Некоторое время назад мне пришла в голову идея сделать цикл программ о детях известных российских бардов. Захотелось узнать, чем они занимаются, какую дорогу выбрали? Есть ли среди них те, кто связал свою жизнь с авторской песней или музыкой вообще? Да и поговорка "На детях гениев природа отдыхает" не давала покоя. На слуху были имена Павла Фахртдинова, Варвары Визбор, Юрия Лобикова, Марии Иващенко, Алексея Хомчика, Киры Малыгиной — все они выбрали сцену, но кто ещё? В телевизионной студии моей авторской программы "Барды on-line" побывали Лада Вихорева — художник, искусствовед, исполнитель (дочь мэтра ленинградской авторской песни Валентина Вихорева); Катя Матюшкина — известный детский писатель, чьи книжки расходятся миллионными тиражами (дочь художника, барда Александра Тимофеева); уже упомянутые выше — Павел Фахртдинов поэт, музыкант (сын барда Марата Фахртдинова) и Кира Малыгина — поэт, автор-исполнитель (дочь барда Игоря Малыгина). Сегодня я хочу познакомить вас с Надей Чечет. Надеждой Валерьевной Чечет. Надеюсь, сам Валерий Чечет в представлении не нуждается. Его имя хорошо знакомо истинным ценителям бардовского жанра. С Надей Чечет я связалась по Skype в 11 утра по московскому времени. В Питере моросил мелкий дождь.

— Здравствуйте, Надя! Где вы сейчас, расскажите?

Н: — Сейчас я в городе Лос-Анджелес. В Голливуде. У нас час ночи.

— О, Голливуд! Столица Американской киноиндустрии! Там живут знаменитости, и все ездят на машинах?

Н: — Да, без автомобиля в Лос-Анджелесе никуда! Я провожу в своей машине значительную часть времени. В Лос-Анджелесе много пробок, и добраться из одной части города в другую бывает очень нелегко.

— А как вы оказались в Америке?

Н: — В Америку я приехала, поступив в музыкальный колледж Беркли (Berklee College of Music), который находится в городе Бостон. Это очень известный колледж, который специализируется на популярной и современной музыке, в отличие от большинства известных академических консерваторий и школ, таких как, например, Бостонская консерватория, где отдают предпочтение классическому образованию. В Беркли уклон всё же на современную музыку и джаз. Здесь даже рэп (rap) можно научиться читать.

— Да, я знаю, что Беркли крупнейшее музыкальное учебное заведение в США, основанное в 1945 году. Но это частный колледж. Обучение в нём стоит очень дорого. И цифры эти по нашим меркам космические. Как вы тянете эту лямку?

Н: — Я её уже вытянула. Слава богу, у меня была стипендия. Во-первых, нужно поступить. Пройти прослушивание. Поступление — это уже большой бонус. Есть некоторый процент студентов, которым выдаётся стипендия. То есть Беркли покрывает часть платы за образование. К тому же имеются различные премии, которые выдаются кафедрами. Вот я, например, получила несколько премий. Одна из них называлась "за вокальные достижения". Эта была премия кафедры вокала. К тому же я ещё работала. В приёмной комиссии, между прочим.

— Чем Беркли отличается от других?

Н: — Что меня поразило в Беркли... Его девиз: "Нет предела совершенству!" Здесь много музыкантов абсолютно разных уровней. И ещё один девиз, который идёт наравне с первым: "Все музыканты разные". В Беркли не принято обсуждать или оценивать друг друга. Можно сказать: "Классно, супер!", "Ты круто поёшь или гениально играешь". Принято с пониманием относиться ко всем проявлениям, ко всем стилям. Беркли настолько замечательное место, что там, например, человек может не очень хорошо играть на фортепиано, но писать офигенные песни. Или не очень хорошо петь, но быть гениальным музыкальным менеджером.

— Какая-то идиллия! А как же конкуренция? Вон балетные друг дружке стёкла в пуанты засовывают, чтобы устранить преуспевающих. Вы же все творческие люди! Все хотите чего-то добиться! Неужели нет зависти?

Н: — Внутренне может и есть. Но всё по-честному. Большинство студентов первокурсников думают, что они поступили в Беркли и теперь будут там звёздами, но этого не происходит. Есть такая популярная поговорка: "Люди до Беркли были большими рыбами в маленьком аквариуме, а когда поступили, попали в океан и стали маленькими рыбёшками". Когда ты попадаешь в Беркли, сталкиваешься с гигантской конкуренцией. Уровень таланта зашкаливает. Просто льётся рекой. Я отучилась на филфаке СПБГУ (Санкт-Петербургский государственный университет) пять лет. Я горжусь своим образованием, я любила учиться. Но я никогда не видела, чтобы люди так делали домашние задания. В Беркли все поступают, потому что хотят там учиться! Не потому, что надо получить образование, корочки, а потому, что нужно поступить именно в этот университет! Чтобы посвятить себя музыке! И люди там не отдыхают. Чтобы кто-то прогулял пару, боже мой, никогда! Потому что люди хотят учиться!

