В минувший четверг в Доме офицеров прошел вечер памяти Булата Окуджавы.

Такая теплая и душевная атмосфера даже на бардовских вечерах – редкость. Иным, впрочем, трудно себе вообразить прощание с великим маэстро. На свете немного людей, которые способны оставить такой глубокий след в жизни как минимум трех поколений. Окуджава был не просто мастером стихосложения – мастеров в конце концов не так уж мало. К нему в известной степени относится определение "поэт-новатор", и литературоведы еще посвятят этому свои аналитические труды. Но не это главное. Точнее всего, мне показалось, о смерти Окуджавы сказал Жванецкий: "Теперь между нами и бесчестьем нет никого, каждый теперь сам по себе".

Окуджава учил нас "искусству кройки и шитья". И сам, как неутомимый портной, он стежок за стежком терпеливо сшивал бесконечно рвущуюся эпоху. И ему это удавалось – кто теперь способен на такое? Никто, пожалуй...

Вечер памяти, несмотря на повод далеко не радостный, не был скорбным. Слова со сцены говорились разные, в том числе грустные слова. Но была эта грусть светлой.

Разумеется, в программе звучали песни самого Булата Шаловича. И его, как река, Арбат, и московский муравей, и Ленька Королев, и одному ему ведомая и им одним видимая Надежда, — все они побывали в тот вечер в зале, все прошли перед зрителями. Но, если Окуджава был родоначальником жанра авторской песни, то какое же начало без продолжения? Звучали и песни других авторов, в том числе красноярских. Сокровенным делились с залом Юрий Бендюков, Светлана Филиппова, новую песню показал Валерий Кузнецов... Свои стихи читали поэты Сергей Кузнечихин и Александр Елтышев, воспоминаниями делились Аида Федорова и Софья Григорьева. Давно замечено: людям щедрого таланта свойственно собирать вокруг своего имени (или – теперь – вокруг своей памяти) хороших людей, тоже наделенных талантом. И оставлять о себе только лучшие воспоминания. В конце, когда вышли на сцену все участники и запели "Старинную студенческую песню": "Поднявший меч на наш союз достоин будет худшей кары..." — в зале зажгли свет, и зрители встали. И тогда только стало отчетливо видно со сцены, как много у Окуджавы друзей. Зал был полон. Так тоже бывает редко. И это тоже свидетельство щедрости таланта маэстро.