В старой песенке поется:
После нас на этом свете
Пара факсов остается
И страничка в интернете...
      (Виталий Калашников)
Главная | Даты | Персоналии | Коллективы | Концерты | Фестивали | Текстовый архив | Дискография
Печатный двор | Фотоархив | Живой журнал | Гостевая книга | Книга памяти
 Поиск на bards.ru:   ЯndexЯndex     
www.bards.ru / Вернуться в "Печатный двор"

26.01.2009
Материал относится к разделам:
  - АП как искусcтво
Авторы: 
Мишталь Сталина Соломоновна

Источник:
Из материалов Дней Самодеятельной Песни, 1985 г., КСП "Поиск", г. Владивосток. Архив КСП "Поиск" (г. Владивосток), машинописная копия. Материал предоставила Потапова О. Ю.
 

Что нам дал "Последний шанс"

Прежде всего, зрелищное наслаждение при виде столь блестящей интерпретации привычного нам и любимого нами жанра песни. Здесь она трижды авторская и высокопрофессиональная. Отточенность каждого, буквально каждого движения, жеста, мимики, при этом музыкальный, звуковой, красочный обыгрыш с прекрасной поэтической подборкой текста — все это создает тот необычный особый колорит всего творчества группы.

 

Для нас, собравшихся во Владивостоке на семинар в Дни самодеятельной песни, это был праздничный песенный подарок, радостный, яркий, музыкальный, эксцентричный. Группа была объявлена как "музыкально-сценические игры". Театрализованная программа.

 

Нет смысла спорить о том, относится такая форма работы с песней к жанру СП или не относится. Ответ зависит от точки зрения, от ракурса восприятия, от понимания самой сути СП.

 

Ответ вытекает и из существа разговора, который состоялся на семинаре после просмотра программы с руководителем группы Александром Самойловым: "... Все общеизвестно в этом мире, но периодически людям надо напоминать... Вот как смерть человека является тем напоминанием всем, для чего мы живем, так и любой доклад, любая лекция, беседа... Вот у нас сейчас с вами духовное общение — очень полезно. Даже может быть много непонимания и разной ерунды, но все равно людям необходимо духовное общение... ".

 

"Все общеизвестно в этом мире". Разве это не наша основа — общение? Стремление к нему, к неформальному общению? И еще раз хочется подчеркнуть, что наш песенный жанр, так называемой самодеятельной песни, чем дальше отходит от истоков 50-60-х годов, от времени его зарождения и первых стихийных шагов по стране, тем большее разнообразие форм приобретает, расширяя возможности своего выражения. Здесь и привычный авторский исполнительский концерт, встреча со слушателем-зрителем, и мюзиклы, здесь и интермедии Юлия Кима в постановках театров и нашими КСПшними силами, здесь и театр песни, каким его видит Камбурова, Луферов, Тальковский, и песенно-поэтическая студия "Секунда" (г. Томск), тематические программы, и, наконец, вот эти музыкально-сценические игры. Это тоже "так называемые". — В основе всего лежит песня. С песни для детей и начинался "Последний шанс" в 1875 г. "... Первый концерт на детскую аудиторию был Новогодний в интернате... Возникло много детских песен, автор музыки был Володя Щукин. ...хотя мы не считали, что есть песни детские и песни взрослые. ...В к/т "Баррикада" (где демонстрировались мультфильмы) года три практически каждую субботу на 3-х последних сеансах бесплатно и нам доставляло большую радость, и взрослые и дети, "Баррикада" как клуб "Последнего шанса"... 6-7 лет назад."

 

Что же заключено в этом разнообразии форм, что является важным и нужным для всех нас, объединенных любовью к песне? Почему же выступление "Последнего шанса", такого необычного по форме, явилось праздником и для нас, для нашей КСПшной аудитории?

 

Самое главное, мне кажется, то, что в основе творчества лежит, прежде всего, смысловая нагрузка, выявленная поэтическим материалом и музыкальным оформлением и переданная в зал слушателям как друзьям — открыто и искренне, бережно — все без остатка не требуя награды, потому что сам процесс передачи как радость, как благодающего и, если есть отклик тех, к кому это обращено, то цель достигнута. Мы едины! И это главное.

 

"...У него (художника) есть момент озарения, момент творчества. Он сделал. Все! Он чувствует, что это ему, ему нужно в первую очередь — это основное. Потом уже, когда он зажжется — не волнуйтесь — он зажжет всех остальных".