— В Беркли очень много специальностей, но абитуриентов-вокалистов, вероятно, больше других. Как вам удалось поступить, чем вы поразили приёмную комиссию?

Н: — Мне говорили о том, что у меня необычный голос.

— Тембр?

Н: — Да. Всех удивляет, что я такая маленькая, хрупкая, но с большим низким голосом. Для блондинки — это необычное амплуа.

— Как называется ваш голос?

Н: — Даже не знаю. Раньше был просто альт. Но благодаря моим гениальным преподавателям я свой вокальный... Ой, представляете, забыла русское слово...В общем, могу петь намного выше, чем раньше.

— Диапазон расширили?

Н: — Вот, вот, конечно! Да, извините, я думаю по-английски. Да, диапазон расширился, поэтому теперь я даже не знаю. К тому же в Беркли мне всегда говорили: "Не пытайся себя поставить в какие-то рамки, категории, не пытайся себя ограничивать". В Беркли по сравнению с классической вокальной школой рамок нет. В академическом музыкальном образовании, если вы, например, колоратурное сопрано, то будете петь арию из "Волшебной флейты" (опера Моцарта). Это репертуар колоратурного сопрано, альт такой материал исполнять не будет. У нас, если ты можешь вытянуть эти ноты, пой, пожалуйста.

— То есть можно экспериментировать!

Н: — Да! Главное, чтобы было хорошо сделано.

— Отчисляют ли неуспевающих?

Н: — Во-первых, в Америке нет бесплатного образования. Студенты платят очень большие деньги, и не всем везёт со стипендией. Люди это понимают. И, во-вторых, если ты прогулял больше двух пар без объяснений, у тебя оценка сразу снижается на два балла. Когда я приехала в Беркли, меня поразило, что люди и не думают прогуливать, сбегать с занятий в кино. Они хотят учиться, изучать аккорды, инверсии, законы гармонии...

— Вы в какую-то сказку попали!

Н: — Да, здесь все фанатики! Все сошли с ума, все сидят и только музыкой занимаются.

— Много ли русских, соотечественников учится в Беркли?

Н: — Большинство там американцев. Русских, когда я училась, было человек десять. За четыре-пять лет. Это немного. Из Украины только двое.

— Нужен ведь хороший английский! Что вы сдавали при поступлении?

Н: — Основной экзамен — живое прослушивание. Обязательно проводится собеседование. На английском языке. И, если ты вообще ничего не можешь вымолвить, есть вариант, что тебе скажут: "Возьми курсы". Но если человек абсолютно гениален, талантлив и это видно сразу, его всё равно возьмут, даже если он плохо говорит по-английски. Естественно ему придётся подтянуть язык уже в Беркли. Я встречала много людей, у которых был слабый английский, и они учились. Им было тяжеловато... Элементарный английский должен быть. Вы просто не выживете в Америке. Вам там будет плохо, потому что не с кем поговорить.

— Вы свободно говорите по-английски?

Н: — Да. Сейчас я хуже говорю по-русски...

— Как называется специальность, которую вы получили? Как она записана в вашем дипломе? И что даёт вам диплом Беркли?

Н: — Я бакалавр по специальности "Вокальное искусство" (Bachelor’s Degree in Vocal Performance). Исполнитель. Вокалист. Что даёт диплом? Диплом Беркли — это такой билетик. Имя Беркли — большое, громкое. Наш колледж часто путают с Калифорнийским Беркли...

— Вы имеете в виду Государственный Университет Беркли (The University of California, Berkeley)?

Н: — Да, Государственный исследовательский университет США, расположенный в Беркли, штат Калифорния. Он входит в десятку лучших учебных заведений мира. А музыкальный университет Беркли находится в Бостоне. 99% современных деятелей музыкальной индустрии знают, что такое Беркли и ценят образование Беркли. Сотни выпускников Беркли получили "Грэмми". ("Grammy" — музыкальная премия Американской академии звукозаписи). Выпускники Беркли очень-очень успешны. Более 85% выпускников Беркли преуспевают в музыкальной индустрии.

— Обучение длится 4 года?

Н: — Вообще да, четыре года. Вы получаете степень бакалавра. Но система образования в Америке сильно отличается от российской. В русской системе расписание занятий делается в деканате и назначается группам студентов. Студенты не имеют возможности выбирать, лишены права решать. В Америке и в моём колледже студенты сами выбирают, сколько предметов они хотят взять за данный семестр. Возьмут больше сейчас, закончат раньше следующий. Можно учиться летом, если так удобней. Я знала людей, которые закончили Беркли за два с половиной года. Там все очень демократично.

