Дулова, самым прозрачным и мелодичным: "Размытый путь", "Наш разговор", "Античная ваза". И предваряют эти песни совсем другие слова, и Дулов тут отнюдь не в роли "противленца":

– Я хочу спеть о том самом главном и ценном наследии, которое нам оставили предки и которое мы обязаны, если хотим, чтобы жизнь на Земле продолжалась, передать нашим потомкам. Это наследие, мне кажется, – рукотворная красота. В поисках этой красоты мы должны как можно чаще и внимательней оглядываться назад. Несмотря на все ужасы прошлого, – именно в поисках красоты...

Смею утверждать, что на его концертах мы становимся зрителями особого театра – театра Александра Дулова. В этом театре – мгновенная смена декораций, масса сценок и диалогов в любом произведении, даже если оно написано от первого или третьего лица, здесь живут смех и слезы, радость и надежда, здесь, бывает, иногда выходят на сцену ложь и зло – но для того только, чтобы через миг оказаться побеждёнными добром и светом, любовью и вечным теплом человеческой души.

Май, 1984 г.

____________________

Статья также была опубликована:

Ленинская смена (г. Горький). – 1986. – 19 марта (с сокр.)