 

В ответ на это не просто аплодисменты, даже овации кумиру, любимчику публики. Это не приветствие хорошему или там блестящему исполнению, гитаристу, певцу — нет — не так! Мы едины и те, кто в зале, и те, кто на сцене — мы существуем друг для друга — вот основа нашего творчества. И те, кто на сцене не просто работают или отрабатывают программу, они радуются, живут, дурачатся, играют, перемещаются на сцене не в затверженной раз и навсегда заученной принятой схеме движения и текста, а импровизационно легко, пластично и главное музыкально.

 

"...По своему убеждению нам свойственна радость, ощущение кайфа, огня, и если грусть, то она какая-то хорошая такая грусть. Основное радость..."

 

И не приходится сомневаться, что за всей этой импровизационной легкостью лежит огромный труд и многолетний непрерывный поиск, в основе которого, несомненно, талант и индивидуальность каждого из участников, и тех, кого мы видим на сцене, и тех, кого перед нами нет: любимых авторов стихов, их песен, Владимира Щукина, Михаила Яснова и, конечно, Евгения Харитонова. Его уже нет. Он умер в 1981 г., ему было 40 лет, инфаркт.

 

"...Так получилось, что мы встретились с Женей Харитоновым, который нам выправил наш стиль, очистил его от всякого мусора. В песнях были всевозможные тексты... мы им придавали огромное значение и всегда Володя Щукин сам смотрел поэзию и выбирал оттуда то, что присуще нам... Володя обладал поразительной интуицией...

 

...Мы стали заниматься в студии (Е. Харитонова) импровизированного сценического поведения и мы там играли пластические спектакли импровизационные и начали постепенно думать, мыслить в этом ключе... Постановки в основном получались у нас — мы сами придумывали, а Женя только выправлял... . ...Движение у нас уже было внутри, как надо двигаться, мы знали... А он работал с нами над текстами...

 

И уж если говорить о пользе, с точки зрения учебы, опыта, примера для тех, кто собрался в эти дни на семинаре то, кроме того что уже сказано выше, здесь очень наглядно представлены большие возможности при простейшем подборе инструментов — скрипка, флейта, гитара и великое множество детских звучащих игрушек, смена их возникновения и использование в самых невероятных ситуациях.

 

"... Мы умышленно отказались от электроаппаратуры. Стали использовать чистый звук, буквально флейточка играет — один звук. У нас каждый инструмент появляется — это сразу песня, не одна, то две — это импульс..."

 

Все это позволяет выявить структуру песни не отгораживаясь от зала усиленным, форсированным звуком или ошеломляющими световыми эффектами. Все просто! Все легко и просто! И в этом секрет мастерства — все предельно просто и высокопрофессионально.

 

Я не противоречу себе. Потому как слово "самодеятельная песня" не предполагает "низкосортная песня", в этот термин вложен смысл неформальности, т.е. отсутствия штампов во всем: в музыке, в стихах, в исполнении, даже в ведении программы — нет и не должно быть штампов, но присутствие мастерства и высокого профессионализма не только не исключено, но и очень желательно.

 

"Что такое профессионализм? У вас ведь тоже такие споры ведут... Вы же их не принимаете в КСП, а ведь все авторы КСП — это в большинстве своем великолепные профессионалы, которые может быть не особенно чисто тонируют, но это никого не касается и никого не интересует, потому что он (слушатель) слушает и знает о чем этот человек ему поет и что он делает..."

 

Вернемся к "Последнему шансу".

 

За 9 лет их совместной работы много всего было: и смена составов и уходы, приходы и разъединения и соединения — не все однозначно. Все талантливые люди с ярко выраженной индивидуальностью. Все не просто. А потому особенно радостно сознавать, что они есть, что они не утратили себя, не изменили себе, и я так долго подбиралась, так долго и много объясняла из того, что вдруг оформилось, открылось мне именно в соприкосновении с ними, что сейчас хочется их просто представить:

 

Сергей Рыженко — скрипка, Сергей Воробьев — гитара, Александр Самойлов — флейта и все остальное. Автор музыки Володя Щукин, песни на стихи Михаила Яснова, Владимира Леви, Юнны Мориц, Афанасия Фета, Гумилева, Северянина и др. Возникла идея "Последнего шанса" и форма, что нужно выходить на концерт сегодня как на свой последний концерт тогда он будет именно такого качества...

 

... Наверное, надо жить как последний день жизни...

 

Итак, на сцене трое — разные по типу, разные по характеру, разные по задаче. Сергей Рыженко, Сергей Воробьев и Александр Самойлов. Рыженко — легкий, подвижный, хулиганистый как Буратино. Мягкого серо-голубого тона брюки и рубашка в крупную полосу с синим платочком на шее. На ногах неожиданно яркие шерстяные полосатые гетры. В руках скрипочка и смычок — и все. И весь он как на шарнирах, веселый, озорной. И мимика улыбчивого лица тому подтверждение — он прямо-таки излучает обаяние и готовность к проказам.