— Сейчас все поют. Проходит много вокальных конкурсов. Я только вчера сидела в жюри вокального конкурса среди любителей. И меня поразил высокий уровень исполнения. Сильные, красивые голоса. Причём эти люди не хотят делать певческую карьеру, для них пение — хобби. Что тогда говорить о тех, кто профессионально занимается вокалом? Как стать успешным на этом поприще при таком изобилии талантливых людей?

Н: — Очень сложно. Я часто об этом думаю и пинаю сама себя: "Ну зачем тебе всё это?!" С другой стороны, я поняла, что у меня никогда не было выбора. Как-то я пришла к своей замечательной преподавательнице, американской певице Габриэль Гудман (Gabrielle Goodman), и сказала: "Может мне надо чем-то другим заняться?" У меня сомнения были. Это очень часто происходит. И она спрашивает: "Ты можешь не петь? Завтра, послезавтра, вообще? Ты можешь два дня не петь?" Я отвечаю: "Я даже представить себе не могу". Она говорит: "Ты сама на этот вопрос и ответила". Я не могу не петь. Я не думаю, что у меня был выбор отказаться от этого пути. Я очень давно поняла, что большего удовольствия, чем пение, мне ничто не доставляет.

— Чем на ваш взгляд профессионал отличатся от любителя? Обывателю по сути всё равно: профессионал перед ним или дилетант. Ему важно — хорошо человек поёт или нет, цепляет его исполнение или нет. И всё же в чём разница, как можно отличить профессионала от дилетанта?

Н: — Сложно ответить на этот вопрос. В музыке нет уравнения, которое можно решить правильно или неправильно. Этим музыка и прекрасна. Так же, как искусство. По отношению к музыке и искусству я не сноб. Я не считаю, что художник-любитель может быть хуже, чем, например, Модильяни или Веласкес. Я не согласна со словом "любитель". Если говорить о технической стороне вопроса, любитель не получает зарплаты за свою творческую деятельность. Профессионал — это человек, который живёт за счёт музыки, кормит себя и свою семью, платит свои счета. Я считаю, что это единственная разница.

— Получается, что учиться и не нужно?

Н: — Можно и не учиться. Смотришь какой-нибудь "American Idol" или "Голос", выходят люди, абсолютно от Бога, и прекрасно поют, им ничего не надо ставить. Всем дано по разному. Я достаточно... Ну вот опять забыла русское слово... рационально смотрю на эти вещи. Научиться можно всему. Я уверена, что труд приведёт к успеху. Но профессионал, а я уже считаюсь профессионалом, имеет больше возможностей. Они ему открываются.

— Профессионал понимает, что делает. Он вооружён знаниями. Любитель скорее не осознаёт свои действия. Он творит бессознательно.

Н: — Если вспомнить, то великие певцы современности: джазовые, блюзовые — никогда не учились. Многие из них даже писать не умели. И это не помешало им стать великими.

— Что вы сейчас умете? Что делаете хорошо?

Н: — Пишу песни. И умею привлечь внимание своим выступлением. Я знаю многих певцов, которые очень хорошо поют, каждая нотка на месте. Вроде всё здорово, а мне скучновато становится. Я думаю, мой плюс в том, что я умею привлечь публику своей энергией, тем, как я существую на сцене. И песни мои нравятся зрителям потому, что я стараюсь быть искренней. В последнее время и на русском и на американском радио я слышу много фальши. Люди много притворяются. Для меня важно не бояться быть собой.

— А нужна ли искренность американскому зрителю?

Н: — Думаю, что да. Люди везде одинаковые.

— В России я часто сталкиваюсь с тем, что зрители не хотят откровений. Они говорят: "Не грузите нас. Мы устали от бытовухи, проблем". И идут на развлекательные, лёгкие концерты.

Н: — Это личный выбор каждого человека. Кто-то морально силён, и не боится этого, кто-то закрывается, и это его выбор. К сожалению, размер храброй аудитории не очень велик. Но я не вижу в этом ничего страшного. Я не готова подстраиваться под желания и запросы потребительского общества. Я пыталась. Пробовала. И поняла, что не могу. Если я буду что-то из себя изображать, результат никогда не будет звучать хорошо. Я пробовала сочинять песни про любовь, такие лёгкие, весёленькие, незатейливые, но я не смогла их даже слушать. Мне не хочется такое петь.

— В каком жанре вы пишете песни? На каком языке?

Н: — На английском. На каком языке думаю, на таком и пишу. На русском языке я написала единственную песню и никогда её не исполняла, потому что она получилась очень грустной. В современной Америке отсутствует понятие чистоты жанра. Много стилей сливаются в один. В моём стиле прослеживается много сфер влияния: из моего прошлого, из бардовской песни, из поп-музыки, которую я пела в студенческом клубе ФИНЭКа (Санкт-Петербургский государственный университет экономики и финансов). Из Беркли ко мне пришёл американский поп (American pop), ритм-н-блюз (R&B) и джаз (jazz). Пою я на джазовый манер. Аккорды и формы моих песен из альтернативного поп-рока. Моя музыка сочетает около пяти музыкальных направлений.

