Неисправимые оптимисты Юлий и Марат Ким

В Еврейском культурном центре состоялся творческий вечер двух бардов Юлия и Марата Кимов. Юлий Ким – известный писатель, бард, сценарист, драматург, автор песен к фильмам "Бумбараш", "Ярославна, королева Франции", "Точка, точка, запятая", "Усатый нянь" и многим другим. Марат Ким больше известен как художник-постановщик, петь и сочинять он начал после сорока лет.

Вечер открыла ведущая Бардовских вечеров в Культурном центре на Большой Никитской Татьяна Визбор. Пока Юлий Ким настраивал гитару, она напомнила присутствующим (а собрался полный зал, около 150 человек), как в феврале 1979 года в ВТО на улице Горького состоялся бардовский концерт. Выступали Юрий Визбор, Юлий Ким, Сергей и Татьяна Никитины, Дмитрий Сухарев и В.С. Берковский.

Татьяна Визбор вспоминает: "Зал был загружен невероятно. Этот бардовский концерт был одним из первых разрешенных в центре Москвы. Авторская песня была тогда тем, что впитывалось буквально с молоком матери... Я тогда училась на 3-м курсе, Марат Ким тоже учился на 3-м курсе, но педвуза. Будущая жена Марата Кима отсиживалась в туалете ресторана ВТО, чтобы попасть на этот концерт. Кто-то носил какие-то декорации. Куча народа. Я, помню, сидела у кого-то на коленях. Первый ряд был забит генералитетом, космонавтами... Этот концерт вел Вениамин Смехов. Он вышел на сцену и молчал минут 15, потому что народ стоял в проходах, сидел на окнах, кто-то газетки подстилал на ступеньки. И все время друг другу кричали: "Не видно ничего! Да сядьте вы! На пол садись! На пол!" И концерт начался легендарной фразой Вениамина Смехова: "Сядьте на пол! Вас же просят!"...

Ю. Ким: Сегодня я приготовил программу, состоящую из песен разных народов. У меня обнаружилось довольно много песен разных национальностей. Я подумал, что начну с русских народных песен, которых обнаружил штук 10.

Самую первую песню "Отобью свою литовку, На брусочке заточу..." Юлий Черсанович сочинил еще учась в институте. Появилась она таким образом. Он оказался во время каникул в Рязани. И его позвали на сенокос. Надо было накосить горючего для местной "скорой помощи" – кобылы Машки.

Ю. Ким: Однако этой песней я не прославился и кроме меня ее мало кто поет. А прославился я другой русской народной песней, которую тоже сочинил, будучи в институте. Но уже ближе к его окончанию. Я был тогда влюблен в замечательную девушку Олю, и вот ей я и посвятил эту шуточную, якобы русскую народную песню "Губы окаянныя...", которая потом оказалась широко известной.

Т. Визбор отметила, что за эту песню Юлий Черсанович был удостоен звания русского народа. В советское время один из участников "Музыкальной панорамы" объявил и спел её как русскую народную песню. После этого Ю. Ким, подходя к телефону, говорил: "Русский народ слушает!".

Ю. Ким: Это мой старинный друг, с которым мы немало работали. И, в частности, мы с ним тоже написали одну русскую народную песню. Это песня о конях из фильма "Бумбараш". Мы ее сочинили с ним совершенно случайно. Потому что она никак не была запрограммирована по сценарию, в отличие от всех остальных. Подошел к нам Юра Смирнов, который играет там бандита Гаврилу. А Юра Смирнов – таганский актер, как и Валера Золотухин, который играет там Бумбараша. И попросил для своего бандита песню. И мы эту песню для бандита написали. Но наш Бумбараш отобрал у бандита эту песню в свою пользу. Для Бумбараша специально построили сеновальчик. И он там улегся и запел эту, уже окончательно свою песню "Ходят кони над рекою, ищут кони водопоя..." Эта песня стала широко известной после фильма.

Затем Юлий Черсанович рассказал, как он сочинил немецкую народную песню. Это произошло также во время учебы в институте. Во время прохождения пионервожатской практики вместе со студентами международных отношений (германистами) он услышал песню на немецком языке, которая ему чрезвычайно понравилась. И он решил написать текст на эту мелодию. Перевода он не знал, подстрочника у него не было. А были две рифмы: шпацирн (гулять) – официрн (офицеры).

