20 лет назад не стало Владимира Высоцкого.

Поколение, выросшее после смерти прославленного барда, оценивает его по-своему.

Можно ли надеяться, что "для сегодняшней молодежи Владимир Высоцкий не останется только кумиром их бабушек и дедушек"? Это слова сына поэта, Никиты, который, надеясь на положительный ответ, приглашал зрителей всех поколений на вчерашний концерт "20 лет без Высоцкого".

От себя и, наверное, от лица многих моих ровесников, кому от 20 до 30, могу сказать, что мы уже все свои "26 лет с Высоцким".

Начнем с того, что все мы вышли из "Алисы". Знаменитая двойная пластинка 1976 года слушалась и переслушивалась помногу раз. Песни про "загадочную и сказочную" Страну Чудес, про белого кролика, Мэри Энн, попугая и "форменную Соню" просто завораживали, даже если не всегда были понятны. А сформулированные Высоцким задачи "не обижать время" и составлять "точный план", "чтобы не попасть в капкан", были как следует осознаны и восприняты уже позже.

Году в 1978-1979-м я, впервые услышав песню "Лукоморья больше нет", достала с полки Пушкина и стала добросовестно сверять текст песни со вступлением к "Руслану и Людмиле" (так вошло в мою жизнь понятие интертекстуальности). И потом Высоцкий оставался для меня всегдашним ориентиром, такой доброй "птицей Додо", у которой всегда найдется совет для девочки Алисы. Так же, как у журналистов песни Высоцкого — неисчерпаемый источник цитат для броских заголовков, любитель его творчества любую жизненную ситуацию может прокомментировать его строками — иронично или вполне серьезно. Например, мой первый социальный опыт работы в коллективе поначалу ассоциировался с песней "про Кука", где "поедом с восхода до зари...", и со строкой "Но проведу, хоть тресну я, часы свои воскресные", а потом — с призывом "Выбирайтесь своей колеей". А заветное состояние начала нового дела всегда внутренне аккомпанировалось гимном"Ну, вот исчезла дрожь в руках...". При встрече с одним моим французским приятелем — выяснилось, что любовь к Высоцкому уже давно распространяется и за российскими границами — мы дружно распевали "А на нейтральной полосе цветы", уже тогда мечтая об объединенной Европе. Высоцкий как будто специально приготовил богатое собрание "каверзных ответов", от нас же требуется только найти "нужные вопросы".

Но необходимо признаться, что я не совсем гожусь на роль среднестатистического ценителя Высоцкого. Дело в том, что его записи постоянно звучали в нашем доме далеко не случайно. Мой отец, Владимир Новиков, — автор первой литературоведческой книги "В Союзе писателей не состоял (Писатель Владимир Высоцкий)" (1991 г.) и целого ряда статей о поэте. Именно там я смогла найти разбор моей любимой "Песни про белого слона", постичь тонкости "динамично-двусмысленного слова" и "сюжетной метафоры". В данный момент отец работает над новой книгой о Высоцком, которая должна выйти в серии "Жизнь замечательных людей" (наверное, поэт мог бы спеть что-то подобное строчкам "не поставят мне памятник в сквере..." и о "жэзээле").

Поэтому среди моих воспоминаний — посещение гостеприимной квартиры на Малой Грузинской, где в "высоцкие дни" не запирается входная дверь, где друзья вспоминают о нем, смотрят видеокассеты, слушают песни, где Нина Максимовна не устает интересно рассказывать о сыне, показывая нам тот самый стол, вид на разрушенную кирху из окна, его портрет, его кровать, где еще лежат засохшие розы с похорон... Мне особенно запомнилась коллекция баночек из-под чая на кухне и угощение — торт в форме гитары.

Поэтому я оказываюсь и, например, в зале Горбушки, где в 1989 году происходит презентация долгожданного издания "Поэзия и проза Высоцкого", которое подготовили Вл. Новиков и Андрей Крылов, прекрасный специалист по текстологии Высоцкого. Выступают Говорухин, Карякин, Смехов, Туманов. Счастливые обладатели билетов получают в подарок книгу.

Поэтому я в 1998 году, не обращая внимания на дождь, вместе с участниками "высоцкой" конференции слушаю Людмилу Абрамову, которая увлеченно проводит экскурсию по "Москве Высоцкого".