— Симбиоз...

Н: — Симбиоз полнейший.

— Но понимание жанра, своего стиля музыканту необходимо, иначе ему будет не продать свою музыку. У нас есть слово "формат". И этот формат всё определяет. В Америке он есть? Или вы можете в своём симбиозе прекрасно существовать, находить своего зрителя?

Н: — Да! Естественно, это должна быть хорошая музыка, которая нравится людям. В Америке интерес к качественной музыке выше, чем в России. Американцы с детства слышат гениальные произведения. Они ходят в церковь, где звучит церковная музыка — музыка афроамериканцев. Она — один из столпов американской музыкальной индустрии и мирового музыкального наследия в целом.

— То есть музыкальный вкус у американцев хороший?

Н: — Несомненно. И люди часто ищут что-то новое: новых артистов, писателей, поэтов. Молодёжь любит слияние стилей. Попсу слушают дети. Студенты любят более интересную музыку. Есть те, кто слушают только кантри. Или предпочитают классику и джаз. Это как и везде. В России есть люди, которые слушают только шансон. И в Америке такие тоже есть.

— Но всё-таки, как стать успешным в Америке? Как пробиться? Ведь плох тот солдат, который не мечтает стать генералом? Что после учёбы?

Н: — Я работаю. Я пишу песни. Я общаюсь с людьми в музыкальной индустрии. Чем хорош Беркли: мы все выпускаемся и не теряемся, мы все вместе потом работаем. Если бы я приехала из России в Лос-Анджелес и сразу начала заниматься музыкой, я бы не знала куда пойти, и с чего начать, кого попросить записать мою песню. Очень много выпускников Беркли готовы со мной работать! В этом как раз проблем нет. Но путь к вершине заключается в раскрутке. Зависит от присутствия в социальных сетях. Я вообще достаточно консервативный человек. Люблю читать книжки и не смотреть в телефон. Но приходится осваивать разные медиа: Инстаграм (Instagram — бесплатное приложение для обмена фотографиями и видеозаписями с элементами социальной сети) и все эти современные штучки...

— Агентом своим не обзавелись?

Н: — Пока нет. Я вообще такой поздний цветок. (Late bloomer). Очень долго прихожу к осознанию чего-либо. До сих пор ищу своё музыкальное "я". Не знаю, найду ли? Может и не найду никогда. Может, в поиске вся суть. Я считаю, что пока я сама должна собой заниматься. К тому же это воспитывает. Это даёт мне стимул двигаться вперёд.

— Я хотела бы поговорить с вами о вашем отце. Ваш папа — Валерий Чечет — известный российский бард, автор-исполнитель, один из лучших, я бы сказала лучший исполнитель бардовской классики.

Н: — Я согласна с вами.

— Надя, с вашей точки зрения папа — певец?

Н: — Да! Мы часто с ним спорим об этом. Он считает, что нет. Но я думаю, что любой человек, который поёт ноты, мелодии — певец. Бывают плохие певцы, бывают хорошие. Мой папа — очень хороший певец. И неважно насколько громко он поёт, какой у него диапазон, потому что искусство пения — это ещё и фразировка, динамика, это то, как вы обращаетесь с текстом. И в свете всего, что я перечислила, мой папа — мастер. Я иногда завидую ему, каким-то его пассажам. Бывает он что-нибудь споёт, настолько трогательно, пронзительно, я думаю: "Как бы мне так научиться!"

— Я задала этот вопрос потому, что барды не любят термин "певец". Они называют себя "исполнителями". Я хотела бы узнать, на какой музыке вы росли? На чём формировался ваш музыкальный вкус? Авторскую песню впитали с детства?

Н: — Да, конечно. Это была огромная часть моей жизни. Первый раз я вышла на сцену с родителями, когда мне было шесть лет. Я могу ошибаться, но где-то так. Всё моё детство — это песни на кухне, с гитарой, всё время концерты. Помню себя за кулисами. С цветами. Когда я была маленькой, на бардовских концертах мне было скучновато. Они ведь очень длинные. И контекст взрослый. В детстве было тяжеловато. Понимание и оценка авторской песни, то, насколько она прекрасна, пришли ко мне гораздо позже. В детстве у меня были — бардовская песня, хоровая студия, классическая музыка... С семи и до четырнадцати лет я пела в хоре, была солисткой. Вот ещё одно необычное воспоминание. Часто, когда я болела, мне назначали постельный режим. И так как у меня была температура, болела голова, мне нельзя было ни книжки читать, ни телевизор смотреть. И родители ставили мне записи. Две записи, которые я помню с детства — это кассета Луи Армстронга (Louis Daniel Armstrong) и кассета Юрия Кукина.