Ю.Ким: И вот, я, опираясь на эти два смысла, сочинил эту самую песню.

Однажды рыжий Шванке

В казарму плелся с пьянки,

Увидел он девчонку

И сразу – за юбчонку,

...

Когда я ее сочинил, то находился некоторое время в смущении, потому что не был уверен в том, что в немецком обиходе есть такая фамилия – Шванке. Я ее придумал исключительно для рифмы к данке (спасибо), которая была совершенно необходима по сюжету. Вот Шванке и произошел из этого самого данке:

Усы, часы, пилотка...

Опомнилась красотка,

Когда мерзавец Шванке

Уже сказал ей: "Данке".

И представляете, только лет пять назад я убедился, что такая фамилия есть, когда показали по телевизору немца, белобрысого, вполне культурного, по фамилии Шванке. Но потом произошел случай, опять меня смутивший. Я спел эту песню в Санкт-Петербурге года 2-3 тому назад. И получил записку из зала: "Мой дед часто распевал эту песню на чисто немецком языке. Тот куплет, где эти рифмы шпацирн и официрн, звучал так..." – дальше шел текст, написанный по-немецки в русской транскрипции, который я по подстрочнику перевел так:

О чем ты? о чем ты?

Пошел, ефрейтор

Мои-то кавалеры

Сплошь унтер-офицеры

То есть, в сущности, я угадал сюжет. Действительно речь шла о каком-то солдате, который подцепил девочку, но события развивались, оказывается, в прямо противоположную сторону. И пришлось мне дальше сочинять финал. И я начал так:

Ушла себе красотка

Испортилась погодка

А бедный рыжий Шванке ...

И тут я остановился, обратился к залу и сказал: вы знаете, я так и не придумал последнюю фразу, что же случилось с Шванке, и я попрошу вас мне помочь. И тут же мне стали писать записки. И к концу выступления я набрал очень много финалов, из которых запомнил несколько: поехал вслед на танке; пошел и взял полбанки, затем еще полбанки, затем еще три банки и т. д., пока он не допился до чертиков. Потом были варианты: женился на цыганке; женился на славянке... И самый неожиданный: расстрелян на Лубянке... (смех, аплодисменты)

Затем Ю. Ким спел несколько французских народных песен своего сочинения ("Сенсация"), написанных для Саратовского театра эстрады, по просьбе Льва Горелика, которого называли Поволжским Райкиным. Одна французская песня "с сильным русским акцентом" возникла относительно недавно: Вениамин Борисович Смехов, сожалея о том, что с телевидения исчез великий жанр телевизионного театра, попробовал его реанимировать и поставил телевизионный спектакль по комедии Мольера "Лекарь поневоле". В этом спектакле Юлий Ким играл Мольера, распевающего французские песни.

В завершение первой части вечера бард спел две цыганские песни (одна из них песня цыгана Лёвки из фильма "Бумбараш") и жестокий романс, написанный для женского баса.

В середине вечера Марат Ким спел, по просьбе зрителей, свои песни "Картинки с выставки", песню об Арни (так дети называют Арнольда Шварценеггера). Предваряя его выступление, Татьяна Визбор отметила, что основная профессия Марата Кима – художник, сценарист.

Т. Визбор: Мы с Маратом друзья детства. Он никогда не помышлял о себе как о барде, и вообще начал писать после сорока лет. Чем крайне удивил своих друзей и меня, в частности, совершенно потрясающими и абсолютно кимовскими песнями. Вдруг. А вообще-то он на самом деле художник, и в его творческой копилке – "Золотой орел" за фильм "Волкодав", номинация на "Тэффи" за фильм "Братья Карамазовы", как художник-постановщик. И сейчас он работает как режиссер-постановщик над сериалом "Каменская-6", который должен выйти в апреле.

Мы задали Марату Киму несколько вопросов:

И.Л.: Скажите, пожалуйста, Марат, кем Вы мечтали стать в детстве?

