– Можно ли утверждать, что Ваша творческая биография складывается счастливо?

– Счастливо? Трудно сказать. Она, как у всех, складывается неровно... Суть в том, что я ведь только театральным артистом себя не считаю. Не знаю, что важнее в моей жизни – театр или песни, которые давно были поставлены мною на основу профессии. По прошествии многих лет думается, что это – грани одной судьбы, потому что, не будь у меня песен – я бы несколько иначе играл в театре, не будь у меня театра – я бы иначе пел песни и даже несколько иначе сочинял бы их...

Перед вами – фрагмент интервью с Владимиром Качаном, недавно выступавшим в Горьком по приглашению Горьковского КСП "Нижегородец". Любители самодеятельной песни знают, что, как правило, лучшие мелодисты в этой области – люди технических профессий: физик Сергей Никитин, металлург Виктор Берковский, конструктор Евгений Клячкин, математик Александр Суханов. Когда же на сцене поет песни актер – поет к тому же свои песни, – мы вправе ждать от него прежде всего артистизма: в поведении на сцене, в исполнении, в тонкой нюансировке песенных деталей, в подаче песни в целом, в образности ее пластического решения. Именно эти "составные" присущи исполнительской манере Владимира Качана.

Качан – артист московского театра на Малой Бронной. Впрочем, вначале, после окончания Щукинского училища, он играл в Московском ТЮЗе: Серого Волка, Зурико, Д´Артаньяна. Именно в спектакле "Три мушкетера", наполненном песнями, увидел и услышал Качана Л.О. Утесов и пригласил в качестве солиста в свой оркестр. Так театр "совмещался" с концертами на профессиональной эстраде, где Владимир пел собственные песни, и продолжалось бы это, наверное, еще долго, но...

В своей книге "Профессия: режиссер" А. Эфрос пишет: "У нас ведь теперь XX век, "танки, самолеты, другие будто ритмы", и мы под этим предлогом все пропускаем, что происходит между людьми именно в области тех нюансов, которые и есть дыхание жизни. Без этих нюансов актер только робот". Очевидно, Эфрос увидел в Качане-актере те "болевые точки", тот импульс, который и составляет "дыхание жизни", и пригласил Владимира в театр на Малой Бронной. Здесь Качан сыграл Чичикова в "Дороге" (инсценировка "Мертвых душ"), Андрея Прозорова в "Трех сестрах", директора школы в спектакле "А все-таки она вертится!" А.Хмелика, главную роль в спектакле "Лето и дым" по Т.Уильямсу.

Кино— и телезрители тоже могли видеть работы Качана. Наиболее интересными из них представляются две: Борис в телефильме "Всем – спасибо!" и шофер такси Коля в картине "Когда я стану великаном". Образы эти диаметрально противоположные. Легкий, ироничный Борис – такой остроумный, такой галантный – и его ли вина, что все математические догадки, трансформированные им в диссертацию, уже давно пришли в голову его студенческому приятелю Мите! Для Мити это – пройденный этап, юношеские опыты, не разработанные, не доведенные до конца, оставленные так же легко, как и начатые. Для Бориса это – огромный труд, напряженный, долгий. И когда он узнает, что первопроходец в этой области – не он, Борис, а Митя – хоть и талант, но ведь "гуляка праздный", то испытывает сложнейшую гамму чувств: отказаться от работы напрочь? Признать себя побежденным? А может, уговорить Митю молчать о только что узнанном? Борис в смятении: он и беззащитен, и самоуверен, и растерян, и требователен, и все эти чувства сыграны актером самым достоверным образом. О, он очень непрост, этот суперсовременный ученый, и коротенький по метражу эпизод – диалог Мити (Сергей Шакуров) и Бориса – вырастает как бы в отдельный маленький фильм, где главенствует вечный конфликт Моцарта и Сальери.

Коля из ленты "Когда я..." – это, как выразился однажды (правда, в отношении другого персонажа) Эльдар Рязанов, – "вселенский жлоб". Ему нет дела ни до чего в мире. Он весел, уверен, спокоен и сыт, сыт, сыт и духовно (если подобное понятие вообще известно ему), и физически, хотя – вот отличная деталь! – рука его во время разговора на кухне с хрупкой героиней Лии Ахеджаковой нахально плещется в банке с огурцами, пытаясь выловить хоть один.

Двух этих людей Качан сыграл очень по-разному, но великолепно выявил в них самые характерные черты и заострил их, доведя порой до гротеска.

Скоро у Качана начнутся съемки в еще двух фильмах: в "Признании", где наконец-то доведется сыграть со своим самым близким другом Леонидом Филатовым, и в "Первой Конной", где ему предстоит создать прообраз писателя Исаака Бабеля.