— Интересное сочетание.

Н: — Да. Наверняка были ещё какие-то, но запомнились эти.

— Это судьба. Всё не просто так в этой жизни.

Н: — Да, это в принципе отражает мою ситуацию и моё "я" в данный момент.

— То есть бардовская песня вам близка, она вам нравится?

Н: — Не вся. У меня вкус избирательный. Два моих любимых автора — это, конечно, Юрий Визбор и Юрий Кукин. Я воспитана была на понимании... на любви к слову, на том, что смысл важнее того, что снаружи.

— Это, на мой взгляд, вообще свойственно русскоязычной песне. Главное для русского певца донести смысл. И сделать это, оказывается, достаточно трудно. Сейчас наша молодёжь хорошо поёт на английском, на французском, на чужом языке. Снимают "фирму" просто в копейку, а когда дело доходит до русских песен, подать материал не получается...

Н: — Русскую песню сложно исполнять. Да и английскую не просто. Не все, думаю, понимают, о чём они поют. Но, к сожалению, в последнее время я слышала мало хороших песен. Хотя в России очень много талантливых молодых музыкантов.

— В России нет стимула писать хорошую музыку, потому что она будет никому не нужна. Вы с ней ни на радио, ни на телевидение не пробьётесь. Поэтому все переходят на коммерческую музыку.

Н: — Может быть. Но я не могу сказать, что в Америке ситуация сильно отличается. Если будете петь попсовую музыку, заработаете больше денег. В тоже время попсовая музыка разная. Здесь есть Бейонсе (Beyonce). Есть признанные, настоящие таланты, которые сами пишут песни и прекрасно поют. Я не хочу никого обижать, обсуждать, оценивать, я не люблю этого делать. Я считаю, у каждого музыканта есть своё место в жизни и своя роль.

— Как такие разные культуры: русская и американская в вас сосуществуют?

Н: — В музыке?

— Да.

Н: — Я пишу на английском. В Беркли я изучала композицию, естественно, на примерах американской музыки. Когда я пишу песни, я стараюсь использовать ритмы, которые я слышала в Беркли, которым я научилась там. И в тоже время из русской культуры я взяла... Многие американцы мне говорят, что у меня грустная музыка. Она им нравится, но она печальная. Они говорят: "Может это потому, что у вас в России так..." Я вообще пессимист по жизни. Люблю погрустить.

— Рефлексируете?

Н: — Да, очень. Самокопанием занимаюсь. У меня наверно 99% песен грустные, сентиментально-лирического настроения. А если с технической стороны подходить, я часто использую в своих песнях русскую гармонию и лады, и это слышно.

— О чём ваши песни?

Н: — Есть песни про мужчин. Про разных мужчин, повстречавшихся в жизни.

— Логично.

Н: — Истории естественно все раздутые. Преувеличенные. Есть песни про недовольство собой. Про мои попытки стать полноценным членом общества. Про мои попытки дружить, не скучать, нравиться людям. Я в принципе скромный человек, хотя многие считают, что я общительная. О лицемерии очень много пишу. О плохих поступках, которые были совершены по отношению ко мне или которые я просто наблюдала. Об апатии. О поисках смысла жизни, поиске себя. Меня волнуют вечные вопросы. Многие пишут об этом.

— Вы пишите обо всём, что волнует вас в этом возрасте. Это совершенно нормально.

Н: — Да, я пишу о своём личном опыте. Со мной что-то произойдёт, потом месяц у меня всё это варится, переживается, всё бурлит внутри, и потом напевается минут за десять. Раз, и всё готово.

— Акцент ощущается, когда вы поёте на английском?

Н: — Когда пою, нет. Когда разговариваю, да, бывает заметно. Я же не родилась здесь. Я приехала в Америку сравнительно недавно, когда мне исполнился 21 год. К тому же прелесть Америки в том, что здесь различные культуры приветствуются. По радио можно услышать много разных акцентов, и людей это не коробит. Америка такая страна. Многонациональная. Мультикультурная.

— В России многие артисты поют под фонограмму. Записал на студии минусовочку, и вперёд на сцену, зарабатывать денежку. Как вы существуете?

Н: — Ну точно не с фонограммой. Может, кто-то использует фонограмму, но я ни разу такого не наблюдала. Здесь это не принято. Невозможно. Я выступаю в клубах, барах, на небольших сценах. Я альтернативный артист, я не мейнстрим. (Mainstream — преобладающее направление в какой-либо области). Я позиционирую себя, как живой музыкант. Мне смысла нет. Я бы спать спокойно не смогла, если бы пела под фонограмму. Все мои концерты основываются на энергии. Каждый концерт разный. Например, у моего гитариста в четверг было хорошее настроение, а во вторник грустное, и он по другому сыграл. Но оба раза были замечательными. В этом и заключается суть живой музыки. Она живая. Живёт. Это как чудо рождения.