М. Ким: Мечты менялись: то я хотел быть скульптором (я много лепил из пластилина, и вся квартира была усеяна раздавленными блинами пластилина), то кинорежиссером (кто не любит кино?). Сбылось и то, и другое. Но никогда я не мечтал стать военным или космонавтом. С детства знал, что буду работать на каком-то художественном поле. Про песни не знал до сорока лет, хотя стихи начал писать рано: в пять лет. Первое стихотворение было сильное:

Петя писать захотел

И написал в дом.

Этой шалости удел

Знал весь исполком.

И.Л.: Кто Ваш любимый писатель?

М. Ким: Юрий Коваль, Сергей Довлатов, Людмила Улицкая, Лев Толстой, ну, и Пушкин. А, еще Борис Акунин.

Если я цитировал вслух какие-либо стихи, мама осторожно спрашивала: Самойлов? Пастернак? Черсаныч? – и, после паузы: Твое?

И.Л.: Откуда Вы черпаете вдохновение для своих песен?

М. Ким: У меня есть песня "Стрекоза и муравей". Но появилась она не благодаря Крылову. Это история целой жизни двух существ, которые никак не могут соединиться. На тему браков на небесах. Там есть такая строчка в припеве: "Давай пойдем, дорогая моя, с облака на облако перепрыгивая". Так вот. Была снежная зима, я смотрел в окно. А там людям приходилось прыгать через сугробы, чтобы попасть с дороги на тротуар. И я подумал: как будто с облака на облако перепрыгивают. А это уже стихотворный ритм, внутри заложена в строчке пружинка. И я песню написал минут за сорок. Совсем про другое.

А эти детские стихи про Петю? Весь творческий метод налицо. Я имел в виду конкретного взрослого дядю. Ничего подобного в жизни не было. Я не видел никогда, чтобы он вдруг захотел писать. И тем более непосредственно в помещении, для этого не приспособленном. Стихи явно с юмористическим оттенком. И есть намек на некие последствия из-за неадекватности сочетания невинного слова "шалость" и фатального слова "удел". Есть даже социальный резонанс в виде исполкома. И стало быть, некие отношения с государственной властью. Кстати говоря, в каком-то парадоксальном смысле в жизни все это потом имело место. "Игра в слова – опасная забава" (Давид Самойлов).

А иногда просто рифма цепляет. Так появилась песня "Алушта". Я побывал там в сентябре и подумал: а какие могут быть рифмы к слову Алушта? Потому что, неужто. Но самая лучшая: "Сколько луку-то, дынь-то и груш-то!" А это уже ценное. Пришлось целую песню из четырех куплетов сочинять.

И.Л.: Что Вас привлекает в кино?

М. Ким: Работа на воздухе с людьми.

И.Л.: Над чем, кроме сериала "Каменская-6", Вы работаете в настоящее время? Каковы Ваши творческие планы?

М. Ким: Сейчас я работаю художником-постановщиком на досъемках с Павлом Лунгиным.

Пишем с женой сценарий комедии.

Написал песню для "Каменской", хотя меня никто об этом не просил. Записал, спел, отправил на канал "Россия". Жду реакции. Впрочем, я ее могу и без их дозволения исполнять где угодно. Мне же ее никто не заказывал. И неизвестно, войдет ли она в фильм.

Увлекся рисованием каких-то листьев и кустов. В их узорах и прожилках есть что-то музыкальное. Какие-то природные ритмы. Этим занимался великий китаец Ци Бай Ши. Годам к 80-ти он сказал что-то вроде: "Кажется, я начинаю понимать, как рисовать стебель бамбука". Постижение мира – вот зачем мы живем. Хоть малость успеть понять за жизнь. А если еще и успеешь другим рассказать о том, что понял – это вообще редкое счастье. Доступное художникам.

Вторая часть концерта была посвящена песням Юлия Кима на еврейскую тему. Автор объявил, что это целая серия песен, которые объединены общей израильской темой. Песня, которую он сочинил первой, называется "Хайфа". Потом он спел песню о квартире с окнами на Пресню и на Израиль, метафорически рисующую его жизнь попеременно то в Москве, то в Израиле.

Затем, по просьбе Татьяны Визбор, Ю. Ким вспомнил песню о пионере, который нашел пуговицу. Интересно, что первоначальный текст сочинил Долматовский, про то, как пионер Алеша поймал шпиона. Однако, выяснилось, что эту песенку народ знает по-своему. Прочитав стихотворение Евгения Долматовского, автор понял, что народ его улучшил. И вот, Юлий Черсанович восстановил один из народных вариантов, который запомнил, и продолжил его. На вечере он спел этот вариант с продолжением, о коллекции пуговиц и прочих предметов, принадлежавших иностранным шпионам, которых поймал пионер Алёша.