"Но есть моря...", – сказал поэт. В применении к герою нашей статьи это звучит так: но есть песни... И те, кому не довелось увидеть Качана на сцене или на экране, конечно же, слышали его голос в фильме "Звезда пленительного счастья". Голос этот, исполнявший романс кавалергарда, был не просто красивого тембра, не просто профессионально поставлен, не только гибок и выразителен – он словно был наполнен знанием правды – правды героя, правды времени, когда еще так радостны дружеские пирушки, когда так лихо "течет шампанское рекою", но кто знает, насколько близок он – час, когда оборвется молодая стремительная жизнь? В добром и грустном голосе Качана за кадром слышалась мудрость – может быть, еще не присущая юному Анненкову, образом которого романс навеян, но, очевидная в песне мудрость эта и печаль еще сильнее высвечивала характер не одного только героя, но и целого поколения совсем еще юных декабристов...

– Так получилось, – говорит Владимир, – что в кино меня часто приглашали спеть ту или иную песню, но эти песни не мои. А иногда свои пою не я – так, например, в фильме "Молодые". Но несколько песен для кино написал тоже – с Филатовым, с Вегиным...

– Каким образом Вы подбираете для песни поэтический материал?

– Иногда читаешь стихи и вдруг проникаешься мыслью: "Ба! Да это же песня!" Иногда бывают непосредственные контакты...

Качан пишет музыку на стихи многих поэтов. На концерте мы слышали нежную элегию "Озеро Память" и вольную, беспечную "Пиратскую" (стихи П. Вегина), радостную, шумливую "Песенку о счастливом возрасте" и балладу "От лесника ушла жена", пленяющую своей странной тайной (стихи Ю. Ряшенцева), несложную, казалось бы, но акварельно прозрачную и чистую "Листья мокли...", полный старинного очарования вальс "В Ленинграде, когда была метель", "Вишневый сад", построенный на контрастах: музыка, следуя за поэтическими строками и возвращая нас к некоей прапамяти, к воспоминаниям о Вишневом саде Чехова и каждого из нас, замедленна и чуточку сентиментальна, – и тут же, словно вспомнив, что XX век, "другие будто ритмы", резко меняет окраску, темп, настроение... Во всех трех песнях драматургия стихов Ю. Левитанского раскрыта безупречно.

Надо сказать, что Владимир Качан вообще очень чутко относится к стихам, не просто перелагая их на основу мелодии, пусть даже явно удачной, – он будто продлевает, продолжает музыкой стих, и порой мысль знакомых строк звучит по-иному.

Например, песня на стихи Н. Рубцова "Вечер всхлипывал, словно дитя...". Музыка здесь настолько трепетна, что, действительно, напоминает легкие всхлипывания ветра: осень, разметавшаяся по двору солома, дом, потемневший от дождей... Собственно, песня могла бы быть и об этом. Но главная строка в стихе, по мнению Качана, – не о природе, не в словах о ней, а в ощущении человеческого единения перед "дыханием близкой зимы", – и основной становится строка: "Разве можно расстаться, шутя?" – и когда Качан повторяет эту строку в конце песни еще и еще раз, возникает чувство тревоги, чувство необходимости близкого человека рядом, и понимаешь, что слышишь не только ритм всхлипывания молодого ветра, но и ритм человеческого сердца, которое может "утешить и развлечь сердце другого человека" (А. Платонов)...

И все-таки наибольшее слияние стихов и музыки происходит в песнях тандема "Леонид Филатов – Владимир Качан". Актера театра на Таганке Леонида Филатова многие знают не только по театральным и киноролям, но и как сценариста, как автора блестящих поэтических пародий. К сожалению, немногим известны его стихи – а они по-настоящему глубоки и отточены.

Качан и Филатов дружат со студенческой скамьи, ими написано вместе множество песен. Как правило, они темпераментны, взрывчаты: таковы "Гусарский марш", "Бизоны", "Так повелось...", "Мгновение тишины", "Полицай"; порой они плавны и лиричны: "Все не верится", "Ганс Христиан", "Молитва моряка"; иногда наполнены мягким юмором: "Свадьба", "Цветная Москва", "Вино из одуванчиков"... Но любая из этих, столь разных, песен – пример удивительно точного совпадения поэтической и музыкальной основы, совпадения двух миров, того совпадения, которое называется так просто и хорошо – дружба.

Песни Владимира Качана по своей природе всегда активны, чужды созерцательности, лени души. Многие из них открыто театральны, по-вахтанговски экспрессивно и ярко созданы и столь же ярко и эмоционально преподнесены слушателям.

...Зажигаются огни рампы или освещается прожекторами пустая сцена, приготовленная для одного-единственного исполнителя – и выходит на подмостки Владимир Качан – актер, композитор, солист, человек серьезный и беспокойный, вдумчивый и искренний, чья жизнь в музыке и в театре – грани одной судьбы...

май, 1983 г.

____________________

Статья также была опубликована:

Нет хода нам назад: 33 московских барда: сборник. – М., 1991. – С. 84–86 (с сокр.).

Ленинская смена (Горький). – 1983. – 27 июля (с сокр.)