— Расскажите о своей группе? У нас хорошего музыканта надо ещё поискать. Все они востребованы. Играют в нескольких проектах одновременно, чтобы как-то существовать, зарабатывать.

Н: — В принципе всё похоже. Разница только в том, что в Америке с музыкальным образованием лучше. Здесь больше профессиональных музыкантов. И их уровень выше. Я не говорю, что наши плохо играют. Я видела много прекрасных музыкантов в России, но уровень среднестатистического музыканта в Америке, конечно, выше. Плюс, который мне дал Беркли — я не одна такая здесь. Мы все тут такие. Очень много ребят, с которыми я вместе поступала, училась четыре года — теперь в Лос-Анджелесе. И мы все вместе работаем. Друг другу помогаем. Студенческие друзья — это друзья на всю жизнь. Мы все работаем на разных площадках, не принадлежим одному коллективу. Допустим, мои мальчики, у меня только мальчики...

— И это правильно!

Н: — Да, мне нравится! Мои мальчики знают, когда у нас концерты, репетиции. А когда у них нет работы со мной, они идут и играют где-то ещё. Мы все пытаемся зарабатывать. Мы все получаем удовольствие от музыки. Состав моего коллектива в идеальном варианте — барабаны, бас-гитара, акустическая гитара, электрогитара, фортепиано или клавиши, три бэк-вокалиста. Последнее время я добавляю в свои песни элементы электронной музыки. И не считаю это зазорным.

— Программирование используют многие известные музыканты. Стинг (Sting), Шаде (Sade). В их альбомах всё это есть. И с живыми инструментами это сочетается потрясающе. Как часто вы выступаете?

Н: — Стараемся как можно чаще. Всё зависит от нашего желания и занятости. Но как минимум раз в месяц.

— Концерты платные?

Н: — В большинстве. Мы работаем на себя. Сколько билетов продали, столько и заработали. Были времена, когда мы играли по три концерта в месяц. Иногда я могу сыграть акустический концерт для друзей в небольшой кофейне. В расслабленной обстановке. Исполнить свои песни, например, под гитару. Только я и гитара. Для удовольствия. Коллектив большой, и мы не зарабатываем пока, чтобы на это можно было прожить. Мы такие... голодные артисты! Но мы смотрим в будущее с оптимизмом. Хоть я и пессимист, в будущее я смотрю с оптимизмом!

— А как проходит работа над песней? Участвуют ли музыканты в этом? Или всю партитуру вы расписываете сами?

Н: — Сначала я сочиняю. Вынашиваю. Пишу какие-то слова...

— Сначала слова пишите?

Н: — Да, сначала приходит какая-то идея. Потом я сажусь, причём только ночью, и пишу.

— Значит сейчас я вас оторвала...

Н: — А я уже написала!(смеётся). Потом я всё расписываю: аккорды, в специальной книге пишу слова — у меня такой ритуал. Дальше начинаю думать, как это сыграть. Что играть гитаре, барабанам. Как всё вместе будет звучать. Общий чарт (chart) песни я расписываю в специальной компьютерной программе, потом распечатываю нотами и приношу на репетицию. Там есть форма песни, аккорды, акценты, остановки. Мы проигрываем всё, потом я спрашиваю: "Есть ли предложения?" И ребята предлагают. Аранжировка — это общая работа, общий процесс. Бывает тяжеловато. Но мне нравится. Вы знаете, когда я играю с живым коллективом, мне кажется, что я Бог. Я могу вот так сделать (щёлкает пальцами), и они остановятся. Музыка — это единственная сфера моей жизни, которую я могу контролировать. Очень много вещей, которые мне не подвластны, а вот сыграть музыку я могу. И делаю это по своему.

— Я тоже связана со сценой. И считаю, что сцена — это единственное место, где я могу быть собой. В жизни, к сожалению, у меня это не получается. Что вы думаете по этому поводу?

Н: — У меня тоже. Больше всего удовольствия я получаю именно там, на сцене. По жизни я пессимист. "Ой, я не знаю, что делать! Как-то грустно! "А потом — оп на сцену! И всё пропадает. К тому же на сцене тяжело притворяться. Сцена не врёт. Зритель всё видит. Он не глупый. Любой зритель: образованный музыкально или не образованный. Если человек притворяется или пытается быть тем, кем он не является, зритель всегда поймёт фальшь. Я в это верю. Во всяком случае, мой зритель. Я уже говорила, что пыталась петь более весёлые танцевальные песни, что-то из себя изображать, больше танцевать, но я поняла — это не я, это не моё! Лучше я буду петь свои грустные песни.

— Записи своих песен уже делали? Работали на студии?