Потом Юлий Ким спел песню "Вот идет мужик с человеческим лицом", которая породила ряд вопросов. Ведь известно, что в советское время он тайно занимался правозащитной деятельностью, и даже пострадал за это – ему запретили преподавание в школе.

И.Л.: Юлий Черсанович, в советское время Вы были правозащитником. Продолжаете ли Вы эту деятельность сейчас?

Ю. Ким: Сейчас у нас правозащитой занимаются отличные профессионалы.

И.Л.: Кто привил Вам любовь к русскому языку и музыке?

Ю. Ким: Стихи начал сочинять рано, лет с десяти. Здесь главный вдохновитель была мама, учительница русского языка и литературы. А за гитару взялся в Пединституте – глядя на Визбора.

И.Л.: Откуда Вы черпаете вдохновение для своих песен?

Ю. Ким: Из сюжетов жизни.

И.Л.: Кто Ваш любимый писатель?

Ю. Ким: Давид Самойлов.

И.Л.: Вами поставлен мюзикл "Самолёт Вани Чонкина" по В. Войновичу. Чем Вас привлекает этот жанр, какие у Вас творческие планы в отношении мюзиклов?

Ю. Ким: Мюзикл о Чонкине был поставлен сначала Александром Зыковым в Норильске, затем Владимиром Ореновым в Хабаровске. В моём портфеле есть несколько замыслов для мюзиклов. Сейчас мы с композитором Геннадием Гладковым заканчиваем работу над мюзиклом "12 стульев".

И.Л.: Ваши совместные выступления с Маратом Кимом – это соревнование или творческий союз?

Ю. Ким: Ни то ни другое. До союза дело пока не дошло, соревнование невозможно: мы хоть и похожи, но разные.

Ответ на записку из зала о сильном впечатлении от лекций Ю. Кима, который преподавал обществоведение. "Кто вам позволил в то время, когда оставалось 15 лет до победы коммунизма, развеять веру в светлое будущее? Спасибо, что развеяли".

Ю. Ким: Дело в том, что физико-математическая школа, интернат № 18 при МГУ – это была такая милая закрытая республика, вполне демократичная. Ее возглавляла замечательная дама – Раиса Аркадьевна Острая. И под ее крылом мы много чего могли себе позволить. В то время был учебник по обществоведению, по которому можно было вести этот предмет. И мы в этих классах с гениями физико-математического профиля охотно разбирали этот учебник по всем костям. Дело доходило до очень смешных вещей. Я помню, например, было практическое задание, после главы диамат: пусть кто-нибудь из вас изложит позицию субъективного идеалиста, которые, как известно, утверждали, что все, что человека окружает, суть комплексы его ощущений. Разоблачите его.

Я вызывал к доске желающих. Желающих было полкласса, но я выбирал кого-нибудь из них одного, дальше весь класс на него накидывался и он категорически отбивался от всех, даже когда они прибегали к таким спекулятивным вопросам: а вон стоит Юлий Черсанович. Он тоже, что ли, комплекс твоих ощущений? Тот зажмуривался и говорил – да. И много других комических ситуаций возникало в связи с этим. Так что я с удовольствием этим занимался. И ни разу никто не настучал по поводу нашей дерзости.

Один только раз все-таки Раиса Аркадьевна призвала меня в кабинет и спросила: "Правда ли, что вы субъективным идеалистам выставляете пятерки?" Я не думаю, что это кто-то специально стукнул, а просто ради смеха рассказал. А она решила поинтересоваться. Я только разинул рот, но в это время за моей спиной раздалось старческое хихиканье. Я обернулся – сидит Колмогоров собственной персоной и таким образом реагирует на пятерки субъективным идеалистам. И она меня отпустила с миром. Больше этого вопроса не было.

Завершился вечер проникновенной песней Юлия Кима "Не покидай меня, весна", которую все присутствующие спели с автором в унисон, а племянник Марат – в терцию.

22 марта 2011 г.