 

Воробьев — это "бутуз в красных штанишках и белой рубашёночке" с неподражаемым выражением круглых светлых глаз до полного отсутствия выражения, как у новорожденного. Красивый сильный голос и непокорный чуб, светлый чуб. Этакий большой веселый баловень с гитарой.

 

В центре Александр, как бы связующее звено. Образ силы и четкости. Пластика совсем иного звучания, иное выражение лица. Более строгая одежда: темные брюки, светлая безрукавка, оголенные сильные ловкие руки и только яркие пятна в костюме: на груди, на запястье — оранжевый браслет, на щиколотке — желтый бант. Он тоже в игре. Он заводила игры и ведущий.

 

Первые слова в зал, первые щелчки ритма, первый звук и началось колдовство движений и звуков. Они следуют в едином потоке — слово, звук, движение, ритм. Они сплетены в единое целое, то контрастно, то созвучно, то дерзко, то мягко и лирично. И из всего этого многообразия возникают образы то кузнечика со скрипкой, то червячка и его страшный сон, то вдруг крысолов с дудочкой увел крыс, то вдруг погубил детей, померцал страшными глазами-огоньками и исчез, а то вдруг Самовар — боже какой Самовар! — Самовар Иван Иваныч... (стихи Даниила Хармса). Всех напоил горячим чаем, а вот мальчишку грязнулю и грубияна оставил без чая: ка-а-а-п! — Нет ему чая! Это вдруг переплетается с хорошо знакомыми с детства строчками Корнея Чуковского: "Я хочу напиться чаю, к самовару подбегаю, а пузатый от меня убежал как от огня". А вот необычное звучание фотовальса или "Золотая молодежь" на стихи Михаила Яснова, где мальчики-одуванчики с разлетевшимися волосками-семенами взойдут снова солнышками. Неожиданно и в том же стиле, в своеобразной подаче идут совсем взрослые серьезные стихи Фета, Северянина, Сумарокова (XVIII век), Гумилева. И возникает вопрос о подборе текстов. Отвечает Самойлов Саша: "... Подбор текстов, не случайно. Выбор текстов русских поэтов, классиков, тут свои определенные традиции, опыт, наш вклад, наше самое богатство, а то, что мы трактуем их по современному — это уже, простите, наше отношение. Мы считаем, что имеем право..., ...почему нами не берутся тексты не песенные, которые уже созданы, уже есть музыка, значит у людей есть какой-то определенный штамп..."

 

И так это все красочно-четко вылеплено и материалом лепки служат бережное тонкое использование самой малости — в звуке, цвете, жесте, взгляде, повороте, щелчке, в хлопушке, игрушке, пищалке. Скрепляют все это многообразие скрипка, флейта, гитара, голоса и пластика перемещения на сцене.

 

И, конечно, на семинаре возник разговор о стиле, об ориентации на детскую аудиторию, последовал ответ, разъяснение.

 

"Перед детьми выступать очень просто, они все принимают, и ужасно тяжело... надо постоянно держать их в руках... Поэтому мы очень много придумываем штучек, которые показываем вам, взрослым, но мы придумали их в результате концерта детского — вот она, эта критическая ситуация, и дала нам отбор каких-то моментов, даже постановочных. И, наконец, по вопросу о стиле. Конечно, найдена форма интересная, безусловно, найдено что-то внутреннее, что притягивает людей к этому зрелищу, но ничего особенного здесь не происходит. Это все естественно — и я не могу вам сказать, что это за стиль... может быть даже так... это набор всевозможных приемов, это возможность раскрыться каждому музыканту, как актеру. Я имею в виду набор театрально-музыкальных приемов. Это своеобразные связи, и вот это именно и есть стиль. Стиль в многообразии, в таком карнавале. Наша драматургическая линия в том, что одно сменяет другое, вот в этом драматургия".

 

Вот мы и познакомились, пообщались и если осталось неясным "что это дало", значит надо всем и вместе подумать и разобраться в этом непростом вопросе. На этом невозможно закончить разговор о правомерности разнообразия форм в нашем традиционном жанре самодеятельной песни. И о понятии "наше — не наше" надо еще поговорить, поспорить, уяснить и не столько по форме, сколько по внутреннему наполнению, сущности самодеятельной песни.

 

elcom-tele.com      Анализ сайта
 © bards.ru 1996-2024