Н: — Наконец-то я решилась, и записываю свой первый альбом. В апреле выйдет мой первый сингл, на который, скорее всего, будет снят клип. До этого я много где записывалась. Часть моих записей порхают где-то в Интернете, какие-то лежат в столе, хранятся на компьютере, но всё это не то. Я себя очень долго искала. И до сих пор, возможно, не нашла. Сингл, который я выпускаю, надеюсь, отразит моё сегодняшнее мировосприятие. Мы только начинаем процесс: песня написана, аранжировка сделана, музыканты есть. Идём работать в студию!

— Как будете записываться? Единовременно или по отдельности?

Н: — Эту песню мы будем делать так. Сначала запишем минимальный бэнд: бас, барабаны, фортепиано, потом гитару. Есть такой термин в американской музыкальной индустрии, он называется "Пост-продакшн" (Post-Production). Это обработка музыки после того, как она записана. Это как раз все эти компьютерные штучки..

— В смысле редактирование записи?

Н: — "Пост-продакшн" — самодостаточное искусство. Неотъемлемая часть музыкального бизнеса. Есть даже такая музыкальная специальность. Не знаю, как на русском этот термин звучит?

— Саунд-продюсер.

Н: — Вот в России говорят: "продюсер". И никто не знает, кто это такой. Обычно люди считают, что это некий мужчина, который помогает певице пробиться.

— Тот, у кого есть деньги, или кто умеет их найти...

Н: — В Америке продюсер — это такой же музыкант, который занимается воплощением песни в жизнь.

— Который знает как надо. Как должно звучать?

Н: — Да, роль продюсера — найти уникальное звучание для песни. Продюсер слушает, совпадает ли запись в студии с задуманным, по ходу вносит изменения в партии, руководит процессом. Связь артист — продюсер очень крепкая. Должно быть полное взаимопонимание. Надо быть на одной волне. Стремиться к одному и тому же результату. Мне повезло с этим. Я нашла замечательную команду людей, которые очень хотят со мной работать, а я очень хочу работать с ними. Мне нравится музыка, которую они играют, им нравятся мои песни. Мне кажется, что у нас всё получится. Живые студийные записи, к сожалению, вымирают. Сейчас, если человек хочет записать современную песню, ему достаточно иметь компьютер, клавиатуру и парочку программ. Можно добиться хорошего звучания, не выходя из дома. В современной американской музыке очень широко используются цифровые технологии, компьютерные сэмплы (sample) в сочетании с живыми инструментами. Так что вот такая будет у меня песня!

— Будем ждать! А как она называется?

Н: — Рабочее название "Treat Me Better". Очень сложно перевести без контекста, буквальный перевод — "Лучше ко мне относиться".

— В Беркли вас учили, как продвигать своё творчество?

Н: — Да, были семинары, где нам рассказывали, что нужно делать, чтобы быть услышанным, как должны выглядеть портфолио артиста, социальные медиастраницы в Интернете. Нас учили, что любой артист должен знать, кто он. И уметь себя представить. Я уже сказала, что пока не знаю, кто я, но не считаю, что это плохо. В принципе я могу ответить на этот вопрос. Я русско-американская певица. Несмотря на то, что я пишу на английском, я всё равно русская и этим горжусь. Это никуда не денется. Я русско-американская певица с низким широким голосом, которая пишет свои песни, достаточно грустные, с замесом живой и электронной музыки. "Промоушен" (promotion — продвижение, стимулирование) — сложное дело. Нам, творческим людям, этим сложно заниматься.

— И всё же, после записи, что вы сделаете с песней? Понесёте на радио? Какие у вас планы?

Н: — Интернет.

— Это работает?

Н: — Конечно. Много людей в Америке появились и стали известными через Интернет. Приведу тривиальный пример. Звезда наших молодых девушек — Джастин Бибер (Justin Bieber). Не уверена, знают ли его в России?

— Знают, знают.

Н: — Он стал известным через Ютуб (YouTube — видеохостинг). Огромное количество людей становятся известными через Ютуб. Их просто не перечислить. Выкладываешь песню: друзья слушают, потом друзья друзей, потом те, кто тебя уже не знает. И мне кажется, это самый честный вариант. И более демократичный.

— Но более долгий...

Н: — А мы не выбираем лёгких путей. Если бы я выбирала простые пути, я, наверно, ещё бы жила в России и занималась другими вещами. И не писала бы свои песни, а пела бы чужое, то, что востребовано.

— Надя, вы хотите реализоваться как певица именно в Америке?

Н: — Нет, не обязательно. В эти рамки я себя точно не хочу ставить. Я очень люблю русские песни. Люблю петь на родном языке, единственное, не пишу на русском. Не пробовала. Может быть пора. Я люблю Европу, я люблю Россию, не хочу закрываться в одном государстве. Я человек мира. Мне везде хорошо.

— А по дому скучаете?