От своего отца, так сказать, признанного авторитета в высоцковедении, я узнала о существовании целого "Мира Высоцкого". С таким названием уже три года выходит сборник исследований и материалов о поэте. А в широком смысле — это объединение самых разных людей — и филологов, и "технарей", и специалистов, и любителей. Они коллекционируют буквально все, связанное с Высоцким. Они пишут о нем диссертации. Они тщательно занимаются его текстологией. Они посвящают ему журнал "Вагант". Они, наконец, открывают его музей.

И все это, что называется, "нормальный ход". Высоцкому далеко не всегда хватало при жизни реальных выражений признательности и восторга. Зато теперь восторгов хоть отбавляй — прямо как в пушкинский юбилей. Кстати, сравнение двух легендарных творцов напрашивается само собой.

Путь Высоцкого от поэзии к прозе сопоставим с пушкинской творческой эволюцией. Это сравнение утвердило издательство "Вагриус": в их серии "Проза поэта" готовятся книги по крайней мере нескольких героев песни "Кто кончил жизнь трагически...": Пушкина, Лермонтова, Есенина. Здесь же уже вышла книга "Владимир Высоцкий" (2000 г.) с "Романом о девочках" (1977 г.) и другими прозаическими произведениями: "Жизнь без сна (Дельфины и психи)", "Где Центр?"... Как-то встретившись с писателем Юрием Трифоновым, Высоцкий сказал: "Я тоже пишу роман". Но "Роман о девочках" так и остался незавершенным. На "самом интересном месте" заканчивается история любовного треугольника Тамара — Коля Святенко — Саша Кулешов. Причем автобиографические черты Высоцкий придал и одному герою, актеру и автору песен, и другому, "фантазеру и уголовнику", готовому ради любви спрыгнуть с балкона. На фоне нынешней прозы, защищенной броней усложненности и самоуверенности, опыты Высоцкого, с булгаковской иронией и аксеновской фабульной насыщенностью, ка жутся очень светлыми, искренними, даже юношескими.

В другой ряд — подробный биографический разбор финального этапа писательской жизни (ближайшая параллель — книга Стеллы Абрамович о последнем годе Пушкина) — Высоцкого включил Валерий Перевозчиков. Недавно, когда его книга "Владимир Высоцкий: Правда смертного часа. Посмертная судьба" (Москва, "Политбюро", 2000 г.) разыгрывалась в викторине радиостанции "Эхо Москвы", имя автора даже не называли. Тут действительно есть определенная закавыка. Высоцкий, глядящий на нас с обложки, как будто присваивает себе авторство. Подобно "жизнестроителю" Пушкину, он сам выстраивал свою жизнь как роман. Сам задает себе задачи, и сам их решает. Задумывая ловушку, осознает, что сам туда попадет. Он сам — Дон Гуан, и сам — Каменный гость: "Командора шаги злы и гулки. / Я решил: как во времени оном — / Не пройтись ли, по плитам звеня?.."

Люди, знавшие его, выступают на страницах книги словно персонажи художественного повествования. Здесь уже известные имена, а также новые герои: и "последняя любовь" поэта Оксана Афанасьева, и его двоюродный брат, и участковый милиционер, и даже Никита Хрущев.

Но все же у книги есть законный автор. В.Перевозчиков еще раз переиздал свою хронику последнего года Высоцкого "Правда смертного часа", дополнив ее новым собранием глав "Посмертная судьба". Тщательно и подробно, день за днем, опираясь на рассказы множества свидетелей, автор восстанавливает сюжет семи месяцев 1980 года. Может быть, откровенность некоторых высказываний, документальность "истории болезни" покажутся кому-то излишними. Но ведь сам Высоцкий свой "роман" почитал за открытую книгу: "Я все вопросы освещу сполна — / Дам любопытству удовлетворенье!". Да и упоминания "лекарства" нас никак не шокируют. Наркотики, жизнь на пределе, ранняя смерть, как это ни страшно звучит, — реальные составляющие судьбы многих музыкантов — молодежных кумиров. Только вот ощущение от книги — не "удовлетворение любопытства", а обостренное чувство трагичности его судьбы. Почему такой цельный, блестящий, остроумный, добрый к другим человек сталкивается с непониманием, завистью и равнодушием?

Вопрос остается, но главное, что с этим вопросом остается и он сам — в своих песнях, книгах, романах и — "романе в песнях".