Н: — Очень скучаю. Это отдельная тема. Самой главной жизненной проблемой на данный момент считаю свою разлуку с семьей, хотя, конечно, со временем, мы все немного к этому привыкли... К тому же, очень скучаю по Питеру и по старым друзьям.

— Недавно в российском проекте "Голос" на Первом канале участвовала Варвара Визбор, внучка вашего любимого барда. К сожалению, "слепые прослушивания" она не прошла. Жюри к ней не повернулось. Хотя спела она, на мой взгляд, замечательно, проникновенно, талантливо. Кстати, песню своего деда. Жюри не растрогалось, а вот зритель оценил. В Интернете выступление Варвары бурно обсуждали, и на концерты народ повалил. Не хотите в "Голосе" поучаствовать?

Н: — Может быть...

— Кстати, жюри лучше реагирует на фирменный музыкальный материал, а не на отечественную музыку. Многие, кто поёт на родном языке, не проходят прослушивание...

Н: — Думаю, что американская музыка оказала на нас большое влияние. И мы привыкли считать, что американская музыка качественнее.

— А это так?

Н: — В общем, да. Популярная музыка в Америке качественнее. И с точки зрения технической в американской музыке есть, где развернуться, есть где показать свой голос.

— О чём вы мечтаете? Какие цели ставите? К чему идёте?

Н: — Краткосрочный план — записать и выпустить альбом. А долгосрочная мечта... Я хочу однажды проснуться и сказать самой себе: "Да, Надя, ты молодец! Мне очень нравится, как ты вчера спела! Я горжусь тобой!" Мне много не надо. Конечно, всем хочется признания. Всем хочется, чтобы их слушали, чтобы их музыка нравилась, чтобы была постоянная аудитория. Не буду лицемерить, что мне будет достаточно петь для себя в своей гостиной. Мои друзья-музыканты часто говорят: "Ну почему мы не работаем в офисе!? Вот работали бы в офисе, у нас было бы соцстрахование, медицинская страховка, постоянное расписание, два выходных — суббота и воскресенье, и пенсия потом"! Но мы так не можем. Моя мечта — иметь возможность прожить, занимаясь только музыкой. Не всем в этом плане везёт. Но я хочу это воплотить.

— А я хочу вам этого пожелать!

Н: — Спасибо!

— Ваш папа, Валерий Чечет очень в вас верит. Он переживает за вас и гордится вами. Я прекрасно понимаю, насколько тернист путь независимого музыканта в любой стране. Эта не та профессия, которую нужно выбирать, чтобы зарабатывать деньги. В музыку надо приходить по любви. И с этой любовью жить и творить. Придёт время, когда Господь откроет двери, которые мы заслужили. Труд, удача, и ни в коем случае не останавливаться! И последний вопрос. Кто станет Президентом Америки?

Н: — (смеётся). Я очень надеюсь, что не Трамп (Donald Trump).

— Почему? (смеюсь)

Н: — Люди верят, что всё-таки разум восторжествует. По самым рациональным прогнозам — это, конечно же, Хиллари Клинтон (Hillary Clinton).

Надя Чечет. Nadia Chechet. Музыкант, певица.

Родилась 17 мая 1989 года в Ленинграде.

Родители: Валерий Михайлович Чечет — музыкант, автор-исполнитель; Ирина Петровна Чечет -предприниматель.

Окончила 2-ую Санкт-Петербургскую гимназию, музыкальную школу при ДДЮТ на Ленской по классу фортепиано.

Высшее образование: Санкт-Петербургский Государственный Университет, филологический факультет. Лингвистика и межкультурные коммуникации ( Языки – американский английский, японский, французский). Специалист; Музыкальный колледж Беркли. Бакалавр по специальности "Вокальное искусство" (Vocal Performance) Berklee College of Music , Bachelor’s Degree in Vocal Performance.

Музыкальные предпочтения: Элла Фицджеральд (Ella Jane Fitzgerald), Билли Холидэй (Billie Holiday), Нина Симон (Nina Simone), Стиви Уандер (Stevie Wonder), "Сигур Рос" ("Sigur Ros"), "Бон Ивер" ("Bon Iver"), Бонобо (Bonobo), Эмели Санде (Emeli Sande), Кендрик Ламар (Kendrick Lamar), "Disclosure", Лиза Фишер (Lisa Fischer), Лиз Райт(Lizz Wright), Ледиси (Ledisi), "Radiohead", "Coldplay", Кейт Буш (Kate Bush), Лана Дел Рэй (Lana Del Rey), Уитни Хьюстон (Whitney Elizabeth Houston), Бейонсе (Beyonc;), Лара Фабиан (Lara Fabian), В. Чечет, П.И. Чайковский, Земфира, Ю. Кукин, Ю. Визбор...

Живёт и работает в г.Лос-Анджелес. США.

Елена Гудкова. Апрель 2016 г. Россия. Санкт-Петербург.